<<
>>

ЯЗЫК И ВОЗРАСТ

Для любого носителя языка очевидно, что пожилые люди говорят иначе, чем молодые. Е. Д. Поливанов упоминает употребление на письме (не в устной речи!) ея в родительном падеже в отличие от её в винительном (в 1920-е годы) именно как признак «старого» языка, т.
е. языка уходящего поколения, в отличие от речи молодежи. Он же пишет о «новом» послереволюционном языке: «Не что иное, как именно словарь, делает язык нынешнего молодого (комсомольского) поколения языком непонятным для обывателя с языковым мышлением 1913 года» (Поливанов 1968: 229) — и выписывает полстраницы таких слов и выражений из книги А. М. Селищева (Там же: 206). Характеризуя «комсомольский язык» 1920-х годов, Поливанов пишет о нем, как о другом языке по сравнению с предвоенным, и добавляет, что, не будь революции, таких громадных изменений мы бы не наблюдали (Там же: 207) .

Однако можно ли называть эти различия возрастными? Язык меняется постоянно (хотя его изменения в эпоху бурных социальных изменений, конечно же, более заметны), И каждое следующее поколение, получая от родителей язык в одной форме, передает его своим детям несколько (или значительно, как в эпохи ломки) измененным — что и составляет процесс языкового изменения и развития.

Эти изменения в языке можно определить как поколенческие.

Поколенческие различия существуют всегда. В нормально развивающемся языке, опирающемся на язык трех поколений, «стандарт» определяется с ориентацией на среднее поколение: именно оно является носителем того варианта языка, который в данном обществе принимается за норму. [В речи молодого поколения всегда больше инноваций, в речи старшего — больше слов, выходящих из употребления. В периоды резких социальных изменений норма смещается. В эпоху революций начала XX века в русском языке происходили, видимо, два противоположных процесса: в Советской России норма ориентировалась на инновационный язык молодых, в эмиграции — на консервативный язык старшего поколения (см.: Грановская 1995).

|Довольно много работ посвящено исследованию «молодежного жаргона».

Выделяют несколько разновидностей молодежного жаргона: школьный, рабочий, студенческий. В статье «Социолингвистические аспекты изучения совре- менного русского языка» Л. П. Крысин пишет, что лингви-стическая сущность всех этих разновидностей одна и та же: игра со словом и в слово, метафоризация словесных значений с целью создания экспрессивных, эмоционально окрашенных средств языкового выражения (Крысин 1989а: 76).|Люди, владеющие молодежным жаргоном, дву-язычны: в своей среде они пользуются жаргонными сред-ствами, в общении с «посторонними», в официальных и нейтральных ситуациях переходят на стандартный язык. Далее Л. П. Крысин отмечает, что появление молодежного жаргона не вызвано особой необходимостью: все понятия можно выразить и средствами стандартного языка, и молодежный жаргогР^меет, следовательно, лишь экспрес-сивную функцию. Это утверждение нуждается в коммен-тарии. Ведь и экспрессивных средств в стандартном языке более чем достаточно — зачем же вводить дополнительные жаргонные средства? ^Создатели и пользователи жаргона расширяют и развивают другую языковую функцию — функцию (само)идентификации, конструируют языковые границы, которые помогают им поддерживать свое самосознание как членов отдельной группы.

Итак,|речь людей зависит от возраста: язык старшего поколения более консервативен, в речи пожилых людей больше слов, выходящих из употребления, грамматические и лексические инновации свойственны детям и молодежи, стандарт — людям среднего возраста.

Однако характеристики речевых практик людей разных возрастных групп не исчерпываются описанными выше поколенческими различиями. Так, в современной европейской культуре пожилым свойственна речь более спокойная и степенная, чем молодым. То же верно для инноваций: в каждом поколении инновации свои, свойственные данному поколению, однако тот факт, что в речи молодых инноваций всегда больше, не зависит от года рождения. В речи каждого следующего молодого поколения есть неологизмы, свойственные речи определенных возрастных групп.

Для речи конкретного поколения характерны свои неологизмы. В периоды коренной ломки социальной и политической структуры (например, в 1920-е, 1990-е годы) таких неологизмов, естественно, больше, в спокойные периоды — меньше, но они есть всегда, и всегда — в речи молодых.

Такие различия в речи молодых и пожилых, которые не сводятся к поколенческим, можно определить как возрастные.

Основное внимание в социолингвистических исследо* ваниях последних десятилетий, в которых вообще упоминался возраст, уделялось речи детей. Эта проблематика лежит на стыке социолингвистики и психолингвистики и, строго говоря, не входит в область наших интересов (см.: Лепская 1994; Цейтлин 2000). Один из пионеров этих исследований — Р. О. Якобсон обратил внимание на то, что процесс становления речи ребенка в онтогенезе и процесс утраты речи при афазии подчиняются одним и тем же за-конам: чем раньше усвоено, тем лучше сохраняется, и наоборот. Это позволило Р. О. Якобсону высказать идею, что язык необходимо изучать во всех его живых проявлениях: язык в действии, язык в становлении и язык в состоянии распада ^акоЪзоп 1955; ^коЪзоп 1962; Якобсон 1972) .

Исследователей детской речи интересуют следующие проблемы. Прежде всего, это онтогенез языковой компе-тенции (сотре^епсе), т. е. модели освоения ребенком умений, связанных с овладением социальными правилами ком-муникации. Овладение правилами коммуникации вообще и социальными правилами в частности происходит в игре. Игра, обычно между ребенком и матерью, — это основная область взаимодействия в раннем возрасте. «Следствием игры является привлечение внимания ребенка к самому общению как таковому и к структуре актов, в которых об-щение протекает» (Брунер 1984: 35). Осваивая язык, дети одновременно узнают формы предложений (грамматику), слова и социальные правила употребления этих слов. При-мерно с двух лет ребенок обнаруживает, что он говорит, и начинает задумываться, как говорит он и как говорят другие. Социальные аспекты языка начинают формироваться примерно с 12 лет.

Другой важной (и тесно связанной с первой) проблемой является исследование процессов социализации: процесс освоения ребенком социальных правил общения, речевого этикета (ср.: ЗсЫеНеПп, ОсЬз 1986; материал русского языка см.: Наумова 1975; Багичева 1990), а также усвоение языка в условиях многоязычия.

Еще одна проблема — изучение особого регистра, на котором взрослые говорят с маленькими детьми, так называемый регистр общения с детьми (ЪаЬу-Ык) (прежде всего см.: Фергюсон 1975; Еег§изоп 1978; анализ русского материала см.: Гаврилова 2002).

Только в последние годы в социолингвистике возникла тенденция уделять все больше внимания языку пожилых (подробнее см.: Соир1апй е! а1.1991). Одна из причин этого — общее старение населения в развитых странах.

Так, на 1980 год в Великобритании 11.3 % населения было старше 65 лет; к 2030 году, по прогнозам демографов, эта цифра вырастет до 18.3 %, т. е. возраст примерно каждого пятого англичанина превысит пенсионный рубеж Естественно, это повлечет за собой изменения в структуре семьи, общества и, следовательно, изменения в социальной коммуникации.

Несмотря на это, до недавнего времени пожилые по разным причинам оставались за пределами интересов социолингвистики. В той мере, в какой социолингвистика интересовалась этими проблемами, они рассматривались с двух теоретических позиций. Во-первых, с позиции диа-хронической (взгляд на изменения во времени — т. е. отношение к пожилым как к некоторой переходной группе, не стабильной и не самостоятельной) и, во-вторых, с позиции неизбежного упадка (с!есгетеп1;), разрушения речи пожилых. Другими словами, социолингвистика интересовалась речью пожилых главным образом постольку, поскольку в ней проявлялись различные возрастные нарушения. При этом речь пожилых почти не рассматривалась как вариант нормы: исследования возрастных речевых нарушений затемняли тот факт, что далеко не все возрастные характеристики связаны с этими нарушениями.

Обнаружив в речи пожилых стабильные речевые характеристики, можно обратиться к одной из трех интер-претаций. Во-первых, можно предположить, что для объяс-нения этих характеристик достаточно самого факта, что речь идет о пожилых людях. Это — обращение к внутренним причинам. Во-вторых, можно объяснять эти отличия тем, что речь пожилых, не изменяясь с течением их взрослой жизни, сохранила или почти сохранила предыдущее состояние языка. Это — исторические причины. Наконец, третий подход — объяснения через среду — применяется при исследованиях речи двуязычных пожилых людей для объяснения того эмпирического факта, что многие билингвы с возрастом постепенно переходят обратно на свой первый язык.

В социолингвистической литературе языковые признаки нормального старения чаще всего описываются через оценку языковой компетенции; основное внимание уделяется тем аспектам языка, которые демонстрируют упадок речевых способностей пожилых людей. Исследователи стремятся показать, что пожилые люди теряют, утрачивают какие-то речевые способности и навыки, которые были им свойственны, когда они были моложе.

Одна группа исследований посвящена акустическим признакам голоса пожилых говорящих. Эти исследования показали, что «старый голос» легко отличается от «молодого». Голос человека старше 65 отличается от голоса человека младше 35 не только по манере произношения, например, гласных, но и по особым дополнительным шумам, которые возникают из-за возрастных нарушений работы речевого аппарата. Другие работы демонстрируют, что с возрастом люди утрачивают ряд умений — например способность воспринимать или завершать высказывания, в особенности со сложной структурой. Эта утрата происходит постепенно, линейно и становится заметной к 70 годам. Для группы, которая в англоязычной литературе называется оЫ оЫ (возраст свыше 77 лет, в отличие от уоип§ о1с! — возраст от 64 до 76 лет), зафиксировано заметное снижение способности к пониманию, воспроизводству и запоминанию речи. При этом грамматика языка сохраняется у пожилых людей практически полностью.

Подобные исследования проводить достаточно сложно, и прежде всего потому, что не всегда ясно, что именно мы измеряем — языковые способности или индивидуальные медико-психологические особенности.

Исследования возможного воздействия возраста на способность коммуникации исключительно сложны, поскольку эти воздействия, когда они есть, обычно трудно различимы и большая часть результатов подвергается воздействию со стороны индивидуальных характеристик испытуемого: его развитости, уровня образования, биографии, мотивации, состояния органов чувств, умственного состояния и самочувствия. Мало кто из исследователей смог удержать под контролем все эти пе-ременные так, чтобы результаты были убедительны (Вау1ез, Казгшак 1987, — цит. по: Соир1ап<1 е1 а1.1991:11).

Кроме того, даже если перед нами «нормальный» (т. е. здоровый) пожилой человек, то и здесь многие эксперименты, доказывающие, что в его речи есть возрастные нарушения нормы, опираются при этом на норму, установленную по речи среднего поколения. Этот подход в литературе называют «дефицитным» (Там же: 1-24): он заведомо предполагает, что упадок и разрушение речи в пожилом возрасте — норма; однако это следствие самого исходного теоретического постулата, а не экспериментов.

Еще одна распространенная модель описания особенностей речи пожилых — это «второе детство». Согласно этому подходу, речь пожилых чем дальше, тем больше сближается с детской речью. В полном соответствии с идеями Р. О. Якобсона, первыми утрачиваются те сложные синтаксические структуры, которые ребенок когда-то усвоил последними. Эта модель также лежит в пределах распространенного в обществе стереотипа, согласно которому пожилые люди и дети «чем-то похожи».

«Дефицитный» подход к проблеме может оказаться одним из проявлений культурного предубеждения (сте-реотипа).

Еще один подход к исследованию возрастных речевых особенностей — так называемый вторичный регистр общения с детьми (зесопёагу ЪаЪу-Ык) — т. е. речь молодых и людей средних лет, обращенная к пожилым. Исследовалась речь медицинского персонала в доме для престарелых, обращенная друг к другу и к пожилым обитателям дома. Выяснилось, что в разговоре с пожилыми персонал использует больше вопросов и повторений, говорит гораздо более короткими фразами и, следовательно, пользуется более простым синтаксисом. Речь молодых, обращенная к пожилым, по некоторым характеристикам неотличима от речи взрослых, обращенной к детям, и демонстрирует использование определенного регистра речи, направленного на упрощение коммуникации. Другими словами, особенности речи зависят не только от возраста говорящего, но и от возраста слушающего: с детьми или с пожилыми говорят иначе, чем с «обычными взрослыми».

Возрастные характеристики речи сегодня только начинают изучать. Работ мало, и это преимущественно описания конкретных экспериментов; теоретических или обзорных работ почти нет, поскольку неясны многие вопросы методики исследования.

<< | >>
Источник: Бахтин Н. Б, Головко Е. В.. Социолингвистика и социология языка: Учебное пособие. — СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия»; Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге,2004. — 336 с.. 2004

Еще по теме ЯЗЫК И ВОЗРАСТ:

  1. МАТЕРИНСКИЙ ЯЗЫК. РОДНОЙ ЯЗЫК. ПЕРВЫЙ ЯЗЫК
  2. Возраст
  3. 83. Ранний возраст
  4. Язык
  5. 85. Дошкольный возраст
  6. Подростковый возраст
  7. Возраст свершений.
  8. Пожилой возраст, или старость
  9. Пожилой возраст, или старость
  10. Подростковый возраст
  11. Средний возраст, или зрелость