Прикладная социология и рыночные отношения

Поскольку квалификация социологов-прикладников оставляла желать лучшего, а их статус на предприятиях был невысок, оплата труда работников этой сферы не поднималась выше средней для инженерно-техничес­кого персонала, а иногда опускалась и ниже. Все это порождало высокую текучесть кадров. Иногда заводс­ких социологов «уходили» намеренно, сокращая ставки или расправляясь с неугодными людьми. Однако чаще причиной сокращения штатных должностей социологов служила невысокая практическая отдача тех, кто их занимал. В результате параллельно росту потребности народного хозяйства в новых социологических службах и их созданию шел процесс разорения старых служб.

В условиях интенсивного кадрового оборота было весьма трудно, если вообще возможно, сформировать научные школы, традиции, добиться преемственности эмпирических результатов и методологических принци­пов. Каждый раз приходилось начинать заново, посколь­ку увольняющийся прикладник уносил с собой накоплен­ный опыт, а учебников, учебных пособий, практикумов или журналов— наиболее эффективных хранителей знаний — для заводских социологов в СССР не издавалось.

Во второй половине 1980-х годов, когда, казалось бы, заводская социология могла получить второе дыхание и подняться на качественно новый уровень своего разви­тия, резко изменилась экономическая обстановка в стра­не. Отход от социализма и плановой экономики не снял, как прогнозировали некоторые специалисты, старые препятствия к развитию заводской социологии, а лишь добавил новые, преодолеть которые она уже не смогла.

В конце 80-х гг. XX в. большинство промышленных предприятий активно переходило на самофинансирова­ние и хозрасчет. Однако некоторые руководители пони­мали его весьма своеобразно: призывая бороться за со­кращение штатов, они почему-то избавлялись в первую очередь от социологов. После опублик71ования «Положе­ния о службе социального развития»71 вопреки ожида­ниям заводских социологов ситуация в промышленнос- 158 ти не улучшилась, а скорее даже ухудшилась. Письма

социологов-тприкладников тех лет, присланные в редак­цию журнала «Социологические исследования», конста­тировали невысокий статус прикладной социологии, наличие устаревшей системы разделения научного тру­да, неудачу попыток наладить творческое сотрудничество с академическими учреждениями, пробуксовку системы научного шефства, де7ф2 ицит методик и методологий и спе­куляцию ими и т. п.72

Переход народного хозяйства вначале на хозрас­чет, а затем на рыночные рельсы изменил отношения в социологии. Многие программные продукты, создан­ные заводскими социологами в предшествующие годы, превратились в легальный товар хорошего качества. С большим трудом социологи отходили от стереотипов социалистического мышления и осваивали новые эко­номические принципы. Если в конце 1980-х гг. они просили «выбить почву из-под ног дельцов от социоло­гии», пресечь спекуляции с методиками, то в середине 1990-х их больше интересовало, где можно приобрес­ти понравившийся инструмент и как им пользоваться.

В «застойный» период существовали надежды на «выравнивание» научного уровня заводских социологи­ческих служб. Однако позже от них пришлось отказать­ся. При стихийном, никак и никем не контролируемом процессе возникновения новых служб последние неиз­бежно воспроизводили ошибки, свойственные преды­дущим этапам становления прикладной социологии.

В конце 1980-х—начале 1990-х годов службы-флаг­маны чаще всего распадались из-за недостатка средств. Практическая наука захлестывалась рыночной стихией, где властвовали сиюминутный интерес и коммерческая выгода.

* * *

Пожалуй, трудно назвать другую прикладную на­уку, которая, подобно заводской социологии, вызвала бы за столь непродолжительный период времени столь широкий общественный интерес. Внимание-к этой дисциплине не случайно, ведь поиск социальных ре­зервов производства, интенсификация человеческого фактора определяются не столько теоретическими ис­следованиями, сколько практической, социоинженер- ной деятельностью, низового звена социологии.

Вместе с тем никакая другая наука не успела «со­стариться» такбыстро, какэто сделалазаводская со­циология. Как ни парадоксально, о ней начали гово­рить и писать в тот момент, когда некоторые из преж­них, вовремя не устраненных ошибок превратились в хронический недуг, парализующий ее деятельность, а годы творческого взлета остались позади.

Уже к середине 1980-х годов обнаружились не только пределы, но и противоречия экстенсивного развития заводского сектора социологической науки, происходившего, главным образом,, за счет увеличения числа служб и укрепления их штатов по принципу «каждому предприятию — свою социологическую ла­бораторию; чем крупнее предприятие, тем многочис­леннее служба». Социологи начали осознавать, что прежние формы организации науки уже не годятся: необходимо не расширять число служб, а налаживать прочные связи между прикладной и академической ветвями социологии.

Вместе с тем, научно-координационное сотрудни­чество академических ученых с заводскими социоло­гами было достаточно слабым. Оно (хотя и приносило прикладникам, особенно с периферии, несомненную пользу) существовало лишь на уровне личных зна­комств отдельных ученых с отдельно взятыми служба­ми и социологами. Последние, как правило, не были обеспечены стандартными методиками и пособиями, унифицированными документами для сбора первичной информации и ее обработки на ЭВМ. Так и не были созданы фонды рабочих инструментов для проведения на предприятиях социологических исследований и единый банк данных для заводских социологов.

К сожалению, на протяжении многих лет завод­ская социология с энтузиазмом заимствовала у акаде­мической науки все негативное, что у нее можно было взять — квазинаучные приемы социального познания, отсталую теорию, ползучий эмпиризм, иллюстративную фактологичность. В то же время многое из позитивного опыта академической социологии — умение широко мыслить, не замыкаясь рамками отдельного предприя­тия, склонность к выдвижению обоснованных гипотез и проверке достоверности получаемой информации, при­сущее лучшим отечественным социологическим шко­лам, — перенималось заводскими социологами далеко не всегда. Отметим еще один факт: в отличие от США, где движение от академической в прикладную социоло­гию имело двустороннюю направленность, в СССР оно было однонаправленным. Из прикладной сферы в ака­демическую постоянно уходили лучшие кадры, не су­мевшие' творчески реализоваться на предприятиях. Таким образом, взаимоотношения между академической и заводской социологией строились на принципах не­эквивалентного обмена, именуемого «утечкой мозгов».

Кроме того, социологи на местах буквально зады­хались от спонтанного и никем не контролируемого процесса возникновения новых служб, зачастую созда­ваемых людьми некомпетентными, дискредитировав­шими науку. Естественно, это не могло не сказаться негативно на заводских социологах, которые в течение многих лет буквально по крохам сколачивали свои лаборатории, с огромным трудом расчищая себе место под солнцем. На своих совещаниях они высказывали пожелание о том, чтобы процесс создания новых и реорганизации старых социологических служб был планируемым, четко организованным, направляемым специалистами академических учреждений и заинте­ресованных государственных органов. Однако эта проблема так и не была решена.

Необходимость перехода к интенсивным методам развития субъективно осознавалась социологами в каче­стве единственно разумной альтернативы дальнейшего продвижения заводской социологии. Однако средства, призванные обеспечить такой переход, были предназна­чены для решения старых задач и в новых условиях явно служили тормозом, а не ускорителем движения.

Наиболее перспективный путь выхода из тупика виделся заводским социологам в создании межотрасле­вых внедренческих фирм. Широко обсуждались неко­торые организационные нововведения: самодеятельные фирмы типа новосибирского «Факела», инициативные группы при институтах, работающие на основе коллек­тивного подряда, матричны7е3 структуры, паевые нова­торские комплексы и т. д.73 Многие из них успешно действовали на практике, реализуя принципы хозрас­четной деятельности и оплаты по конечным результа­там; самостоятельности в выборе межорганизационных связей (с заказчиком, клиентами, соавторами разрабо­ток) и т. п. К работе в них могли привлекаться ведущие — имеющие достаточную квалификацию и большой прак­тический опыт — заводские социологи и психологи, а также специалисты научных институтов и вузов (физи­ологи, медики, экономисты и т.д.).

Подобные межотраслевые организации, состояв­шие из 10—15 человек, могли обслуживать все пред- М

6 социология управления приятия города по очереди. При этом несомненным плюсом структур такого типа ЯВЛЯЛОСЬ отсутствие ве­домственных барьеров. Все это ПОЗВОЛЯЛО решать со­циальные проблемы предприятий комплексно, не в ущерб друг другу; укреплять взаимосвязь отраслевого и территориального планирования, не увеличивая чис­ленности заводских специалистов, а лишь полагаясь на кооперацию и организационную перестройку их дея­тельности"''4.

Таким образом, несмотря на бедственное положе­ние, у заводской социологии были идеи относительно возможностей выхода из кризиса, а потому хочется надеяться, что в будущем еще возможен новый всплеск активности этой науки.