§ 2. Предмет политической психологии

1. Дискуссии о предмете политической психологии

Еще совсем недавно как в области политической науки, так и в психологии высказывались сомнения относительно судьбы полити ческой психологии как самостоятельной научной дисциплины.

щихся под влиянием психоанализа, давали основания для подобных упреков. Хоффман был прав, когда утверждал, что «враги не всегда являются лишь простыми проекциями негативного опыта личности. Иногда это вполне реальные существа».

В отечественном обществоведении ситуация осложнялась к тому же еще и официальными идеологическими табу.

У психологов были свои недоумения по поводу предмета новой дисциплины. Если западные психологические школы в основном по зитивистской ориентации рассматривали свой предмет на манер есте ственно-научных дисциплин, то в любом ценностно-окрашенном ис следовании они видели отход от канонов подлинной научности. Понятно, что политика не может быть таким же предметом исследова ния, как минерал или лягушка, т.е. предметом ценностно-нейтраль ным. Любой исследователь привносит свое собственное вйдение по-литики и свои политические ориентации, очистить от которых поли тико-психологическое исследование, как и иные гуманитарные области, практически невозможно.

В дискуссиях по предмету политической психологии можно выде лить несколько существенных моментов.

Во-вторых, и работы современных политологов, избравших своим предметом политическое поведение, политическое мышление или по литическую культуру, нередко методологически недостаточно обеспе чены и включают в качестве научного инструментария политологи ческие и психологические, статистические и социологические катего рии и подходы без их должного перевода на язык своей науки.

В-третьих, политико-психологическая проблематика развивается не только в рамках самой этой науки, но и в работах по этнографии, страноведению, экономике, истории, социологии и др. В последние годы появилось немало интересных публикаций, имеющих междис циплинарный характер и раскрывающих закономерности формирова ния личности в политике, воздействие политической культуры на судьбы государства, влияние исторически сложившегося менталитета на развитие нации и т.д. Все эти проблемы входят в круг исследования психологии политики. Однако они не получили пока в ней достаточ ного освещения и зачастую не осознаются специалистами из смежных дисциплин в их политико-психологическом звучании. Как известный герой Мольера, они говорят на политико-психологическом языке, не подозревая об этом.

Психология политики находится на начальном этапе своего разви тия с характерными для этого этапа дискуссиями по ключевым вопро сам. Даже название этой науки вызывает разночтения. Одни авторы предпочитают говорить о «политической психологии», другие — о «психологии политики», третьи используют название «социально-по литическая психология» (Г.Г.

Различны и точки зрения специалистов на объем изучаемых поли тико-психологических феноменов, включаемых в предмет. Так, Г.Г. Дилигенский вслед за рядом американских политических психо логов (С. Вагпег-Barry, R. Rosenwein) полагает, что политическая пси хология не должна заниматься макрополитическими процессами. Ее предмет должен трактоваться как психология политиков. Такая пози ция не только сужает предметную область, но и предполагает пользо вание исключительно инструментарием индивидуальной психологии. Другой подход, которого придерживаются М. Херманн, Дж. Кнутсон, X. Юлау и другие не менее авторитетные политические психологи и который разделяем и мы, напротив, видит задачу политической пси хологии более широко. В предмет исследования включаются не толь ко поведенческие и когнитивные аспекты психологии личности поли тиков-профессионалов, но и все многообразие групповых процессов,

происходящих в политике. Как было показано, интересы сообщества политических психологов включают в себя все многообразие явлений. Изучение проблемы личности в политике является лишь одной из них.

2. Что из себя представляет политика?

Прежде чем познакомиться с предметом политической психоло гии, попробуем разобраться с тем, что же такое сама политика, в кото рой мы и будем искать ее психологические составляющие. Обыден ные представления о политике чаще всего ограничиваются обозначе нием ее как сферы, достаточно далекой от нашей повседневной жизни (что-то, чем занимаются там, «наверху»), и эпитетом «грязная», кото рый чаще других соседствует со словом «политика». Однако если дать себе труд отойти от стереотипов, то следует признать, что хотя поли тика действительно включает в себя борьбу за власть., она не сводится только к грубому выяснению отношений между политиками, в кото-ром любые средства хороши.

Сейчас издано уже немало учебников по политологии, в которых даются весьма разнообразные научные трактовки этого понятия . Одни авторы акцентируют в политике ее управленческие функции, говоря, что политика — это искусство управлять обществом. Другие подчеркивают ее связь с властными отношениями, причем имеют в виду прежде всего силовые методы осуществления власти. Третьи указывают на связь политики с правом. В политической науке при всем многообразии определений ее основного объекта исследова ния — политики есть несколько важных аспектов, которые в этом предмете выделяются. Отметим лишь некоторые подходы к понима нию политики, которые необходимы для того, чтобы определить пред мет политической психологии.

Политика — система. Действительно, говоря о политике, мы преж де всего вспоминаем о государстве как системе политических инсти тутов, куда входят Президент и парламент, армия и система безопас ности, министерство внутренних и министерство иностранных дел, финансы и социальное обеспечение.

Политологи изучают, как устроено то или иное государство, как оно регулирует отношения граждан и власти, отношения властных структур между собой. Политическая же психология выделяет в поли тической системе и ее институтах прежде всего поведенческие состав-

ляющие и исследует, как политическая система отражается в созна нии граждан в виде мнений, отношений, настроений.

Так, накануне выборов перед избирателями стоит сверхсложная задача: выбрать наиболее привлекательный политический блок или партию. Перед выборами 1995 г. было зарегистрировано более 50 по литических блоков и объединений, число же претендентов на депутат ское место по одномандатным округам составило около 30 человек на одно место. Устойчивый электорат есть лишь у нескольких наиболее заметных партий. Большинство же избирателей делает свой выбор практически вслепую. В этом случае единственным ориентиром при выборе становятся политические лидеры, лица которых люди запо мнили и которые являются символами определенной политической группы. Такой была тенденция на выборах 1993 г., и она сохранится в ближайшем будущем. Правда, в отношении знакомых им лидеров у наших граждан ярче представлены не столько позитивные, сколько негативные установки, поскольку политики вообще ассоциируются у них с властью. По оценкам экспертов, снижается и доверие к традици онным представителям оппозиции'.

Политика — процесс. Вторым важнейшим измерением политики является понимание этого явления не только как некой устойчивой системы институтов, но как динамического процесса. Политический процесс — это те изменения, которым подвергаются и институты, и исполнители разных функций, и правила игры. В мире происходят войны и революции, осуществляются реформы, общества переживают периоды подъема и стагнации. Политические процессы бывают мир ными и насильственными, плавными и скачкообразными.

Современная политика столь быстро и динамично изменяется, что это порождает много сложностей как для самой системы, не успеваю щей приспособиться, так и для конкретных участников процесса, нуж дающихся в специальных механизмах ориентации в неустойчивом по литическом мире.

В последние десятилетия политическая наука стала все чаще обра щаться к анализу политического процесса, который не всегда отлива ется в форму устойчивых политических институтов, просто не вмеща ется в них. Среди проблем, которые интересуют и теоретиков полити ки, и тех, кто принимает решения, назовем, например, такие, как формирование политических взглядов граждан и профессиональных политиков, культурный и национальный контекст политического про-

цесса, становление новых политических движений, вхождение челове ка в политику и др.

Сегодня становится все труднее самостоятельно разобраться в смысле происходящих процессов, определить, какие события могут стать значимыми для каждого из нас, а какие окажут влияние лишь на верхушку политической пирамиды. Ряд исследований показал, что некоторые важные политические события (например, в Америке — убийство президента Дж. Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, у нас в России — события «перестройки», смерть академика А. Сахарова, война в Чечне) оказали на политический процесс и на сознание цело го поколения граждан определяющее воздействие.

Политика — система правил игры. Как и любая другая социальная система, политика подчиняется регулирующим ее законам. Эти зако ны бывают как писаными (нормы права), так и неписаными (тради ции, обычаи, правила поведения). В эпоху быстрых перемен подверга-ются изменению официальные нормы и предписания. Пишутся новые конституции, принимаются своды законов, призванные регулировать официальные отношения между властвующими и подчиненными. Из опыта нашей повседневной жизни мы хорошо представляем себе, как непросто добиться исполнения даже давно существующих законов, осуществить гарантированные ими права, пробиться сквозь частокол всевозможных бюрократических инструкций. Что же говорить о мно жестве новых законодательных актов, которые нам предстоит узнать и исполнить? Представители исполнительной власти сетуют на то, что законы не исполняются. Частая смена правил игры порождает такие негативные последствия, как правовой нигилизм, неуважение зако нов, которые меняются так часто, что нет смысла их принимать в рас чет.

В такие периоды общество начинает управляться не столько писа ными, сколько неписаными правилами, устанавливаемыми не офици альной политикой, а группами, обладающими реальной силой (в том числе и грубой силой, и силой денег). Именно они и «заказывают му зыку». Нередко эти теневые структуры становятся реально более эф фективными в осуществлении политических функций, чем те, кто формально считается властью. Несколько лет назад газеты писали о том, что после ареста одного из главарей екатеринбургской мафии в городе резко возросла преступность. В правоохранительные органы начали обращаться граждане с просьбами выпустить мафиози на волю, так как милиция не могла справиться с преступными группи ровками, подчинявшимися главарю мафии.

Между тем в эпохи перемен неформальные политические ценнос ти и правила игры диктуют не только те, у кого есть сила и деньги.

Нередко именно люди, олицетворяющие неподкупность, справедли вость и правду, моральную силу, задают тон в политической игре. Так было в первые годы «перестройки», когда на волне борьбы с неспра ведливыми привилегиями на политическую авансцену вышли Ельцин и Сахаров. Так было в конце 1994 - начале 1995 г., когда с осуждени ем действий властей в отношении Чечни выступил Сергей Ковалев. Такие фигуры, олицетворяющие представление людей о справедли вости, особенно заметны на фоне общего отношения граждан к офи-циальной политике. Так, согласно нашим данным, полученным летом 1995 г., подавляющее большинство респондентов (93,1%) было недо вольно тем, как сейчас действует власть в России. Частично это объяс няется тем, что власть воспринимается ими как эгоистическая: более 62% были совершенно уверены, что те, кто сегодня стремится к влас ти, делают это, чтобы улучшить свое материальное положение, поло вина — что властители стремятся самоутвердиться, а 44,4% думали, что власть нужна для того, чтобы можно было командовать другими. Лишь 30,6% граждан сохраняли надежду, что политики идут во власть, чтобы принести пользу обществу .

Сложные зависимости между официальными и неофициальными политическими нормами складываются не только по поводу отдель ных функций политической системы (охраны правопорядка, выдви жения лидеров, управления). В любой сфере политической жизни эти два свода правил действуют постоянно. Вопрос только в том, в каком они находятся соотношении. Если неофициальные правила преобла дают, это приводит к деградации государства, утрате моральных ори ентиров и в конечном счете — к упадку системы. Другой вариант дис баланса — когда официальные политические ценности вытесняют не писаные правила, не оставляя места выражению личных и групповых интересов, контролируя все проявления деятельности граждан. Такой тип политического устройства известен как тоталитарный. Он ведет к обеднению всех структур гражданского общества и враждебен чело веку. Политика — система ценностей, мнений, установок. Такое пони мание политики выделяет в ней ее доктринальный, идеологический характер. У каждого человека — свое понимание политики, свои оцен ки того, как работает кабинет министров и что происходит в армии. Эти мнения носят, как правило, достаточно противоречивый характер, образуя пеструю мозаику «обыденного сознания». Такие политичес-

кие ориентиры складываются под влиянием многих воздействий: от чтения свежей газеты до разговора с соседом.

Некоторые из этих установок мимолетны, иные — сохраняются на всю жизнь, принимая форму убеждений. Но без этих «эфемерных» образований в головах людей никакое государство, партия или лидер не могут воздействовать на поведение граждан. Даже для того, чтобы выполнить простейшую политическую роль — пойти на выборы в ка честве избирателя, —'необходимо определить приоритеты в предлага емых политических ценностях.

Как показывают исследования в самых разных политических сис темах, большинство граждан не имеют согласованной системы поли тических взглядов. Их политические установки противоречивы, не всегда рациональны и не обязательно соответствуют их объективному политическому интересу .

Однако осознание своих интересов и консолидация ценностей по литическими партиями и движениями приводит к созданию полити ческих доктрин, идеологических конструкций, которые представляют собой систематизированные, относительно непротиворечивые наборы политических ценностей. Их главная цель — помочь каждому, кто раз деляет эти ориентации, более полно отождествить себя со своей поли тической группой. Идеология призвана создать своего рода братство политических единоверцев.

Идеологий существует несметное множество. Любое политическое понятие, оканчивающееся на «изм», претендует на то, чтобы завоевать своих сторонников. От маоизма до консерватизма и от коммунизма до либерализма — все идеологии предлагают на политический рынок «готовые наборы» политических убеждений, подчеркивая при этом, чем они отличаются от иных политических партий.

Конечно, идеологические положения не могут существовать как стерильные догмы, особенно в условиях российской политики пере ходного периода. Четких идеологических канонов нет практически ни у одной современной партии. Даже названия партий, которые, как правило, должны отражать ведущую политическую ориентацию, редко соответствуют чистоте своей собственной доктрины. Так, в нашем исследовании из трех членов Либерально-демократической партии, являвшихся депутатами Думы, один назвал себя либералом, другой — консерватором, а третий — демократом. Среди неполитиков сходной с либеральными демократами ориентации придерживается чуть больше пятой части опрошенных. Эти люди считают справедли-

вым, что немногие владеют богатством, а подавляющее большинство пребывает в бедности. Данная социальная группа, которую мы услов но назвали «рыночниками», стоит на элитаристских позициях и в по литических вопросах, являя одновременно образец имперского мыш ления (эти респонденты считают, что ни в коем случае не следует вы водить войска из «горячих точек»). Но наши «рыночники» считают вполне возможным передать государству заботу о старых, больных и детях, не считая себя за них ответственными, проявляя отнюдь не ли беральные взгляды на государство .

Политика — вид человеческой деятельности. Данная трактовка политики обусловлена представлением о том, что политику делают люди, а следовательно, их поступки и есть главный объект изучения политической науки. Ясно, что при таком подходе необходимость в привлечении психологических инструментов наиболее существенна.

Еще в начале XX в. немецкий психолог Э. Шпрангер выделил среди других человеческих типов - тип человека политического . Действительно, политики-профессионалы обладают рядом психоло гических характеристик, предопределяющих притягательность для них политической сферы жизни. Однако в современном демократи ческом обществе не только профессионалы, но и все дееспособные граждане включены в политический процесс, являются его неотъемле мой частью. Отсюда и усилившийся интерес политологов к поведе нию и лидеров, и рядовых граждан, роль которых в политике неизме римо возросла.

По существу в каждом из пяти рассмотренных подходов есть пси хологические аспекты. Однако последнее пятое определение в наи-большей степени оказало влияние на формирование политической психологии как науки и выделило в политике как объекте исследова ния прежде всего человеческий компонент.

3. Психологические феномены в политике

Признание политики в качестве неотъемлемой части человеческой жизни — идея, глубоко уходящая своими корнями в историю. Еще античные мыслители задавались вопросами о природе политической жизни. Так, Аристотель доказывал, что заниматься политикой челове ка побуждает его собственная природа. «Государство, — говорил он, —

принадлежит тому, что существует в природе... и человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств, живет вне государства, - либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчело век» . Согласно античному мыслителю, государственная форма поли тики вырастает естественно: из объединения людей сначала в форме семьи, затем поселения. Затем объединение поселений превращается в полис — государство.

Итак, заниматься политикой человека подталкивает его природ ный инстинкт. Поэтому логично, что Аристотель называет человека политическим животным — Zoon politikon, ни в какой мере не прида-вая этому словосочетанию обидного смысла. Ведь в самой нашей пси хологии заложены такие естественные потребности, как потребность властвовать и подчиняться. Последующая история политической мысли обогатила наши представления о политике как театре действия разнообразных человеческих потребностей: как приобретенных, так и врожденных. Среди них благородство и жадность, любовь и нена висть, стремление к доминированию и солидарности, потребность в свободе и желание быть частью группы.

Признание важности изучения психологии как движущей силы политического поведения в наши дни получило не только общефило софскую, но и конкретно-научную форму. Именно политическая пси хология во второй половине XX в. приступила к исследованию тех психологических факторов, которые мотивируют включение человека в политику и участие в различных ее формах. Независимо от того, каким термином пользуются психологи, они различают три формы поведения человека: инстинкты, навыки и разумные действия . Эта психологическая классификация форм деятельности полезна и в опи сании политики. Инстинкты представляют собой модели поведения, детерминиро ванные биологически и задающие направление энергии поведения. Хотя между психологами нет единства в том, каковы принципы дейст вия инстинктов у человека, но общепризнано сегодня положение о том, что значительное число форм поведения имеет инстинктивный характер. Одни психологи насчитывают таких инстинктов десятки, другие доводят их число до нескольких тысяч. Набор инстинктов включает как все автоматизмы в поведении человека (от дыхания до

ходьбы), так и более сложные врожденные потребности (самосохране ние, продолжение рода, любознательность и множество других).

В политике мы находим проявление всех человеческих инстинк тов — от агрессивности до жадности и от солидарности до самосохра нения. Собственно инстинктивная основа поведения в политике объ ясняет прежде всего направление энергии тех или иных поступков, которые не всегда осознаются самим человеком.

Так, инстинкт самосохранения толкает политиков на борьбу за власть и объясняет некоторые нерациональные поступки с точки зре ния здравого смысла. Историки и политологи до сих пор спорят о причинах жестокости таких деятелей, как Сталин. Между тем полити-ческие психологи приходят к выводу, что именно его потребность оградить свою травмированную самооценку от любых сравнений с эталоном, выбранным им с юности (Лениным), побуждало его избав-ляться от конкурентов.

Сами жестокость, насилие, агрессия — тоже инстинктивные формы поведения. Одни авторы полагают, что эти формы поведе ния — врожденные, другие видят в них результат научения, третьи исходят из представления об агрессии как реакции на фрустрацию. Однако помимо агрессии фрустрация вызывает и другие, также ин стинктивные реакции: апатию, регрессию, подчинение и избегание . В политике все эти поведенческие проявления трактуются как реак ции на события или обстоятельства, в которых действуют субъекты поведения.

Солидарность — также одна из инстинктивных форм поведения индивидов, которые способны не только соперничать друг с другом, но и сотрудничать. В основе проявлений солидарности в политике лежит идентификация людей с определенной партией, группой, наци ей, позволяющая объединить усилия членов этих групп по достиже нию своих целей и интересов. Одним из классовых проявлений соли дарности являются различные акции протеста, принятые в поддержку своих товарищей. Так, работники отрасли объявляют готовность к за бастовке, чтобы поддержать то предприятие, которое находится в кон фликте с администрацией. Отказ Центризбиркома в регистрации дви жения «Яблоко» в октябре 1995 г. вызвал, пожалуй, одно из первых проявлений солидарности среди российских политических партий, которые отказались участвовать в выборах, если «Яблоко» не будет зарегистрировано.

Не описывая многочисленные формы проявления инстинктов в политике, заметим, что в целом инстинкты охватывают все бессозна тельные, иррациональные, чувственные формы Политического пове дения как отдельного индивида, так и организованных групп, стихий ные выступления масс.

Прежде всего внимание политических психологов еще в XX в. привлекли массовые стихийные формы политического поведения, такие как стихийные бунты, демонстрации, паника, поведение толпы. Начиная с работ французского исследователя Г. Лебона , политичес кая психология занимается поиском движущих сил таких типов поли тического действия и находит их преимущественно в иррациональ ных, т.е. бессознательных, структурах психики человека. Среди отече ственных психологов этой проблемой особо интересовался В.М. Бехтерев, предложивший объяснение воздействия толпы на личность через механизмы внушения и образования не только индивидуаль ных, но и коллективных рефлексов .

Современная политическая жизнь дает немало примеров того, как иррациональные психологические механизмы воздействуют на ход политического процесса. Наверное, одним из наиболее ярких приме ров является необъяснимое, на первый взгляд, поведение депутатов российского парламента на его заседаниях. Многие их решения были продиктованы не столько рациональным расчетом, личными или групповыми интересами, сколько взаимным воздействием, внушени ем в ходе дискуссии.

Так, например, в сентябре 1995 г. Государственная Дума принима ет резолюцию по боснийскому конфликту, которая настаивает на односторонних действиях России, хотя парламентарии прекрасно по нимают, что ни Президент РФ, ни МИД, ни другие государственные ведомства не смогут их выполнить. Дело не только в том, что депута ты преследуют некие свои интересы, а в том, что сам ход обсуждения подталкивает их к более рискованным решениям, чем те, что были приняты в тиши кабинетов. В психологии такой феномен получил на звание groupthink — группового мышления, когда само воздействие группы сдвигает принимаемое решение в сторону большего риска.

Парламенты не только в современной России, но и в других стра нах нередко демонстрируют своеобразие политического поведения на родных избранников, доходящее порой до выяснения отношений в по-литике с помощью кулаков, взаимных оскорблений и других дейст-

вий, диктуемых не столько холодным расчетом, сколько эмоциями. Не случайно еще Лебон выделил парламентские собрания как отдельный вид толпы, подчиняющийся тем законам массового поведения, кото рые свойственны большим социальным группам в отличие от малых групп и индивидов.

Не следует думать, что сообщество людей всегда действует лишь в сторону некоторого озлобления, как это кажется на первый взгляд. Присутствие других людей, их взаимное внушение, идентификация могут приводить в политике к самым разнообразным эффектам. Так, энтузиазм и сплоченность участников массовых выступлений приве ли к успеху многие национально-освободительные движения. Демо кратические преобразования стали возможны в годы «перестройки» в немалой степени благодаря массовым выступлениям самых разных людей, которых объедининяла идея демократии. Здесь для нас важно подчеркнуть, что мотивы, приводящие людей к участию в массовых формах политического поведения, не только диктуются их рациональ ными интересами, расчетом, но и эмоционально окрашены, не полнос тью осознаны и в наибольшей степени оказывают воздействие на лич ность в присутствии других людей во время стихийных политических действий.

Сказанное не означает, что политическую психологию интересуют лишь бессознательные проявления человека. Многие разделы этой дисциплины специально посвящены изучению политики как органи зованной деятельности, где рациональные интересы, осознанные цели претворяются в те или иные политические действия.

Второй формой поведения являются навыки. В отличие от врож денных инстинктов, большая часть проявлений человеческого поведе ния является результатом прижизненного изучения. Навыков требует поведение государственного деятеля и обычного избирателя, партий ного функционера и сторонника того или иного движения. Говоря о политических навыках, мы имеем в виду определенные умения, кото рые требуются для выполнения своих ролей и функций любым участ ником политического процесса, привычки, формируемые у граждан в определенной политической культуре, стереотипы, являющиеся след ствием повторения определенных политических действий и упрощаю щие принятие решений.

Политические умения или компетентность предполагают, что гражданин знает, что он должен делать в своей политической роли и как добиться желаемого результата. В российской политической жизни последних лет достаточно широко распространена точка зре ния, что рядовые граждане, воспитанные в условиях авторитаризма, не имеют навыков демократического участия. Отсюда и неэффектив-

ность проводимых реформ. Насколько это верно с точки зрения поли тической психологии?

Конечно, старые навыки, позволяющие адаптироваться к прежней политической системе, действительно не всегда помогают действовать в новых условиях. Здесь мы сталкиваемся с некоторыми парадоксами. Так, раньше у населения был выработан стойкий политический навык участия в выборах. Число голосующих в советские времена превышал 90% дееспособного населения, независимо от того, насколько сам факт голосования влиял на принятие государственных решений. С началом демократизации мы наблюдаем последовательное снижение числа участвующих в голосовании. Так, если в выборах в Верховный Совет СССР в 1989 г. приняло участие 90% граждан, в выборах в республи канские и местные органы власти 1990 г. — около 80%, то в парламент ских выборах 1993 г. в РФ участвовало уже 53% избирателей.

Однако с утратой одних навыков наши граждане приобрели дру гие. Хотя электоральное поведение становится менее массовым (можно, очевидно, говорить об утрате этого навыка у большого числа граждан), но появляется определенная компетентность в отношении самого голосования. Так, исследования предвыборных ожиданий в 1995 г. показали, что в отличие от выборов 1993 г. граждане стали меньше ориентироваться на личные симпатии и больше — на то, какие политические позиции выражают политики. Появились и такие поли-тические навыки, которые были приобретены в забастовках, голодов ках, несанкционированных захватах зданий, пикетах и многих других формах, о которых мы ранее знали лишь понаслышке.

Компетентность в политическом поведении становится тем более необходимой, чем более сложными являются сами формы поведения. Лидер должен быть более компетентен, чем рядовой исполнитель той или иной политической роли. Давняя дискуссия в политологии ведет ся по вопросу о сменяемости лидеров как условии соблюдения прин ципов демократии. При этом, скажем, уход вместе с президентом всей его администрации и приход новых, менее опытных политиков сопро вождается снижением уровня компетентности в управлении государ ственным организмом. Хотя практика показывает, что и постоянное руководство таит свои опасности, среди которых главная — застой об щества.

Говоря о выработке политических навыков, следует заметить, что все политические системы заинтересованы в том, чтобы население об ладало определенным им набором, для чего создаются специальные институты, отвечающие за политическое просвещение и тренировку в исполнении ряда политических ролей. Так, политические лидеры рек рутируются среди тех граждан, которые получили определенный опыт

общественной и собственно политической деятельности в молодеж ных и иных организациях. В ряде стран существует специальная сис тема обучения для уже избранных парламентариев. В других системах их отбирают из числа тех, кто получил предварительно знания и на выки, необходимые для законотворческой деятельности. Не случайно среди парламентариев много юристов, людей со степенями в области политических наук.

Разумные действия — третья форма поведения, в политике, как и в других сферах деятельности. Их можно оценивать по-разному. Одним из критериев разумности может быть эффективность (сравне ние цели с результатом). Другим — степень осознанности политичес ких действий. Третьим — соответствие высшим ценностям, поставлен ным во главу угла проводимой политики. Но как бы ни оценивать эту форму политического поведения, главной ее характеристикой, отли^ чающей ее от двух предыдущих, является выраженное целеполагание.

Чтобы обеспечить политике целенаправленный характер, объеди няющий разных ее участников, применяются различные средства. В первую очередь эту задачу решают всевозможные программы, идео логические схемы, доктрины, концепции конкретных политических акций, кампаний. Особое значение для политического поведения от дельного человека и партий играют идеологии как концентрирован ное и систематизированное выражение целей и ценностей в политике.

Понятно, что поведение никогда полностью не совпадает с обозна ченными в доктринах целями и ценностями: последние служат для человека лишь своего рода путеводителем. Исследования массового политического поведения показывают, что только незначительное число людей в разных странах и политических системах руководству ются в своем поведении идеологическими соображениями. Американ ский политический психолог Ф. Конверс полагает, что число таких граждан в разных странах колеблется от 10 до 25%'.

В нашей стране долгое время идеологические формулы организо ванно внедрялись в сознание населения. В постсоциалистический пе риод эти схемы активно разрушались новой властью, которая понима ла, что старые догматы служат препятствием для реформирования по-литической системы. Однако никто из реформаторов не построил на месте разрушенного новой схемы. В мемуарах тех, кто начинал «пере стройку» (Горбачев, Ельцин, Яковлев, Гайдар), не содержится фактов, подтверждающих, что реформы были начаты по какому-то плану, что

под ними была теоретическая схема, не говоря уже об идеологии ре форм.

Знакомство с программными документами новых политических партий и движений показывает, что и в них пока не содержится четко го представления о том, что и в какой последовательности реформато ры собираются делать, какова иерархия их целей и приоритет ценнос тей. Наше исследование индивидуального политического сознания как политиков, так и рядовых граждан свидетельствует о том, что в настоящее время в головах и тех, и других царит большой хаос.

Выделение трех форм политического поведения: инстинктов, на выков и разумных действий — предпринято с аналитическими целя ми. В реальности поведение включает все три формы. Разделить осо знанные и бессознательные элементы в поведении не всегда представ ляется возможным. Однако помимо дилеммы «сознание — бессознательное» в структуре политического поведения содержится и ряд конкретных психологических элементов, учет которых делает его анализ более точным и детальным. Чтобы более предметно предста вить себе, чем занимается политическая психология, рассмотрим не которые политические феномены, которые привлекают особенно при стальное внимание исследователей.

Одним из таких феноменов является национализм. Признание безусловного превосходства своего народа над другими невозможно обосновать никакими рациональными мотивами. Когда распался Со ветский Союз, одним из первых вооруженных конфликтов, вспыхнув ших на его территории и до сих пор не нашедших своего разрешения, стал конфликт между Арменией и Азербайджаном по поводу Нагор ного Карабаха. Каждая из конфликтующих сторон дает свое обоснова ние того, почему' именно она должна владеть данной территорией. В ход идут и исторические аргументы, и апелляции к справедливости, и призывы к международному общественному мнению. Однако все ра циональные аргументы сторон не могут скрыть главного: психологи ческой почвой возникновения конфликта были националистические чувства, подогретые определенными политическими силами, которые использовали их для разжигания конфликта. Даже если объективно один из его участников уже не заинтересован в продолжении военных действий, «выключить» националистические установки практически невозможно.

Психология национализма изучается достаточно давно . Полити ческие психологи, начиная с известной работы Т. Адорно и его соавто-

ров, установили, что националистические установки входят в качестве составляющей в более общий психологический феномен, названный ими «авторитарной личностьюОни показали, что это явление не только имеет социальные корни, но и подчиняется определенным пси хологическим закономерностям, в частности установили зависимость между типом воспитания в семье и проявлениями авторитарности.

Интерес к проблеме авторитаризма в политической психологии пережил периоды подъемов и спадов. Так, в первые послевоенные годы он диктовался стремлением понять психологические истоки фа шистского национал-социализма. Затем наступил период стабильного политического развития, по крайней мере в развитых странах Запада, который породил иллюзию, что авторитаризм для них ушел в про шлое.

Однако ни национализм, ни авторитаризм не относятся к числу феноменов, с которыми человечество простилось навсегда, в силу того, что в их основе лежат некоторые фундаментальные психологи ческие механизмы, которые вновь и вновь приводят к реанимации этих феноменов, как только политическая ситуация становится для этого благоприятной. Именно поэтому одно из годичных собраний Международного общества политических психологов (ISPP) в 1993 г. вновь выбрало для обсуждения тему авторитаризма и национализма. Один из главных выводов этого обсуждения заключался в том, что политики, стремящиеся найти выход из замкнутого круга этнических конфликтов, военных столкновений и нетерпимости в отношении другого народа, не могут оперировать только объективными полити ческими инструментами и не учитывать то, как один народ в данный момент воспринимает другой и как это сиюминутное восприятие на-кладывается на традицию политической культуры.

Важной проблемой, над которой работают современные полити ческие психологи, является насилие и агрессия в политике. Появи лась целая отрасль знаний, получившая название вайленсологии (от англ. violence — насилие), которая изучает природу человеческой аг рессивности вообще и ее политические проявления в частности. Среди ученых нет единодушия в понимании природы насилия в чело веческом обществе.

Одни авторы убеждены в том, что агрессия — это естественная ре акция индивида на фрустрацию и природно необходима человеку. Следовательно, избежать ее нельзя, хотя можно найти безопасные для самого человека и его окружающих каналы отвода агрессии (напри мер — спорт). Другие авторы делают акцент на роли воспитания в проявлении насилия и агрессии. Так, уже в 70-е годы появились ис следования, показавшие связь между увеличением сцен насилия в

кино и на телевидении и увеличением детско-юношеской преступнос ти. Психологи и педагоги забили тревогу, доказывая, что увиденные на экране сцены агрессии действуют провоцирующе на формирую щуюся личность, которая еще не обладает устойчивой системой жиз ненных ориентиров.

Насилие в политических процессах встречается в самых разных формах. Есть государственное насилие в отношении тех граждан, ко торые не выполняют правовых норм. Такое насилие узаконено, как и насилие в ответ на агрессию одного государства в отношении другого. Международное право признает закономерность использования силы, в том числе и военной, для защиты территориальной целостности страны. Закон признает и право индивида на применение насилия в рамках достаточной самообороны.

Однако следует со всей определенностью сказать о тех последстви ях для человека, который применял даже узаконенное насилие, не го воря уже о людях, которые стали жертвами насилия во время войн, вооруженных конфликтов и периодов разгула криминалитета. С чело веком происходят серьезные психологические трансформации, ме няющие его отношение к самому себе и другим людям.

Американские солдаты, прошедшие войну во Вьетнаме, как и со ветские солдаты, воевавшие в Афганистане, а сейчас и российские, воюющие в Чечне, прошли через испытание жестокостью, не получив шей достаточной нравственной легитимизации со стороны общества. Без специальных мер по их психологической реабилитации эти люди сами не могут адаптироваться к невоенной реальности: они нуждают ся в помощи профессиональных психологов. Общество, не осознаю щее этого, рискует получить взрыв насилия, становящегося нормой повседневной жизни.

Политический конформизм — явление, заслужившее особое вни мание со стороны политических психологов. Если человек идет голо совать на выборы не в силу собственной убежденности в достоинствах того или иного кандидата, а потому, что так проголосовал его знако мый или родственник, то он поступает как политический конформист. Конформизм определяется в социальной психологии как поведение индивида в ситуации давления на него группы. При этом не всегда такое психологическое давление осознается.

Исследования проблемы политического конформизма показали, что есть определенные объективные и субъективные условия, при ко торых конформизм расцветает. Например, если выборы проходят под дулами автоматов, то трудно рассчитывать на то, что волеизъявление будет свободным от давления. Однако в последние предперестроеч- ные годы выборы в нашей стране проходили, как известно, не в уело-

ВИЯХ репрессий, и тем не менее в силу политического конформизма голосовали «за» практически безальтернативного кандидата свыше 90% избирателей.

Проявления политического конформизма встречаются в полити ческой жизни партий и организаций, движений и групп, давление ко торых на своих членов осознается ими в той или иной степени. Авто ритарный климат, несомненно, способствует развитию политического конформизма, между тем как демократический — способствует тому, что личность вырабатывает независимое мнение по политическим во просам и не боится высказать свое несогласие с группой. Однако при всем различии стилей, климата, царящего в политической организа-ции, необходимо иметь в виду, что конформизм встречается и в самых демократических и прогрессивных из них.

Остановимся еще на одном политико-психологическом феномене из области международной политики: восприятии партнерами друг друга. Американский политический психолог Р. Джарнис показал в своих работах, что многие национальные лидеры не замечают угрозы своей стране на международной арене в силу того, что их внимание сфокусировано на проблемах внутриполитической борьбы .

Другой причиной неверного восприятия своих международных партнеров и последующих ошибок политиков является искажение их образов стереотипами, действие которых усиливается состоянием стресса. Руководители государства должны быстро отреагировать на ситуацию, в силу чего стресс усиливается. Одним из классических примеров является кубинский кризис, в ходе которого Кеннеди и Хрущев чуть не довели дело до мировой войны. Причиной того, что они пошли на прямую конфронтацию, были неверные представления о возможных действиях друг друга. Риск был усилен феноменом груп пового мышления. Советники каждого из вождей по отдельности да-вали более осторожные рекомендации. Собравшись в группу, они пришли к гораздо более рискованным выводам ! Верно или неверно могут воспринимать друг друга не только про фессиональные политики, но и политические блоки, регионы и даже целые народы. Они могут не видеть реальной международной опас ности и, напротив, видеть ее там, где ее не существует. Так, опросы общественного мнения, проведенные в Чешской Республике летом 1995 г., показали, что почти треть населения этой страны считает угро зу вторжения со стороны России реальной, хотя для этого нет никаких

объективных предпосылок. Политические имиджи как государства, так и его лидеров могут отвечать реальности или быть иллюзорными. Проблема заключается в том, что они серьезно влияют на политичес кое поведение и становятся неотъемлемой частью политического про цесса в современном мире.