<<
>>

Смысл истории: факт, вымысел, миф

Современная история, принимающая столь различные формы, родилась в XIX в., когда, вне зависимости от смены настроений и научных приоритетов, исторические объяснения использовались почти во всех спорах о переменах, революционных или — используя ключевое слово эпохи — эволюционных.
Не всякая история была привязана к факту. Для французского поэта и профессора Поля Валери, родившегося в 1871 г., история — это «самый опасный продукт, который когда-либо вырабатывался в лаборатории человеческого интеллекта»1. История была темой беллетристики, исторических романов, но и в учебниках история иногда также была вымыслом и даже больше — мифом (это слово имело сложную историю и в начале нашего века ассоциировалось с басней).

За разнообразными «измами» XIX в., с большинством которых мы встретились в предыдущих главах, за вошедшими в каждый язык словами вроде классицизма и романтизма, капитализма и социализма стояло желание определить движущие силы перемен. Так как один из «измов» — «национализм» опирался, как мы видели, на язык и на миф, а первая мировая война (тема следующей главы) стала кульминацией периода, когда национализм играл важную роль в формировании народного самосознания, в любой интерпретации причин войны мифу, наряду с национальными стереотипами, следует уделить столько же внимания, сколько факту.

Следовательно, чтобы понять смысл

191

192 глава 5

событий, необходимо обратиться к историкам (а вместе с ними к антропологам, социологам и психологам), а также к философам, специалистам в области точных и естественных наук (новое слово XIX в.) и «технологам» (редко использовавшийся в то время описательный термин). Как бы то ни было, все они перестраивали человеческую среду в Европе и за ее пределами. Знаменитый итальянский либеральный историк Бенедетто Кроне, родившийся в 1866 г., прошедший через бурные годы истории XX в.

и переживший вторую мировую войну, убедительно доказал, что после 1871 г. (период, который мы рассматривали в предыдущей главе) произошла глубокая перемена в «общественном духе Европы», прямо связанная, как думал он, с объединением Германии и Италии. Другие историки расширили его аргументацию, отождествив эти глубокие перемены отношений и восприятия, восходящие к рубежу XIX-XX вв., с истоками «модерна», равным образом представленного в литературе, живописи, музыке и архитектуре. Это, впрочем, был не единственный период из описанных в нашей книге, когда современники ощущали приход радикальных изменений. Столь же сильное чувство происходящих перемен ца­рило в середине XVIII в. Слово «современность» использовалось и тогда, пусть всегда с отсылками к «древнему миру» для сопоставления и примера. Греция и Рим в силу своего выдающегося места в школьных курсах языков и истории всегда занимали особое положение в сознании людей. Уже тогда думали, что перемены затронут не только интеллектуальную область, хотя в 1759 г. Даламбер, один из редакторов «Энциклопедии», этого продукта Просвещения, рас­суждая о переменах, сосредоточился на «чрезвычайно ярких изменениях в наших идеях», столь быстрых, что это обещает «еще большие перемены в будущем». Когда после 1789 г. они дейст­вительно наступили (тема первой главы нашей книги), это было не совсем то, чего ожидали Даламбер и большинство его коллег-просветителей.

К 1789 г. пришел черед новых существенных перемен во вкусах и идеях. Изменились реакции, в том числе реакция на «природу», пришли и новые оценки «природы человека». Все искусственное (или тривиальное) стало подозрительным. «Живописное» и «возвышенное» видели в разном — в горах, мшистых болотах, гробницах и руинах. В моде были «сентиментальный человек» и руссоистский «добрый дикарь». Бернарден де Сен-Пьер в своей экзотической островной идиллии «Поль и Виржиния» (1788) вслед за Руссо предположил, что контакт с европейской «цивилизацией» ведет к трагедии. Более чем за МОДЕРН И СОВРЕМЕННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ 193

двадцать лет до того Джеймс Макферсон в «Песнях Оссиана» (1762) воззвал к жизни мифические кельтские сумерки.

«Мы зовем ушедшие годы», — писал он в своем предисловии. Воспоминание шло вместе с новизной, и оба эти понятия не рассматривались тогда как противоположные. Действительно, при всей опоре на прошлое в песнях Оссиана сам этот жанр был новейшим изобретением. Реакция публики на них, как и реакция на романы (само это слово связано с чувством новизны)*, представляет интерес для историков культуры, стремящихся не только проследить развитие идей, но и разгадать чувства людей. Всегда существовали романы, считавшиеся современниками особенно «значительными», вроде «Новой Элоизы» (1761) Руссо и «Вертера» (1774) Гёте. Рядом с произведениями художественной литературы стоят некоторые автобиографии, например «Исповедь» (1781) Руссо. В этом же ряду следует рассматривать и «Автобиографию» английского историка Эдварда Гиббона, опубликованную в отредактированном виде в 1796 г. — спустя два года после его смерти. Мадам Некер назвала его завершенный в 1788 г. труд «Упадок и разрушение Римской империи» мостом для читателя от древности к современности.

Сами романисты XVIII — начала XIX в. могли интересоваться и источниками не меньше, чем Гиббон, любивший прибегать к длинным ссылкам. Более чем просто символический интерес представляет тот факт, что британский писатель Генри Маккензи, автор романа «Человек чувства» (1771), для одного из поворотов сюжета использовал следующий прием: после случившегося

происшествия обнаруживается неполная кипа бумаг. Сэр Вальтер Скотт, не только романист, но и историк, в своих романах, первый из которых был опубликован анонимно в 1814 г., использовал все виды исторических источников. На протяжении XIX в. были и другие жанры, прчмо связывавшие историю и современную жизнь, в первую очередь биографии, как правило, посвященные «великим людям» или «героям». Обычно они опирались на свидетельства писем, дневников и автобиографий. Интересно, что когда в 1837 г. другой шотландский писатель (и пророк) Томас Карлейль, создавший свой чрезвычайно характерный литературный стиль, приступил к объемному труду о Французской революции, он в первую очередь обратился к гравюрам и портретам революционных вождей.

* Слово «novel», обозначающее роман в английском языке, восходит к латинскому «novus» — «новый». — Примеч. пер.

<< | >>
Источник: Бриггс Э., Клэвин П.. Европа нового и новейшего времени. С 1789 года и до наших дней / Пер. сантл.АА. Исэрова, B.C. Нестерова. — М: Издательство «Весь Мир», - 600 с.. 2006

Еще по теме Смысл истории: факт, вымысел, миф:

  1. 74. ПРОБЛЕМЫ СМЫСЛА ИСТОРИИ
  2. «Римский миф» в истории И ПОЭЗИИ. Пути словесности и «круг ментальности»
  3. Поздняя Империя:«логос» как «миф» и «миф» как «логос»
  4. ФАКТ СОЦИАЛЬНЫЙ
  5. Миф и легенда
  6. 12.2.4. Можно ли подтвердить факт заключения контракта другими документами
  7. 20.3. Кто должен доказывать факт недобросовестности?
  8. 3.14.3. Кто должен доказывать факт недобросовестности?
  9. 13.5.3. Документы, подтверждающие факт вывоза подакцизных товаров за пределы территории РФ
  10. Смысл и коммуникативное намерение
  11. Общественно-исторический миф