ГЛАВА 3 От первых колоний до создания Соединенных Штатов Америки

Британская экспансия в Северной Америке сопровожда­лась не вывозом природных богатств в метрополию, а освоени­ем их колонистами в своих собственных интересах. Мате­риальные и людские ресурсы британских владений бурно рос­ли, пополняясь выходцами из всей Европы. Это и заложило ос­нову так называемого переселенческого капитализма.

Не желая обострять отношения с Испанией и истощать каз­ну, король Яков I Стюарт в 1606 г. предоставил права (хартии) на заселение и раздачу земель на Атлантическом побережье Америки двум частным компаниям — Лондонской и Плимут­ской. Король объявил себя суверенным владельцем Виргинии, как назвали тогда эту территорию, а колонистов — своими подданными.

Укрепленный поселок Джеймстаун, построенный к маю 1607 г. на виргинской земле, явился первым постоянным посе­лением англичан в Северной Америке. Они гибли от голода, болезней и стычек с индейцами. Но научившись к 1616 г. вы­ращивать и обрабатывать табак, виргинцы стали получать прибыль от его продажи в Англии. Новый король Карл I объ­явил Виргинию королевской колонией и назначил туда губер­натора.

Те, кому удавалось разбогатеть, ведя плантационное, обыч­но табаководческое, хозяйство, образовали слой местной «арис­тократии». Свободные поселенцы (фримены), имевшие недви­жимость, пользовались правом голосаи могли избираться в за­конодательное собрание колонии. Низший слой виргинского общества состоял в основном из людей, которые не имели средств для переезда через океан, но обязались отработать долг, выполняя различные тяжелые работы сроком до семи лет.

Будучи верховным правителем колоний, король раздавал земли крупнейшим аристократам. В 1632 г. он пожаловал Се­силу Калверту, второму лорду Балтимору, хартию на владение северной частью Виргинии (колония Мэриленд). Лорд обладал в ней почти неограниченной властью и всеми правами фе­одального сеньора. Созыв и решения местной законодательной ассамблеи зависели от его воли. Свободные колонисты, посе­лившиеся на землях короля или лордов, должны были пла­тить им фиксированную подать (квитренту) или арендную плату.

В 1681 г. Карл II выдал семейству Уильяма Пенна хартию на земли, образовавшие, по имени их владельца, колонию Пенсильвания. На следующий год Пенн прибыл в Америку и основал город Филадельфию. Подобно тому как лорд Балтимор поощрял въезд в Мэриленд своих единоверцев-католиков, Пенн оказывал предпочтение гонимой в Англии протестант­ской секте «друзей» квакеров, — к которой сам принадле­жал. Впрочем, в обеих колониях соблюдалась веротерпимость, что привлекало туда поселенцев различного вероисповедания и этнической принадлежности. Так, в колонизации Пенсиль­вании большую роль играли немцы-меннониты.

Собственники колоний были лично заинтересованы в засе­лении земель, с которых собирали ренту, и в мирных отноше­ниях с индейцами (У. Пенн даже заключил с ними договор). Там широко использовался и труд сервентов, причем лорд Бал­тимор ограничил срок их службы пятью годами и предусмот­рел наделение их землей после освобождения. Однако в 70-е годы XVII в, землю там смогли получить' не более 4% бывших кабальных слуг.

К владельческим колониям относились Северная и Южная Каролина, а также провинция Нью-Йорк, первоначально при­надлежавшая Нидерландам и захваченная в 1664 г.

Заселение северо-восточной части земель, примыкавших к французским владениям (Канаде), дало третий тип колониза­ции — корпоративный. У его истоков были эмигрировавшие в Америку члены религиозных общин, которые заняли еще не отданные лордам-собственникам земли в Новой Англии, как стала называться эта местность.

В сентябре 1620 г. группа пуритан-сепаратистов, гонимая религиозными преследованиями, отбыла в Америку на кораб­ле «Мэйфлауэр» по договору с Плимутской компанией и в кон­це года высадилась на побережье нынешнего штата Массачу­сетс, где основала поселение Новый Плимут. В последующие годы туда прибыли еще несколько партий эмигрантов. Будучи предоставлены сами себе, колонисты решили учредить «граж­данское общество». Еще на борту «Мэйфлауэра» они подписа­ли соглашение, обязавшее его участников строго следовать со­обща принимаемым законам «ради общего блага колонии».

Колонисты учредили выборную губернаторскую власть и высший орган самоуправления — общее собрание фрименов. Сервенты к политической деятельности не допускались, и на­деление их землей не предусматривалось. Свободные колонис­ты поделили между собой участки земли на уравнительных началах (это не помешало в дальнейшем имущественному рас­слоению) и ввели суровую дисциплину, регламентировав об­щественную и частную жизнь. Признавая верховную власть короля, руководство колоний собиралось основать общество по образу и подобию «Иерусалима» или «Ханаана» и изгоняло инаковерующих.

XVII в. в средневековую «охоту на ведьм». По обвинению в колдовстве в Сейлеме были публично казнены 20 и арестованы 150 человек.

Все это грозило окончательно потушить «светоч демокра­тии», зажженный на «Мэйфлауэре». Даже переход Массачу­сетса под юрисдикцию короля не изменил обстановку в коло­нии. Только в первые десятилетия XVIII в. внутренняя оппо­зиция пуританским ортодоксам усилилась настолько, что с гнетом теократии было покончено навсегда. Современники на­звали эту победу разума «Великим пробуждением».

Массачусетс стал родоначальником ряда поселений Новой Англии, на основе которых оформились колонии Род-Айленд, Коннектикут, Нью-Гэмпшир и Мэн. Из цитадели пуританизма колонисты уходили на поиски более плодородных земель и ра­ди установления либеральных порядков. Так, основателем Род-Айленда стал изгнанный из Массачусетса священник Род­жер Уильяме, резко разошедшийся во взглядах с пуританской верхушкой. В этой небольшой колонии, начало которой отно­сится к 1636 г., соблюдалась веротерпимость, церковь была от­делена от светской власти, земля не захвачена силой, а купле­на у индейцев. Опасаясь «поглощения» более сильным Масса­чусетсом, «дочерние» колонии заручились согласием Карла II на свою самостоятельность под юрисдикцией короны. Нью-Гэмпшир и Мэн принадлежали частным владельцам, но это были слабо заселенные местности, и территория последней вошла в состав Массачусетса.

Социально-экономическое развитие ко­лоний. Феодализм не мог пустить прочных корней в Север­ной Америке, где отсутствовало главное условие его существо­вания — монопольное право феодалов на землю. Оно деклари­ровалось, но не соблюдалось в полном объеме, так как заставить колонистов платить квитренту при обилии свобод­ных земель и возможности уйти из владений лорда было невоз­можно. В целом же феодальный строй в XVII—XVIII вв. себя изживал, а условия колонизации не способствовали его искус­ственному оживлению.

Плантационное хозяйство южных колоний, наоборот, по­лучило прочную коммерческую основу. Оно носило предпри­нимательский характер: плантаторы не получали земельных пожалований, а вкладывали капитал в землю и работников. Работали на плантациях как сервенты, так и пожизненные черные рабы из Африки (первую их партию доставили в Вир­гинию в 1619 г. голландские работорговцы). Без принудитель­ного труда было бы невозможно вести крупное, рассчитанное на экспорт производство табака, риса, индиго, сахарного тро­стника, позднее — хлопка. Свободные поселенцы не шли на такую работу, а заставить выполнять ее пленных индейцев не удалось. Работорговля являлась чрезвычайно прибыльным бизнесом, в котором участвовали наряду с американскими купцами предприниматели из Англии и других морских дер­жав Европы. В колониях процветали также контрабанда, неэквивалентная торговля с индейцами, у которых приобре­тались за бесценок или выменивались на спирт и оружие цен­ные меха. Развивалась земельная спекуляция. Колониальные дельцы не уступали в предприимчивости британским и гол­ландским.

Основную массу сельского населения (до 80%) составляли фермеры. Те, что жили в «глубинке», вели индивидуальное се­мейное хозяйство — ради собственного прокормления. Земле­дельцам Массачусетса еще в XVII в. удалось стать фактически частными собственниками, так как они не платили квитренту. В более трудном положении были фермеры владельческих ко­лоний к югу от Новой Англии, а мелкие арендаторы на землях лендлордов находились в личной от них зависимости. Вместе с тем в Америке развивалось скваттерство — самовольное присвоение колонистами никем не занятых земель. Оно под­рывало монопольное право на землю, дав толчок стихийному движению на Запад.

В Америке установился олигархический тип правления. Из поколения в поколение ею управляли на основе имевшихся хартий наиболее зажиточные и влиятельные семейные кланы. Однако в отличие от европейских государств того времени, не говоря уже об остальном мире, власть в колониях в целом от­личалась мягкостью, а жизнь была гораздо менее стесненной и регламентированной — разумеется, только у свободных коло­нистов и исключая первые годы борьбы за выживание, а также более чем полувековую теократию в Массачусетсе. Сложилось, хотя и в несовершенном виде, разделение властей — законо­дательной в лице ассамблеи или собраний фрименов и испол­нительной, которую осуществлял губернатор. От него, как правило, зависела и судебная власть. Большинство губерна­торов обладали правом вето на решение ассамблей, однако последние могли сдерживать произвол администрации, поль­зуясь исключительным правом утверждать бюджет колоний, в том числе размер губернаторского жалованья.

Колонисты неоднократно восставали против губернатор­ского произвола, и в этих движениях участвовали как оппози­ционно настроенная верхушка, так и «низы». Самыми круп­ными были вооруженные выступления под руководством плантатора Натаниэла Бэкона в Виргинии (1676) и купца Джейкоба Лейслера в Нью-Йорке (1689—1691). Они были жестоко подавлены. Их участники выдвигали и демократи­ческие требования, в частности расширения избирательных прав.

В Новой Англии огромную роль играли так называемые го­родские митинги, продолжавшие традицию общих собраний первых колонистов — членов церковных общин. На них при­сутствовали не только обладавшие правом голоса собственни­ки, но и те свободные колонисты, которые его не имели. Функ­ция этих митингов заключалась не просто в осуществлении «прямой» демократии, но и в поддержании политического равновесия между различными слоями общества.

Уровень жизни свободных колонистов — средняя ее про­должительность, материальная обеспеченность и др. — был выше среднего европейского. Потомки первых поселенцев практически не знали голода и не испытывали нехватки само­го необходимого. Как показали историко-антропометрические исследования, урожденные американцы были более высокого роста, чем европейцы, — они лучше питались, в их рационе преобладали мясо и овощи. В городах отсутствовали трущобы и такое количество деклассированных элементов, бродяг и ни­щих, как в Англии эпохи Тюдоров и Стюартов. Европу сотря­сали опустошительные войны, а колонисты жили за океаном гораздо спокойнее, воюя время от времени только с индейца­ми. Они были избавлены и от того бремени, которое несли на­логоплательщики Англии и других европейских стран, — по содержанию постоянных армий, королевских дворов и много­численной аристократии. В XVII — первой половине XVIII в. колонисты имели определенные преимущества перед жителя­ми метрополии; она брала на себя даже расходы на оборону ко­лоний.

Важнейшей особенностью американского общества уже на ранней стадии его развития было то, что человек там мог с го­раздо большим успехом, чем в Старом Свете, пользоваться ре­зультатами собственного труда и предприимчивости. Протес­тантская вера требовала высокой культуры труда, трудолюбия и бережливости, а честно накопленное богатство считалось признаком божественной избранности человека. Хотя колони­зация Америки сопровождалась работорговлей, прямым грабе­жом индейцев, мошенническими сделками и спекуляцией, обогащением авантюристов всех мастей, основная масса рядо­вых американцев приобретала собственность упорным трудом, и именно из них формировался средний класс.

Свободных колонистов трудно было подчинить власти, ис­ходившей от метрополии. Отсюда — нетерпимое отношение даже к малейшему ущемлению изначально существовавших прав и свобод. Обладая большей экономической, политической и религиозной свободой, чем жители Европы, американцы стремились к их расширению и упрочению и потому с тревогой и беспокойством относились к ужесточению политики метро­полии, полагая, что король и парламент намерены превратить их в зависимое население.

Предпосылки Войны за независимость. Война североамериканских колоний за независимость (1775— 1783) явилась закономерным результатом тех сложных про­цессов, которые происходили как в Америке, так и в самой Англии. К середине XVIII в. колонии значительно выросли в хозяйственном отношении, налаживалась внутренняя торгов­ля, преодолевались былая экономическая разобщенность и замкнутость. По существу, они уже не зависели от поставок метрополии, так как имели собственный флот, неисчерпаемые запасы леса и плодородных земель; плантаторы производили продукцию на экспорт — табак, рис, индиго, пытались выра­щивать хлопок. Значительно выросло население: так, если в 1688 г. там проживало около 200 тыс. человек, то в 1775 г. — свыше 2,7 млн, включая негров-рабов, составлявших 18% жи­телей. Хотя колонии принадлежали Англии, туда эмигрирова­ли почти из всех стран Европы, и подавляющее большинство иммигрантов относилось к трудовому населению главным об­разом Ирландии и Германии.

Показателем социально-экономического развития коло­ний стал рост портовых городов, являвшихся центрами внут­ренней и внешней торговли, — Бостона, Нью-Йорка, Фила­дельфии, Балтимора, Чарлстона и др. Развивались образова­ние и культура, с начала XVIII в. в колониях выходили собственные газеты, появились общественные и частные шко­лы и колледжи. На базе колониальных колледжей выросли та­кие всемирно известные американские университеты, как Гар­вардский, Йельский, Принстонский, Колумбийский. К концу колониального периода выросла плеяда выдающихся мысли­телей, деятелей американского Просвещения — таких, как Бенджамин Франклин, Томас Джефферсон, Джон Адаме, Джеймс Мэдисон и ряд других. Все это говорило не только о материальных возможностях, но и о духовном потенциале рас­тущей нации.

В XVII в., когда колонисты больше всего нуждались в опе­ке, метрополия была поглощена решением своих внутренних проблем (борьба короля и парламента, революция, реставра­ция Стюартов). В XVIII столетии все получилось наоборот. Ко­лонии созрели для независимости, но Великобритания, стаби­лизировавшаяся внутренне и победившая Францию в Семи­летней войне 1756—1763 гг., стала полновластной хозяйкой Северной Америки, присоединив Канаду и другие француз­ские владения.

Попытки метрополии ограничить свободу предпринима­тельства в колониях и подчинить его своим интересам созда­вали экономические предпосылки Войны за независимость. Во второй половине XVII и в первые десятилетия XVIII в. была издана серия парламентских актов, регламентировавших внеш­нюю торговлю колоний. Они запрещали свободно торговать с другими морскими державами, а также развивать в колони­ях обрабатывающую промышленность. Но удаленность Север­ной Америки делала такие запреты малоэффективными.

Закон 1763 г., запрещавший самовольно переселяться на за­пад, за Аппалачские горы, должен был удерживать колонистов в определенных административных границах земельной моно­полии короля и лордов-собственников, пытавшихся увеличить квитренту. Кроме того, британское правительство озаботилось поисками средств для содержания разросшегося управленческо­го аппарата колониальной империи и размещавшихся там войск. Для этого в 1764 г. вводились новые таможенные пошли­ны на ряд товаров. Акт 1765 г. предусматривал расквартирова­ние в Америке 10 тыс. солдат регулярной армии, а для покры­тия расходов на них в том же году был принят акт о гербовом сборе.

В отличие от прежних постановлений, данный закон касал­ся практически всех колонистов, так как гербовой пошлиной облагались оформление любых документов и выпуск печатных изданий. Принятие его парламентом вызвало первую бурную вспышку протеста в колониях. Движение против гербового сбора проходило под лозунгом «никаких налогов без предста­вительства» . Колонистов возмущала не тяжесть налога (он не был разорительным), а сам факт его введения парламентом, в котором отсутствовали представители североамериканских ко­лоний. Впервые в американской истории наэлектризованные массы вышли на улицы городов. Радикально настроенные ко­лонисты развернули антианглийскую агитацию, создав подо­бие политических клубов под названием «Сыны свободы». Уг­розами и демонстрацией силы они срывали исполнение акта о гербовом сборе, не дав ни одному сборщику приступить к сво­им обязанностям.

Одновременно усиливалось аграрное движение против фе­одальных повинностей, принявшее особенно большой размах в колониях Нью-Йорк, Северная и Южная Каролина. Войскам, разбросанным по всей территории колоний, не удавалось за­крыть западную границу от скваттеров. В начале 70-х годов XVIII в. развернулась партизанская борьба у Зеленых гор, ко­торые были тогда приграничным районом современного штата Вермонт. Фермеры и сельское население, наряду с частью го­рожан, составили основную массу будущих борцов за незави­симость, хотя силы тех и других еще были разобщены.

Гербовый сбор был заменен новыми таможенными пошли­нами, но это не внесло успокоения в колонии. В Бостоне 5 марта 1770 г. произошло столкновение горожан с британски­ми солдатами, которые, обороняясь, убили и ранили несколь­ко человек. «Сыны свободы» успешно использовали «полити­ку улицы» и неуклюжие действия британских властей для разжигания недовольства. Они применяли тактику коллек­тивного бойкота привозных английских товаров, устраивали самочинные обыски у подозреваемых в сговоре с властями, но без убийств и кровопролития. Одним из самых активных «смутьянов» был бостонский служащий Сэмюэл Адаме, по инициативе которого группа колонистов, переодевшись индей­цами, в 1773 г. выбросила на дно бостонской гавани груз анг­лийского чая («бостонское чаепитие»). Он же стал основате­лем «комитетов связи», которые осуществляли координацию антибританских, или патриотических, сил.

Англия усиливала нажим, перейдя к крутым администра­тивным мерам против Массачусетса, закрыв бостонский порт и присоединив американский северо-запад к своей провинции

Квебек (Канада). Патриотические круги по всей стране высту­пили против этих «нестерпимых актов». В 1774 г. в Филадель­фии собрался первый Континентальный конгресс — совет представителей колоний (такой же совет собирался в 1765 г. по поводу акта о гербовом сборе). В принятой «Декларации прав» говорилось о праве колонистов на самоуправление, а также на «жизнь, свободу и собственность». Это еще не было провозглашением независимости, хотя страна стояла на ее по­роге. В марте 1775 г. в законодательном собрании Виргинии один из лидеров патриотов Патрик Генри заявил: «Неужели жизнь так дорога и мир так сладок, что их следует покупать даже ценой кандалов и рабства?.. Что касается меня, я не по­щажу своей жизни для дела свободы».

Война началась стихийно. 19 апреля 1775 г. английский главнокомандующий в Америке генерал Гейдж распорядился захватить склад оружия, устроенный патриотами недалеко от Бостона, и арестовать лидеров «заговорщиков». Посланный им полк завязал бой с вооруженными фермерами в районе Лексингтона и Конкорда. Перевес вначале был у англичан, но при движении обратно (лидеры патриотов сумели заблаговре­менно скрыться, а часть оружия была вывезена) их непрерыв­но обстреливали из-за всевозможных укрытий местные жите­ли. Потеряв треть солдат, полк с трудом добрался до Бостона. Первое сражение Войны за независимость было удачным для патриотических сил.

Война за независимость и образование США. Собравшийся в мае 1775 г. второй Континентальный конгресс стал уже не колониальным, а американским прави­тельством. На нем, как и на первом, имелись сторонники при­мирения с метрополией, но ход событий подталкивал членов конгресса к решительным действиям, прежде всего к набору армии. Во главе будущих американских сил был поставлен крупный виргинский плантатор и опытный воин полковник Джордж Вашингтон. В июне добровольческие отряды амери­канцев, еще не организованные в армию, стойко сражались с англичанами при Банкер-Хилле близ Бостона и нанесли им чувствительные потери.

Огромную мобилизующую силу имел опубликованный большим тиражом памфлет просветителя радикального на­правления Томаса Пейна под названием «Здравый смысл». В нем Пейн убедительно доказывал, насколько абсурдно бо­

роться за свободу, не порывая с метрополией, и что только не­зависимость и республиканский образ правления дадут Аме­рике великое будущее. Эти слова оказались пророческими.

4 июля 1776 г. конгресс принял составленную Т. Джеф- ферсоном Декларацию независимости, ставшую эпохальным документом не только американской, но и мировой истории.

Это была первая перенесенная на практическую почву декла­рация прав человека, опиравшаяся на передовые теории анг­лийских философов XVII в., особенно Джона Локка, француз­ских просветителей XVIII в., а также на традицию борьбы за свободу американских колонистов. «Все люди сотворены рав­ными, — гласила Декларация независимости, — все они ода­рены Создателем некоторыми неотъемлемыми правами, к чис­лу которых относятся право на жизнь, свободу и стремление к счастью... Всякий раз, когда форма правления начинает проти­воречить этим целям, право народа — изменить ее либо вовсе уничтожить и учредить новое правительство...»

Впервые в истории официальный документ провозглашал принцип народного суверенитета как основу государственного устройства. Декларация обвиняла английского короля и пар­ламент в тирании, нарушении элементарных прав человека и заявляла, что отныне колонии считаются «свободными и неза­висимыми штатами», которые «приобретают полное право объявлять войну, заключать мир, вступать в союзы, вести тор­говлю и совершать любые акты и действия — все то, на что имеет право всякое независимое государство».

Говоря о естественных и неотчуждаемых правах человека, Джефферсон изменил традиционную формулировку Локка — право на «жизнь, свободу и собственность». Подобно Ж. Ж. Рус­со, великий американский просветитель относил собственность не к естественным, данным человеку от рождения, а к граж­данским правам — согласно существующему уровню развития общества. Однако в Америке преобладала «английская» точка зрения на собственность как на естественное право человека, не менее важное, чем жизнь и свобода. Именно обладание соб­ственностью давало человеку свободу и независимость, в том

числе в выражении своих взглядов. Те же, кто ею не обладал, — наемные рабочие, арендаторы, прислуга, рабы, замужние жен­щины — были зависимыми и потому не могли, согласно пред­ставлениям того времени, участвовать в гражданской жизни и заниматься политикой, т. е. избирать и быть избранными. «Невежественным и зависимым людям можно доверять обще-

4 И. М. Кривогуз

ственные дела не больше, чем детям», — заявил в 1787 г. один из создателей федеральной Конституции.

Сама идея независимости разделялась далеко не всеми аме­риканцами. Имелось немало таких, кто по экономическим, политическим и другим мотивам не желал отделения от Анг­лии. Это большая часть лендлордов, королевских чиновников, торговцев, опасавшихся разрыва деловых связей с Англией, а также лица, боявшиеся разгула «черни», анархии и граж­данской войны. Они назывались лоялистами — людьми, лояльными королю и парламенту. Часть фермеров и арендато­ров также примыкали к ним, если местный лендлорд, их глав­ный притеснитель, поддерживал патриотов. Большинство не- гров-рабов бежали к англичанам, обещавшим им свободу, по­скольку основная часть плантаторов выступала за независи­мость (экономической причиной этого была их колоссальная задолженность английским торговым домам, от которых они получали кредиты).

К верхушке патриотов, помимо плантаторов, относилось и большинство американских купцов, выступавших за свободу торговли и предпринимательства. Они оказывали финансовую помощь делу независимости. Первым, кто поставил свою под­пись под Декларацией независимости, был «король» бостон­ских купцов-контрабандистов Джон Хэнкок. Лидерами пат­риотов стали молодые честолюбивые политики, стремительно делавшие карьеру в Континентальном конгрессе, местных ор­ганах власти и в армии. Простые люди поддерживали незави­симость Ъ силу демократических убеждений и в надежде на лучшую жизнь, за которую они проливали кровь на полях сра­жений.

Военные действия велись с переменным успехом. После первых окрыляющих удач 1775 г. наступила длительная по­лоса поражений. Британские войска намного превосходили американцев боевой выучкой и количеством, но американцы воевали с гораздо большей энергией и воодушевлением. Дж. Вашингтон умело маневрировал, то нанося стремитель­ные удары, то отступая, а в ряде случаев его небольшая армия просто спасалась бегством. Британскому командованию не удавалось навязать американцам генеральное сражение, в ко­тором они неминуемо были бы разбиты, а Вашингтон не имел достаточно сил для решающей победы.

Тяжелое положение американских войск усугублялось враждебными вылазками лоялистов, создавших свои военные отряды, которые действовали совместно с англичанами. Снаб­жение армии Вашингтона было плохим, хронически не хвата­ло вооружения и денег. За фураж и продукты приходилось расплачиваться долговыми расписками, заменявшими порой жалованье офицерам и солдатам. Англия также испытывала трудности с переброской больших масс войск. Еще в 1775 г. король Георг III обратился к российской императрице Екате­рине II с просьбой предоставить 20-тысячный корпус, но полу­чил категорический отказ. Недостающие войска были на­браны в германских княжествах, поставлявших за большие деньги наемных солдат. К концу Войны за независимость в Америке находилось около 56 тыс. английских солдат. Армия Вашингтона и в лучшие для нее времена не превышала 20 тыс., но ее поддерживали многочисленная иррегулярная милиция (ополчение) и партизанские отряды.

После тяжелых боев близ г. Нью-Йорка осенью 1776 г. Дж. Вашингтону с трудом, благодаря счастливой случайности, удалось спасти остатки армии. Она смогла оправиться и зимой 1776/77 г. нанесла врагу чувствительные удары в штате Нью-Джерси. Осень 1777 г. принесла американцам и пораже­ние (английские войска заняли столицу США Филадельфию), и победу (на севере). Семитысячный корпус англичан был ок­ружен у Саратоги превосходящими силами добровольцев и ми­лиции и капитулировал. Известие об этом помогло действовав­шему в качестве дипломата Б. Франклину заключить союз с Францией (1778).

После Франции в войну с Великобританией вступила Испа­ния (1779), на следующий год — Нидерланды. Хотя для двух последних война не была удачной, международная изоляция их общего врага увеличила шансы американцев на победу. Россия и Австрия выступили с предложениями мирного по­средничества, а создание в 1780 г. Россией системы вооружен­ного морского нейтралитета было направлено против произвола Англии на морях — захвата торговых кораблей нейтральных держав. В числе добровольцев, сражавшихся за независимость Америки, были маркиз де Лафайет, которого во Франции прозвали «героем Старого и Нового Света», российский дворя­нин Г. X. Веттер фон Розенталь, польский патриот Тадеуш Костюшко и др.

Англия тем не менее продолжала войну и в 1780 г. доби­лась крупных успехов на Юге США. Ее войска овладели Чарлстоном, а американские силы в Южной Каролине были разгромлены. Англичане двинулись в Виргинию, но встретили сопротивление милиции и партизан. Когда к берегам Америки подошел французский флот с десантными частями, американ­цы и французы окружили 8-тысячный корпус лорда Корнуол­лиса под Йорктауном (Виргиния), который 19 октября 1781 г. сдался. Это решило исход войны.

Предварительный мирный договор США и Англия подпи­сали в Париже в 1782 г., окончательный — 3 сентября 1783 г. Его главный результат — официальное признание Соединен­ных Штатов Америки самостоятельным, независимым госу­дарством с западной границей по р. Миссисипи. Южнее 31-й цараллели начиналась Флорида, которую получила Испания, а Канада осталась за Англией.

Пока шла война, руководители молодой республики прове­ли большие внутренние преобразования. Бывшие колонии ста­ли штатами с республиканской формой правления и разделе­нием властей. В 1776—1780 гг. там были приняты конститу­ции. Им впервые придавалось значение фундаментальных законов, на основе которых должна была действовать граж­данская власть. В ряде штатов отсутствовал имущественный ценз для права голоса, губернаторов же избирали. В 10 штатах из 13 законодательные органы (легислатуры) имели по две па­латы, как в колониальных ассамблеях, причем нижние были более демократическими по составу. Их «уравновешивали» верхние палаты, ибо главной заботой создателей конституций было так строить власть, чтобы она сама себя ограничивала и не превращалась в тиранию.

Конституции семи штатов дополнялись биллями о правах граждан, в частности, на неприкосновенность личности и жи­лища, суд присяжных, свободу слова и собраний, определение судом законности ареста и др. Огромное значение имело реше­ние аграрного вопроса. Новая власть отменила феодальные держания и повинности, право первородства, ввела неограни­ченную частную собственность на землю. Имущество актив­ных лоялистов конфисковывалось, а свободные земли объяв­лялись государственным достоянием. Ордонансом (законом) 1787 г. конгресс образовал фонд общественных земель на севе- ро-западе, который подлежал распродаже в частные руки.

В северных штатах и на свободных землях было отменено рабство, в том числе сервентов, что стимулировало развитие наемного труда. Но на Юге оно сохранялось по настоянию плантаторов, которые заменили сервентов неграми.

Первоначально государственное устройство США представ­ляло собой конфедерацию, основанную на договоре суверенных штатов. «Статьи конфедерации и вечного союза» были рати­фицированы ими в 1781 г. Центральную власть осуществлял Континентальный конгресс, состоявший из представителей штатов, которые не избирались народом, а назначались легис­латурами. Не было ни президента, ни сената, ни Верховного суда. Власть эта оставалась номинальной, так как штаты явля­лись самостоятельными республиками. Сразу после освобож­дения от колониальной зависимости трудно было ожидать об­разования какой-то иной государственной структуры. Тем не менее наиболее дальновидные политики стремились к федера­тивной республике с сильным центром и общенациональной конституцией (предложения сделать США монархией, короно­вав Дж. Вашингтона или принца Генриха Прусского, обсужда­лись лишь в узких кругах).

Идею централизации власти усиливали экономический упадок и хаос. Американские купцы и плантаторы должны были вести расчеты с иностранными торговыми домами и бан­кирами в звонкой монете, а в стране ее не хватало. Правитель­ство конфедерации не имело полномочий собирать налоги и пошлины или вводить единую денежную единицу. Штаты от­городились друг от друга таможенными барьерами, в стране ходили разные денежные знаки, в том числе бумажные ассиг­нации. Отставные ветераны армии тщетно ожидали от властей штатов выплаты обещанного им в годы войны жалованья. В час­ти штатов разрешалось платить налоги и погашать личные дол­ги обесценившимися бумажными деньгами, но это только уве­личивало хаос. Применялось и тюремное заключение за неупла­ту долга. Выправить ситуацию могла лишь реформа власти.

Важным аргументом в пользу преобразований стал рост внутренней нестабильности, угроза народных волнений. В 1786—1787 гг. в Массачусетсе и соседних штатах происходили волнения фермерской бедноты, вызванные нежеланием мест­ных властей пойти на уступки должникам. Должники во главе с Даниэлом Шейсом фактически контролировали положение в западных и центральных графствах Массачусетса. Против них было послано ополчение, набранное в штате. Континенталь­ный конгресс не имел права вмешиваться в дела штатов и по­сылать туда войска, да их у него почти и не имелось.

Федеральная Конституция, разработанная летом 1787 г. на полуофициальном съезде (конвенте) представителей всех шта­тов, была призвана устранить недостатки конфедеративного устройства власти. В подготовке ее проекта участвовали наибо­лее авторитетные граждане, в том числе Дж. Вашингтон и Б. Франклин, и лучшие умы из нового поколения американских политиков —Александр Гамильтон, Джеймс Мэдисон и др.

Конституция оказалась весьма разумной как по предло­женному механизму власти, так и по четкости определения полномочий центра (прочие права остались у штатов). Была выработана процедура принятия поправок к Конституции, до­полнявших, а не отменявших ее; сама Конституция действует и поныне. Вводились прямые выборы палаты представителей Конгресса пропорционально числу жителей штатов (рабовла­дельческих — с учетом 3/5 рабов), а число сенаторов было сде­лано равным от каждого штата (по два человека), чтобы не ущемлять интересы малых штатов.

Учреждались выборная должность президента США с до­вольно широкими полномочиями и независимая судебная сис­тема во главе с Верховным судом США, которому предстояло следить за нерушимостью Конституции и за соответствием ей принимаемых законов. Конституция была разработана на ос­нове целого ряда компромиссов, поскольку интересы северных и южных штатов часто не совпадали. Последним сделали су­щественную уступку, разрешив ввозить рабов до 1808 г.

Федеральной Конституции предстояло вступить в силу пос­ле ее утверждения девятью штатами из тринадцати. Эта про­цедура вызвала напряженную политическую борьбу в стране. Противники Конституции — антифедералисты критиковали ее в основном по двум причинам: они не желали ограничения суверенитета штатов, опасаясь узурпации власти центром, и указывали на отсутствие билля о правах. Ее сторонники — фе­дералисты имели лишь небольшой перевес, и ратификация происходила с большим трудом. При этом решительными сто­ронниками сильной центральной власти показали себя ремес­ленники и рабочие в крупных городах. В июне 1788 г. новая Конституция вступила в силу, а в ноябре 1791 г. начал дейст­вовать принятый конгрессом Билль о правах, составивший первые десять поправок к ней.

Характер и особенности революции. Процесс образования США носил революционный характер. Борьба с внешним врагом — метрополией — шла одновремен­но с кардинальными внутренними переменами. США стали первой демократической республикой нового времени, ее уст­ройство воплощало политические идеалы эпохи Просвещения. Кое-что осталось и от колониального прошлого — институт рабства, устройство местных органов власти. Но того «старого порядка», с которым боролись революционеры в Европе, в полном объеме в Америке никогда не существовало, и решаю­щим условием внутренних перемен было завоевание независи­мости.

Самая поразительная черта Североамериканской револю­ции XVIII в. — это отсутствие террора, которым отличалась и Английская, и особенно Французская революция конца XVIII в. Ни один королевский губернатор не был казнен, а ло- ялистам дали уехать из США. Борьба колоний за независи­мость и провозглашение республики не вызывали у цивилизо­ванных европейцев чувства ужаса. За пределами Великобри­тании к американцам относились вполне благожелательно. Даже самодержавная Россия, которая с республиканской Францией воевала, с республиканской Америкой торговала. Хотя российское правительство не торопилось устанавливать с последней дипломатические отношения, прибывший в С.-Пе­тербург в 1782 г. американский уполномоченный Ф. Дейна по­лучил от вице-канцлера И. А. Остермана официальное завере­ние в том, что лично он и его соотечественники, «которым слу­чится отправиться в Российскую империю по торговым или другим делам», встретят самый благожелательный прием и за­щиту в соответствии с международным правом. В глазах Екатерины II, а затем Павла I образ американца отнюдь не ас­социировался с «образом врага» — французского санкюлота или якобинца.

Столь хорошей репутацией США пользовались, конечно, не случайно. Появление независимой республики в Новом Све­те не угрожало феодально-монархической Европе революцион­ными потрясениями. В отличие от Французской революции, провозгласившей «мир хижинам, войну дворцам», Американ­ская такую цель не ставила. Во внутренней политике «от- цы-основатели» США использовали легитимные средства борьбы — без насильственных переворотов и последующей расправы над побежденными. Ради сохранения власти они обычно шли на компромисс. В американский идеал — свободу и собственность — верили все социальные слои, а широкие гражданские свободы «отводили» социальную напряженность в мирное русло.

Даже участники движения под руководством Д. Шейса действовали в основном мирно, пикетируя (хотя и с оружием в руках) здания судов и предъявляя ультиматумы судьям. Их попытка захватить армейский арсенал была отбита картечью, после чего восстание пошло на убыль. Командиры и солдаты посланного против них ополчения стремились избежать крово­пролития и принудили восставших сдаться без боя. Лидерам движения вынесли смертные приговоры, но новый состав ле­гислатуры штата принял решение о помиловании.

Принятие федеральной Конституции, дополненной Биллем о правах, означало доведение до конца преобразований, дан­ных стране независимостью. В начале 1790-х годов новое цент­ральное правительство, которое возглавлял дважды избран­ный президентом США Дж. Вашингтон (1789—1797), и Конг­ресс США одобрили ряд необходимых законов. Федеральная власть, получив необходимые механизмы формирования бюд­жета и регулирования торговли, взяла на себя выплату долгов штатов, создала Национальный банк и ввела в обращение еди­ную валюту — доллар. Экономическими преобразованиями руководил талантливый и энергичный министр финансов А. Гамильтон.

Конец XVIII в. ознаменовался для США некоторым сбли­жением с Великобританией, — в 1794 г. они подписали, сде­лав ряд уступок, договор о дружбе и торговле, и ухудшением отношений с Французской республикой. Правительство Ва­шингтона отказалось как-либо помогать ей в «революционной войне», мотивируя это тем, что союзный договор был заклю­чен с королем Людовиком XVI. Американские государствен­ные мужи проявили трезвый расчет. Основой внешней полити­ки США стали нейтралитет и намерение свободно торговать со всеми странами под нейтральным флагом, для чего и важно было хотя бы на время упрочить отношения с «владычицей морей». Франция из союзника превратилась во врага, угрожая торговым кораблям США, но конфликт удалось прекратить в 1800 г. дипломатическим путем.

Как внутренняя, так и внешняя политика федеральных властей позволила упрочить результаты Войны за независи­мость, но в стране развернулась острая политическая борьба между партией власти (федералистами) и растущей демокра­тической оппозицией. На авансцену выходили новые могуще­ственные политические силы.