<<
>>

Параллели?

В Испании ответом на растущую инфляцию и крестьянское недовольство стала диктатура Примо де Риверы (1923—1930) — «человека безграничного оптимизма». Крестьяне Каталонии, как и земледельцы Южной Италии, возмущались традиционной системой землепользования, при которой эксплуатируемый арендатор не мог стать хозяином своей земли.
В сельском хозяйстве Южной Испании господствовали крупные поместья-латифундии, управлявшиеся подобно заво- * Муссолини также стал министром внутренних и иностранных дел, колоний и корпораций. В сентябре 1929 г. он отказался от шести портфелей, оставшись только премьером и министром внутренних дел. — Примеч. пер. НОВЫЙ ПОРЯДОК? 1919-1929 299

дам. Из-за огромной резервной армии труда работодатели могли удерживать заработок на уровне физиологического минимума. При этом у испанских крестьян почти не было политической альтернативы — их протест выражался в форме радикального антиклерикализма. В промышленности было занято только 2 млн рабочих, так что миграция в города не могла решить проблему быстрого роста населения Испании на рубеже веков.

Страна столкнулась с тяжелым политическим кризисом.

Де Ривера пришел к власти, как и Муссолини, при поддержке короля и армии и стремился управлять Испанией сильной рукой. Но его авторитарный подход отличался неуклюжестью. Своими попытками реформировать армию он разочаровал самых горячих сторонников справа, а левых разозлил репрессиями против каталонцев (он даже запретил каталонский национальный танец сардану). В провинциях господствовали республиканские настроения. Впереди были новые беспорядки.

Португалию в середине двадцатых годов также захлестнула волна забастовок, а рабочий

антиклерикализм вызвал ответную реакцию португальских правых. В отличие от Испании,

Португалию не раздирал конфликт регионов, и все португальцы говорили на одном языке.

Однако

в стране царило растущее разочарование демократической политикой основанной в 1910 г. Первой

республики. Первоначально казалось, что провозглашение республики вывело Португалию в

авангард европейской политики — двумя другими республиками тогда были Франция и

Швейцария, — но португальская демократия вскоре пошатнулась. Между 1910 и 1926 гг.

сменилось 45 правительств, каждое из которых в среднем правило четыре месяца; национальный

бюджет страдал от дефицита; сухопутный и морской офицерский корпус все охотнее участвовал в

политике, частично вдохновляясь испанским образцом Примо де Риверы.

В 1926 г. в ходе национальной революции демократичесая республика сменилась военной

диктатурой, но общественные беспорядки продолжались. В начале 1927 г. демонстрации и

восстания вновь потрясли страну. В Опорто (Порту) было убито 80 человек, еще 100 погибло в

Лиссабоне, свыше 600 предполагаемых зачинщиков беспорядков отправились в ссылку. В

следующем году министром финансов при диктаторском режиме стал Антониу де Оливейра

Салазар (род. в 1889), католический профессор экономики в Университете Коимб-ры. Находясь

под влиянием Шарля Морраса, вождя «Французского действия» («Action Frangaise»), и других

французских и итальянских правых деятелей, Салазар был полон решимости обуздать свирепство- 300 ГЛАВА?

вавший бюджетный дефицит. Он также стремился к «корпоративной» власти, которая будет действовать в интересах всех граждан, а не простого большинства. Для Салазара «отдельный человек — это абстракция, выдумка, в основном созданная в прошлом столетии на основе ошибочных принципов». В этих своих выводах он опирался на католических мыслителей. Результаты салазаровского руководства португальскими финансами впечатляли. В 1917—1928 гг. бюджетный дефицит равнялся 2 574 000 эскудо, в следующие же 11 лет, в том числе годы «великой депрессии», ему удалось достичь общего профицита в 1 963 000 эскудо (это равняется примерно 20 млн фунтов стерлингов).

Пока назначались и снимались другие министры, Салазар выдвигал инициативы, далеко выходившие за пределы его компетенции министра финансов: расходовал бюджетный профицит на общественные работы, перевооружение, социальную помощь, коммуникации, порты, оросительные и гидроэнергетические системы и образование. Молодое поколение националистов и армейских офицеров стало видеть в широко уважаемом в стране и за рубежом финансовом диктаторе лучший ответ на политические проблемы Португалии. В итоге в июле 1932 г. он стал премьер-министром страны (его официальный титул звучал как Председатель Совета Министров), сохранив этот пост до осени 1968 г., когда его здоровье пошатнулось. Между прочим, хотя его «Eslado Novo» («Новое государство») во многих отношениях было сходно с Испанией Де Риверы и Франко, сотрудничество пиренейских государств оставалось ограниченным. В годы гражданской войны в Испании Португалия стала перевалочным пунктом для нацистских поставок Франко и выдавала националистам беженцев- республиканцев, но хитрость Салазара в отношениях с соседом соответствовала старой португальской пословице: «Ни хороший ветер, ни хорошие замужества из Испании не приходят». В Германии новые правые, иногда известные как «крайний фланг центра», получили мощный импульс с наступлением в 1923 г. невиданного гиперинфляционного кризиса. Германская марка пострадала уже летом 1921 г., упав до одной пятидесятой от своей ценности в 1914 г. К лету 1923 г. инфляционная спираль достигла своего пика. Американским туристам было самое время ездить в Германию. Немцы же были в отчаянии. В ноябре 1923 г. за один американский доллар давали 4,2

млрд марок. Как городские, так и сельские жители начали отказываться от марки в пользу прямого обмена, меняя домашние веши, например кастрюли и мебель, на еду. Обесценившимися банкнотами семьи оклеивали комнаты и украшали воздушных змеев. НОВЫЙ ПОРЯДОК? 1919-1929 301

Воздействие кризиса на жизнь простых людей лучше всего показывает история молодой женщины-инвалида, ставшей в годы войны сиротой и унаследовавшей около 112 тыс.

марок. За несколько месяцев ее наследство превратилось в ненужные бумажки, и она дважды пыталась покончить с собой. Театральный критик Арнольд Бауэр вспоминал, что в Берлине «страшная бедность была видна на улицах... люди покупали продуктов на один-два дня — на большее у них не было денег»3.

Инфляция была во многом вызвана внутренними экономическими трудностями — и в частности, являлась следствием решения императорского правительства финансировать войну с помощью военных облигаций, а не налогов. Так образовался огромный внутренний долг, который нужно было выплачивать с процентами. К этому бремени добавились репарационные требования Антанты и социальные расходы, например траты на демобилизацию, обеспечение раненых и вдов. Однако германскому правительству было легче терпеть и даже порождать инфляцию, чем пытаться ее контролировать. Инфляция обесценивала долги и в краткосрочной перспективе позволяла платить по счетам. Но человеческая и политико-экономическая цена этого была крайне высокой. Политическое, психологическое и социальное воздействие инфляции глубоко подорвало основы Веймарской республики, лишив ее массовой поддержки.

Весь остальной мир спокойно наблюдал, как после того как Германия не смогла ответить на неоднократные репарационные требования Франции, французские войска в январе 1923 г. вторглись в германское промышленное сердце — Рур. Французы подозревали, что немцы намеренно стремятся разрушить свою экономику, чтобы не платить репараций — в этом обвинении была доля правды, — в то время как Соединенные Штаты и Британия были разгневаны появлением французских черных колониальных войск на немецкой зечле. Германскому правительству сочувствовали во всем мире. Сочувствовали и германской политике пассивного сопротивления в Руре, хотя один британский карикатурист и позволил себе легкомысленно сказать о «рур-нировании Германии» («ruhrnation ofGermany»)*. Тем не менее к лету 1923 г. германскому правительству пришлось признать: «Мы сидим на вулкане и окажется на пороге революции, если не сможем улучшить положение».

Большинство немцев, особенно представителей среднего класса, видевших, как таяли их зарплаты, доходы и сбережения, не хотело

* Игра слов: «ruination» — крушение, разрушение, разорение (англ.). — Примеч. ред. 302 глава 7

повторения ужасов гиперинфляции. В результате в Германии развился глубоко укорененный страх инфляции, оказавший сильнейшее влияние на германскую политику в годы «великой депрессии», когда канцлер Брюнинг (1930-1932) счел невозможным прибегать к инфляционным методам борьбы с экономическим кризисом. Удар кризиса 1923 г. заставил правительство понизить ставки заработной платы на 18%, что стало сокрушительным ударом по ремесленникам. Мастерам, плотникам и мебельщикам старой поры казалось, что в подверженной кризисам индустриальной капиталистической Германии им не осталось места. Они и подобные им слои общества все чаще находили прибежище в националистических, романтических движениях, вроде «Боевой лиги нищих», предаваясь воспоминаниям о воображаемом времени, когда германская раса была «чистой», а деревня не страдала от жадных капиталистов.

Вначале подобные крайне правые движения, как и их коммунистические антиподы, не представляли непосредственной угрозы Веймарской республике. Но гиперинфляция, за которой последовало введение новой валюты, усилила социально-экономический раскол немецкого общества и привела к утрате общественной поддержки либеральными, демократическими и центристскими партиями. Контраст между демонстративным богатством и откровенной нищетой стал еще острее в контексте «современной» культуры, наиболее живо и напряженно представленной в Берлине. «Мы почти не спали и никогда не уставали, — писал прославленный немецкий драматург Карл Цукмайер. — Берлин вкусил будущего, и вот почему мы впитали весь его мрак и холод».

В 1923—1924 гг. Германию спасли Густав Штреземан и американские доллары. Штреземан, харизматический вождь Германской народной партии (Deutsche Volkspartei, DVP), был канцлером в 1923 г., а затем стал министром иностранных дел, успешно работая на этом посту вплоть до своей смерти в 1929 г. Он остановил пассивное сопротивление в Руре и установил параметры новой валюты — рентмарки. Хотя Штреземан был националистом, он был готов сотрудничать с социалистами, особенно с президентом Эбертом, с целью восстановления в Германии стабильности. В своих попытках разрешить Рурский кризис Эберт и Штреземан часто прибегали к статье 48 германской конституции, которая позволяла им обходить рейхстаг. Таким образом, даже защитников германской демократии отличало довольно поверхностное следование строгим принципам демократической политики. Успеху их попыток также способствовали англо­американская враждебность к Франции после вторжения в Рур и, что наиболее важ- НОВЫЙ ПОРЯДОК? 1919-1929 303

но, 200-миллионный американский заем, выделенный в сентябре 1924 г. по новому плану Дауэса, позволившему Веймарской республике начать все сначала.

<< | >>
Источник: Бриггс Э., Клэвин П.. Европа нового и новейшего времени. С 1789 года и до наших дней / Пер. сантл.АА. Исэрова, B.C. Нестерова. — М: Издательство «Весь Мир», - 600 с.. 2006

Еще по теме Параллели?:

  1. ЭМОЦИИ И ДЕЙСТВИЕ: ПАРАЛЛЕЛИ НЕ ПЕРЕСЕКАЮТСЯ
  2. Классическая школа уголовного права, ведущая начало от Беккарна. — Пенитенциарная классическая школа, ведущая начало от Говарда. — Применение позитивного метода в уголовном праве. — Параллель с медициной и политической экономией. — Смягчению наказаний противополагается уменьшение преступлений, а абст-рактному изучению преступления как явления юриди-ческого противополагается позитивное изучение пре-ступления как естественного социального явления.
  3. 4.1.ПРИЧИНЫ И ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЙНЫ
  4. Выводы
  5. Древняя Индия: становление основ социальной структуры
  6. ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ
  7. Основные типы корпоративных культур
  8. Тенденции в сфере новых форм образования.
  9. Взаимодействие человека, общества и государства.
  10. Ритуал
  11. Значение корпоративной (организационной) культуры
  12. 1.3. Методы теоретической и прикладной геоэкономики