Отрезвляющие семидесятые
Когда спустя два года после прихода к власти республиканский президент Никсон девальвировал доллар, стало ясно, что американская экономика столкнулась с трудностями.
Статус сверхдержавы дорого обошелся Соединенным Штатам; и Европе, и США следовало ожидать серьезных трудностей. Ухудшение международной экономической конъюнктуры означало резкое падение инвестиций внутри Европы и спроса на европейские продукты. Развилось необычное сочетание инфляции и безработицы («стагфляция»). Снова разразился всеобщий международный кризис, последовавший за началом войны между Египтом, СиНА ПУТИ К ЕДИНОЙ ЕВРОПЕ, 1968-2002 489рией и Израилем на Ближнем Востоке в октябре 1973 г. и подтолкнувший арабские народы к сотрудничеству в рамках Организации государств — производителей нефти (ОПЕК) с целью регулирования цен. Последовавшее четырехкратное повышение цен на нефть привело к усилению инфляционного давления, уже оказывавшего воздействие на европейскую экономику.
Все это быстро подорвало ее дальнейший рост. Хотя этот экономический кризис и отличался от Великой депрессии тридцатых годов, он также заставил европейские государства обратить внимание на социальные, экономические и политические проблемы.Некоторые из долгосрочных последствий войны «Судного дня», как назвали конфликт 1973 г., ставшей последней войной между арабами и Израилем в XX в., многие годы оказывали воздействие на Европу. Война закончилась блестящей, хотя и дорого обошедшейся победой Израиля (погибло 2500 израильтян против 5 тыс. арабов) и привела к закреплению израильского государства на оккупированных им в 1967 г. территориях. После окончания этой войны арабские государства, окружающие Израиль, поняли, что сионизм не может быть побежден военным путем.
Признание этого факта привело Египет к подписанию в 1979 г. договора о мире с Израилем. Этот акт заставил палестинцев почувствовать себя брошенными и изолированными. В новых условиях они развязали террористическую войну против гражданского населения Израиля, организованную Организацией освобождения Палестины (ООП) и ее лидером Ясиром Арафатом.Чувство изоляции не было долгим. Вскоре началось возрождение ислама, которое подогревалось жаждой социальной справедливости, особенно распространенной среди молодежи, а воинствующая теология стала оружием в руках политической оппозиции — в то самое время, когда резко увеличилось количество проживающих в Западной Европе мусульман, а Советский Союз встревожился влиянием ислама внутри и вне своих границ.
Иранская революция 1979 г. отстранила от власти прозападного шаха Ирана. Это движение
вдохновлялось великим аятоллой Рухол-лой Хомейни, который проживал в изгнании в Париже и в
своей книге «Исламское Правительство», опубликованной в 1971 г., утверждал, что высшие
представители ученого духовенства должны иметь право на последнее слово в управлении
государством. Он сам занял такое положение в Иране, ввел исламское право (шариат) и начал
священную войну (джихад), целью которой было изменение характера отношений в государствах
со значительным мусульман-
ским населением, а также отношений между этими странами и окружающим миром. Сложившееся положение вызвало серьезную озабоченность, особенно в Соединенных Штатах, где в 1974 г. разразился драматический внутренний кризис. Никсон, которому угрожали импичментом после так называемого Уотергейтского скандала, ушел в отставку. Драматические события происходили и в Европе, в частности падение в Британии кабинета Эдварда Хита, который в 1973 г. ввел Британию в Европейское Сообщество. Он понял, что не может справиться с рабочими волнениями, которые сильнее всего поразили угольную промышленность, традиционную базу воинствующего профсоюзного движения. Экономисты Британии и других стран были согласны в том, что европейские рынки труда стали одними из наиболее «негибких» в мире.
Они имели в виду, что благодаря профсоюзам и правам, предоставленным рабочим, стало трудно платить им меньше или, при необходимости, уволить их, когда этого требовали экономические условия — например, конкуренция с компаниями, использующими дешевую рабочую силу за границей. Рост крупных транснациональных корпораций позволял производителям переводить производство из одной страны в другую, то есть осуществлять практику, которую назвали «социальным демпингом». Промышленники прибегали к нему во все больших размерах. Государство, стремясь справиться с растущей по спирали стоимостью социального страхования, переложило часть расходов на самих рабочих. Рабочих Западной Европы предупредили, что если они «не проснутся и не придут в чувство», согласившись на различные условия занятости, то их работа очень скороперейдет в те части мира, где труд дешевле, а работник более сговорчив. Тем временем государство оплачивало социальные льготы, резко возросшие с 1945 г., и при этом отдавало больше, чем получало от налогообложения бизнеса и получающих зарплату. В результате оно занимало все больше денег, прибегая к этой уловке, чтобы выполнять свои обязательства — и петля инфляции становилась все туже. Рост суммы общественного долга можно терпеть лишь до такой степени, пока не возникает риск окончательного подрыва национальной валюты и экономики страны.
Давление, оказываемое данным процессом, означало конец послевоенного социального урегулирования, которое создало для большинства европейских граждан сравнительно высокий уровень занятости, оплаты и социальных привилегий. Первое время Западная Германия, Нидерланды и Австрия справлялись с этой проблемой лучше Британии и Франции. Хорошие трудовые отношения между правительством, нанимателями и служащими позволили западногерманскому канцлеру-социалисту Гельмуту Шмидту, который сменил в 1974 г. Вилли Брандта, поддержать требования о повышении зарплаты и контролировать инфляцию вплоть до 1979 и 1980 гг., когда цены на нефть взлетели после революции в Иране и начавшейся год спустя войны между Ираном и Ираком.
В Западной Германии и Нидерландах начал стремительно расти уровень безработицы. Количество ищущих работу в этих странах удвоилось.В Британии после десятилетий довольно неопределенной экономической ситуации политический ландшафт стал более оживленным с падением консервативного премьер-министра Эдварда Хита, потерпевшего поражение на двух всеобщих выборах в одном и том же 1974 году, и неудач двух лейбористских правительств, первое из которых возглавлялось явно уставшим Гарольдом Вильсоном, а второе — Джеймсом Каллаганом. Членство в Европейском Сообществе было одобрено на референдуме 1975 г., первом референдуме в истории Британии, но экономические и социальные проблемы остались, и после «зимы неудовлетворенности» премьер-министром в итоге всеобщих выборов в 1979 г. стала Маргарет Тэтчер, сменившая Хита и в качестве лидера консерваторов.
Необходимость проявления «гибкости» перед лицом наступающих перемен подняла важные
вопросы о роли государства и «излишествах» в экономике. Те, кто выступал за «свободную
рыночную экономику», а их число в Западной Европе в восьмидесятые годы росло, доказывали,
что государству и профсоюзам не следует вмешиваться в деятельность рынка. Цены, доходы и
уровень деловой активности должны определяться только желанием людей приобретать и
потреблять. Вмешательство правительства или профсоюзов (ранее считавшееся посредничеством)
в отношения между нанимателями и рабочими, а также между производителями и потребителями
рассматривалось в качестве разрушительного фактора, сводящего на нет «отличное
функционирование базарной площади». Никакого «социального контракта» не существовало.
Отношения между государствами также изменялись, поскольку начали сниматься ограничения на
движение капиталов и товара. (Аналогичные шаги были предприняты в Восточной Европе после
1990 года.) Торговые барьеры в отношениях между европейскими странами были сняты быстрее,
чем в отношениях европейских стран с остальным миром. Наиболее эффективным стало
увеличение финансовых операций. Например, в 1986 г. ежедневный оборот лондонского рынка
доллара и евро, практически не регулируемый властями, 492 ГЛАВА 12
составлял 300 млрд долл. или около 75 трлн долл. в год. Это в 25 раз превышало оборот всей мировой торговли. Потоки капитала стали преобладать и все более отдаляться от торговых платежей.
Европа стала менять то, что она производила, а также и сам стиль производства. В то время как европейская тяжелая промышленность стремилась приспособиться к сложившемуся положению, в автомобильной промышленности или производстве бытовых товаров стали применяться более изощренные формы, зачастую основанные на робо-технике. Внедрение технологии микрочипов преобразовало само рабочее место, а исследования и разработки стали играть ведущую роль в создании новых продуктов. Отход правительства от экономического управления привел к приватизации. В Британии, например, прежде принадлежавшие государству отрасли промышленности, в том числе железнодорожные перевозки и телекоммуникации были проданы — в некоторых случаях и иностранным владельцам. Не все правительства последовали этому примеру — четкие различия наблюдались между Британией и Францией, — но у всех возникали аналогичные проблемы. Расстояния и месторасположение перестали играть первостепенную роль.
В то же время затянувшиеся экономические трудности обусловили стремление к еще большей европейской экономической и валютной интеграции с целью защиты региона от мировых потрясений. К середине восьмидесятых годов Европейское экономическое сообщество обрело новый вес и количество его членов резко выросло в связи с присоединением новых демократий Южной Европы.
Еще по теме Отрезвляющие семидесятые:
- КОНЕЦ ДВАДЦАТИЛЕТНЕГО ИЗЛИШЕСТВА
- КРАХ ИЛЛЮЗИЙ И ОППОЗИЦИЯ
- РЫНОК ТОВАРОВ
- ГЛАВА 35ПРОСТО ОДИН ИЗ ТОВАРОВ?
- ГЛАВА 31АБСОЛЮТНАЯ ВЛАСТЬ ОПЕК
- ТРЕТЬЯ ВОЛНА БОРЬБЫ ЗА ОХРАНУ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ
- Не бойтесь перемен
- КАК НАЧАТЬ ВЕСТИ ДЕЛА ПО-ДРУГОМУ: ПЯТЬ ПРОСТЫХ ШАГОВ
- 11.1. Концентрация производства
- Восточная Европа: реформы и упадок, 1968-1989
- 7. Сегментация, постановка целей, позиционирование
- 28. Исторические формы диктаторского правления
- НОВЫЕ УГРОЗЫ
- НОВАЯ СИСТЕМА БЕЗОПАСНОСТИ
- Развитие европейских институтов, 1970-1986