<<
>>

Наследие Сопротивления и коллаборационизма

В Германии 1945 г. был отмечен как die Stunde Null («ноль часов»), и положение было поистине критическим: поезда перестали ходить, банки были закрыты, не было угля и, как следствие, электричества, оставалось мало продовольствия.
Без экспорта Европе было нечем платить за снабжение, а народ по-прежнему хотел есть. Стремясь предоставить продовольствие и удовлетворять другие необходимые потребности, ЮНРРА очень быстро обнаружила, что ее ресурсы близки к истощению. В августе 1945 г. Советский Союз обратился за помощью в сумме 700 млн долларов для того, чтобы начать восстановительные работы, однако ему пришлось удовлетворится 250 млн для двух опустошенных республик — Белоруссии и Украины. В период наивысшей активности в Европе и за ее пределами в ЮНРРА работало около 25 тыс. человек. Но к

1947 г. неспособность Европы платить за продовольствие спровоцировала международный кризис, имевший важные и далеко идущие последствия как для дипломатических отношений между европейскими державами, так и для их связей с двумя «сверхдержавами», которые теперь правили миром, — Соединенными Штатами и СССР.

В 1945 г. хорошо одетые и сытые американские наблюдатели считали европейских политиков, да и вообще европейскую политику морально обанкротившимися — эту точку зрения разделял и Советский Союз. Если бойня первой мировой войны подорвала прочную веру

Европы в прогресс человечества, то вторая мировая война вытравила какие-либо оставшиеся следы слепой убежденности в европейском моральном превосходстве. На бывших оккупированных территориях «преступниками» были теперь «коллаборационисты», люди, которые во время войны работали на немцев и их союзников, — главным из них был маршал Петэн, 84-летний «сверхпатриот», возглавивший правительство Виши во Франции и создавший коррупционное, авторитарное государство, основанное на его личной власти.

Официальные документы Виши начинались такими словами: «мы, Филипп Петэн, глава государства». Церковные деятели находились по обе стороны раздела между коллаборационизмом и сопротивлением. Выступившие против нацистов — как Отто Дибелиус, которого Третий рейх

считал беспокойным элементом в епархии Берлин—Бранденбург, — теперь привлекались на ведущие посты в послевоенной церкви. Дибелиус был назначен лютеранским епископом Ганновера. За пределами Германии епископ города Осло Эйвинд Берграв, открыто ратовавший за неповиновение «квислинговскому» правительству Норвегии, стал уважаемой фигурой в протестантской церкви Западной Европы. Положение во Франции отражало всю сложность судьбы церкви во время войны. Послевоенное правительство Франции потребовало от Ватикана отозвать около 40 епископов из их епархий, обвиняя их в сотрудничестве с правительством Виши. Правда, в конце концов, благодаря вмешательству генерала де Голля и значительной роли, которую сыграли в сопротивлении церковные деятели низших званий, было уволено только пять епископов.

Подозрительность и беззаконие, которые насаждались режимом Виши (очень эмоционально описанные в романе Франсуа Масперо «Усмешка Кота», опубликованном в 1988 г), способствовали тому, что от 3 до 5 млн французов и француженок доносчли на своих сограждан, односельчан и даже членов семьи. Теперь всех охватило желание наказать «коллаборационистов». Здесь очень важно не переоценивать степень коллаборационизма или сопротивления во Франции. Хотя в некоторых регионах — особенно в Дордони — руководители сопротивления действительно стали хозяевами положения, французское правительство освобождения утвердило только 746 смертных приговоров, вынесенных судами. Но в то же время было совершено в упро­щенном порядке около 9 тыс. казней, при том что ходили слухи чуть ли не о 100 тысячах. Внутри Германии преследование нацистских военных преступников, которое началось в ноябре 1945 г., проходило иным порядком.

Трибунал, заседавший в немецком городе Нюрнберге, обозначил новый этап в развитии прав человека.

С 1789 г. французская Декларация прав человека и гражданина оказывала глубокое влияние на внутренние правовые и политические системы. Теперь, после 1945 г., понятие «права человека» начало приобретать новое значение в новом комплексе правовых институтов. Системы международного права опиралась на идею, что индивид обладает правами человека просто в силу своего человеческого естества. Новое в понимании этого термина состояло втом, что эти права должны были быть признаны всеми людьми и, если необходимо, обеспечены «международным сообществом» — столь часто звучащим теперь выражением. Все это заняло определенное время, а в 1945 г. судебные процессы рассматривались как часть процесса денацификации, призванного напомнить всем европейцам, а не только немцам, о глубинах падения, в которые могло погрузиться человечество. Типичными для свидетельских показаний в Нюрнберге стали выдержки из доклада генерала СС Штроопа об уничтожении Варшавы:

Я... принял решение уничтожить весь район еврейского проживания и предать огню каждый квартал. Довольно часто евреи оставались в своих горящих домах, пока жара и страх быть сожженными заживо не заставляли их прыгать наружу с верхних этажей... Даже с переломанными костями они стремились ползти через улицу в направлении еще не охваченных огнем кварталов2.

Многие немцы чувствовали стыд, ужас и гнев по отношению к своим нацистским лидерам, однако в то же время, стремясь скорее начать процесс восстановления, они проявляли мало интереса к процессам над военными преступниками.

Это было время, когда важнейшим для них было само существование, что в равной степени относится ко многим писателям и художникам того периода, с которыми ассоциируется понятие «экзистенциализма». Ошеломленные, потрясенные люди проводили дни в поисках пищи, одежды, убежища, оставляли в разрушенных домах послания в надежде соединиться с другими членами семьи. Напоминания о постыдном прошлом Германии не были популярны: ветераны войны, особенно раненые, не могли найти работы по возвращении домой, а бывшие узники концентрационных лагерей старались держаться втен,и.

В других местах Западной Европы бывшие пленные встречали столь же холодный прием. Все старательно избегали разговоров о недавнем прошлом. Жан Мари Мастигер, молодой еврей, переживший

Освенцим и ставший позднее архиепископом Парижа, вспоминал: «Что было самым удивительным, так это то, что данная тема (жизнь в концентрационном лагере) была жестким табу, о ней никто не говорил и никто не хотел говорить». Эта горькая подозрительность не за­мыкалась в одних лишь местных сообществах. Она находила параллели в росте недоброжелательства и разделения между Востоком и Западом в международных отношениях.

<< | >>
Источник: Бриггс Э., Клэвин П.. Европа нового и новейшего времени. С 1789 года и до наших дней / Пер. сантл.АА. Исэрова, B.C. Нестерова. — М: Издательство «Весь Мир», - 600 с.. 2006

Еще по теме Наследие Сопротивления и коллаборационизма:

  1. Третья цель: культурное наследие
  2. НАСЛЕДИЕ АЛЕКСАНДРА
  3. 2. Неисчезающее наследие цивилизации
  4. Наследие колониализма и Восток
  5. Культурное наследие древних цивилизаций.
  6. 3. Лики мира. Наследие в камне
  7. 2. Основные положения социологического наследия П. Сорокина
  8. Глава 11 Восток после деколонизации: наследие колониализма
  9. Сопротивление в странах оси
  10. УРОВНИ ПОДДЕРЖКИ И СОПРОТИВЛЕНИЯ
  11. Восток и мир накануне третьего тысячелетия: наследие, традиции и перспективы
  12. Сопротивление трансформации
  13. ЯЗЫКОВОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ
  14. Интеллектуальное и духовное сопротивление
  15. 34 СОПРОТИВЛЕНИЕ ИННОВАЦИЯМ И МЕТОДЫ ЕГО НЕЙТРАЛИЗАЦИИ