<<
>>

Европейские институты. С 1986 года и до наших дней

Сохраняющийся страх перед инфляцией и непредсказуемостью состояния международных

финансов помогают понять привлекательность Европейской валютной системы (ЕВС)

Европейского Содружества, введенной в 1979 г., которая после доклада в 1988 г.

энергичного

председателя Европейской комиссии Жака Делора, стала трамплином к образованию полного

валютного союза ЕС. Если в семидесятых годах страны пытались, как правило, в одиночку решать

свои финансовые проблемы, то теперь они искали спасения в единой политике. Социалист и

бывший министр финансов Франции Делор, возглавивший комиссию в 1985 г., был очень

активным в первые два года своего пребывания на этом посту, выдвинув вместе с французским

президентом немалое число инициатив по сотрудничеству — пока власть Миттерана не оказалась

в 1986 г. ограничена созданием во Франции консервативного правительства. Делор стремился

ускорить развитие событий, хотя он никогда не был тем фанатичным федералистом, каким его

представляла английская пресса, для которой слово «федерализм» давно стало ругательным.

Для него, как и для любого историка ЕС, основными символами надежды была экономика

Западной Германии и сильное политическое партнерство между Францией и ФРГ. Значительную

роль в нем играли отдельные личности, поскольку сотрудничество в Брюсселе между Парижем и

Бонном подкреплялось личной дружбой между Колем и Миттераном. Несмотря на различные

политические взгляды, 514 ГЛАВА 12

оба они были преданы европейским идеалам, в чем никак нельзя было заподозрить Тэтчер. Такой же была позиция большинства политиков в Италии и Испании, а также в менее крупных европейских государствах.

В 1985 г., за шесть месяцев до назначения Делора, на встрече глав государств Содружества, проходившей в Милане, в повестку дня были поставлены вопросы осуществления последующих фаз интеграции, и в феврале 1986 г.

был подписан Единый европейский акт (у Британии и Дании имелся целый ряд оговорок). Изменив некоторые положения Римского договора, он расширил правовую компетенцию ЕС в таких сферах, как окружающая среда, технологическое сотрудничество и социальная политика. В 1985 и 1986 гг. было также решено, что «настоящий общий рынок» должен вступить в силу к 1992 г.; при этом подразумевалась полная свобода перемещения в пределах ЕС товаров, капиталов и людей. Это было одной из целей Римского договора 1970 г., эти положения получили полную поддержку Тэтчер. Следующий шаг в этом процессе был предпринят в результате ратификации в 1992 г. Маастрихтского договора. Считалось, что более глубокая интеграция сможет создать единую экономику, столь же, если не более, мощную как в США, которая сможет лучше помочь европейским производителям конкурировать на мировом рынке. Однако между 1986 и 1992 гг. Делор, переизбранный председателем Европейской комиссии в 1987 г., выступил с планами продвижения к единой европейской валюте и ко всему тому, что с ней связано, в том числе к единой валютной политике и учреждению Европейского центрального банка (ЕЦБ). Несмотря на первоначальные сомнения в Германии и Британии, на встречах в Базеле между сентябрем 1988 г. и апрелем 1989 г. был принят проект создания Европейского валютного союза (ЕВС) и банка. Этот проект настолько не понра­вился Тэтчер, что она попыталась убедить Францию объединиться с ней в отказе от его признания. Экономические последствия унификации, за которыми последовало открытие членства Союза для новых стран, пробудили противоречивые силы, оказавшие серьезное влияние на развитие последующих этапов европейской интеграции и выхолостили проект того типа экономической и политической европейской интеграции, о котором мечтал Делор и другие.

В сентябре 1988 г. Тэтчер произнесла речь в колледже Европы в Брюгге, где высказала свое резкое

неудовлетворение проводимой Делором политикой в отношении ЕВС и Социальной хартии, основные принципы которой он изложил в своей речи перед профсоюзами, в Стокгольме в мае 1988 г.

и позже (что было еще более неприемлемо НА ПУТИ К ЕДИНОЙ ЕВРОПЕ, 1968-2002 515

для Тэтчер) перед британскими профсоюзами на их ежегодной конференции. Тэтчер заявила: «Мы в Британии не для того успешно свернули государственные границы, чтобы стать свидетелями их возрождения на европейском уровне с европейской сверхдержавой во главе, осуществляющей новое господство из Брюсселя»2. Она говорила также о «европейском конгломерате» и охарактеризовала как глупость попытку втиснуть понятие Европы в «определенный вид идентификации европейской личности». Делор, который приблизительно год спустя выступил в Брюгге с ответной речью, никогда ни о чем подобном, однако, не говорил.

Британия присоединилась к Европейскому курсовому механизму (ЕКМ) Европейской валютной системы буквально за несколько недель до отставки Тэтчер. К этому времени объединение двух Германий, которое ее тревожило, уже имело серьезные экономические последствия, весьма затруднившие европейскую интеграцию. В декабре 1991 г. на конференции в Маастрихте, где присутствовал премьер-министр Британии Джон Мейджор (перед которым стояла нелегкая задача), Миттеран, поддержанный итальянцами, обеспечил принятие твердого обязательства создать общую европейскую валюту к 1999 г., если уж первоначальная дата 1997 г. перестала быть реально достижимой. Мей-джору удалось исключить из договора ссылки на «федерализм», кото­рый фигурировал в качестве цели в первом «датском» и последующих проектах. Что же касается Социальной хартии, то Паскаль Лами придумал искусный компромисс, позволявший избежать окончательного тупика. Хартия была приложена к договору в качестве протокола, и государства — члены ЕС могли уклониться от ее принятия. Имелась также ссылка на ее «вспомогательный характер». Была отброшена и возможность произвольного вторжения брюссельских комиссаров в сферы национальной жизни.

Гельмут Коль стал в Европе крупной посреднической фигурой. Изменение наименования «Содружество» (Commonwealth) на «Союз» (Union) более чем просто символически отражало слово «объединение» (unification), явившееся самым большим триумфом политики Коля.

Однако экономические трудности, вызванные западногерманскими усилиями интегрировать восточные земли, значительно затруднили интеграцию Западной Европы. По мере того как Западная Германия вкладывала деньги в Восток, ее государственный долг возрастал, что привело к росту процентных ставок. В итоге германская экономика пережила самый глубокий спад за все послевоенные годы. 516

Рост немецких процентных ставок затронул и все другие государства, входившие в ЕВС, предшествовавшую полному валютному союзу. Они должны были держать свою национальную валюту в пределах установленных рамок и подчинялись строгим правилам, определявшим их валютную политику, особенно в отношении размеров национального дефицита. Летом 1992 г. давление на Брюссель особенно усилилось, после того как датский референдум незначительным большинством отверг участие в валютном союзе. Этот провал стал серьезным напоминанием, что избиратели еще вполне могут торпедировать проект Союза. Более того, это заставило забеспокоиться и международные финансовые биржи. Первыми под ударом оказались Британия и Италия, а «Черная среда» продемонстрировала пределы возможной защиты отдельными государствами — членами ЕС своей валюты от концентрированного нападения мощных финансистов, в том числе известного инвестиционного банкира, венгра по происхождению, Джорджа Сороса. Британия вышла из ЕВС 16 сентября 1992 г. и уже не вернулась обратно. В течение месяцев, последовавших за спекулятивными давлением то на одну, то на другую валюту, Италия тоже была вынуждена выйти из системы, однако вернулась в 1996 г. Чтобы остаться в системе, Испании, Португалии и Ирландии пришлось, иногда не один раз, деваль­вировать свою валюту. Германия не восстановила стоимость немецкой марки, а фунт продолжал падать. Финансовый кризис закончился только осенью 1993 г. К этому времени Дания в ходе своего второго референдума ратифицировала договор, но в Британии Мейджор, который в первый раз победил в голосовании по Маастрихту в палате общин большинством всего в три голоса, был вынужден обеспечить ратификацию постановкой вопроса о доверии, что угрожало его партии всеобщими выборами, которые, как он считал, она проиграет.

После 1993 г. уровень безработицы в Европе начал снижаться, хотя структурная безработица и производительность труда продолжали оставаться нерешенными проблемами. Валютная координация могла бы помочь континентальной Европе избавиться от бича инфляции, которая в семидесятых годах показала свою деструктивную силу. С другой стороны, эти шаги могли означать более высокий уровень безработицы и серьезные сокращения общественных расходов. Но даже при этом потребовалось время до конца десятилетия, чтобы сократить дефициты бюджета и снизить процентные ставки до приемлемого уровня.

Расширение Европейского Союза добавило проблем. В 1995 г. Союз приобрел трех новых членов: Австрию, Финляндию и Швецию.

Окончание холодной войны устранило необходимость соблюдения строгого нейтралитета этими странами, хотя норвежцы и швейцарцы отвергли членство (что подтвердила кампания, проводившаяся под лозунгом «НЕТ»), чтобы лучше сохранить свои уникальные свободы и идентичность. Первого января 1999 г. единая европейская валюта, объединившая 11 национальных валют и названная «евро» (названия с историческим оттенком, такие как «флорин», были отвергнуты), вышла на международный валютный рынок.

Европейский центральный банк (ЕЦБ), располагающийся в Франкфурте, отвечал за проведение валютной политики стран зоны евро — впервые валюта вошла в обращение без поддержки правительств, хотя руководители национальных банков оказали помощь установлением процентной ставки для евро и организацией контроля за снабжением валютой посредством различных механизмов. Однако евро оставалось условной валютой, используемой лишь для банковских переводов и электронных платежей вплоть до 1 января 2002 г., когда оно было вы­пущено в виде монет и денежных купюр. Евро каждой страны выглядело по разному, использовалась национальная символика, например лира в Ирландии. Сохранялось определенное беспокойство в связи с тем, станет ли евро удачной валютой в условиях зависимости от принципов немецкой валютной политики, останется ли она твердой перед лицом инфляции и не лишит ли она политиков других странах права голоса. Франция, в частности, стремилась к увеличению роли отдельных национальных правительств в определении приоритетов валютной политики, однако вход евро в обращение заставил замолчать многих критиков. Скорость перехода и энтузиазм, с которым данная валюта была встречена многими пользователями, стали для многих комментаторов полной неожиданностью. Вскоре почувствовались и последствия этого акта, для европейской экономики. Потребителям стало легче соавнисзть цены в рамках Европейского Союза. Европейские покупатели уже привыкли пересекать государственные границы в поисках более низких цен — Германия стала популярным местом для французских потребителей, а британские потребители охотно пересекали Ла-Манш, чтобы сделать покупки во Франции. В 2002 г. Британия, которая еще не присо­единилась к новой ЕВС, определила экономические критерии для возможного вступления в него и предложила провести референдум. В Британии имелись серьезные расхождения по вопросу вступления и явные сомнения относительно целесообразности единой налоговой структуры для Союза.

Логика экономики и финансов склоняла к разумному предложению о расширении Союза — расширение горячо поддерживалось Британией, — однако он оставался пока только союзом Западной Европы. Хотя многие члены Европейской ассоциации свободной торговли уже присоединились к союзу, бывшие члены СЭВ пока оставались вне его. Болгария и Чешская Республика уже обращались с просьбой о вступлении (соответственно в 1995 и 1996 гг.), но им было отказано. С окончанием холодной войны и распадом Советского Союза политически навязанная география европейского сообщества во многом утратила свой смысл, и страны Восточной Европы, прежде изолированные «железным занавесом», начали восстанавливать старые связи с Западной Европой. В большинстве случаев это совершалось не через правительства, а через частные банки, компании и образовательные учреждения. Не сделал этого и Европейский парламент, первые прямые выборы в который состоялись в июне 1979 г. Выборы проводятся каждые пять лет — с 1979 г. состоялись четыре избирательные кампании. Постепенно парламент приобрел влияние и авторитет — благодаря целой серии договоров, преобразовавших его из чисто консультативного органа в законодательное собрание с полномочиями, аналогичными полномочиям национальных парламентов. Европейский парламент получил права, равные правам Совета Министров, и после подписанного в 1997 г. Амстердамского договора, принял большую часть законов ЕС. Однако деятельность членов парламента и сложный законодательный процесс продолжали оставаться непонятными для избирателей. Обвинения в коррупции и образе жизни «жирных котов», как и обвинения в «бюрократизме» Брюсселя, преследовали Европейский парламент и Европейскую комиссию, отвлекая внимание от значительных успехов, достигнутых Союзом в содействии экономической интеграции и юридической совместимости. (В 1999 г. всей комиссии пришлось уйти в отставку, поскольку она оказалась поражена коррупцией.)

Тем временем значительный вклад в процесс интеграции внесла деятельность Европейского суда в Люксембурге. Обеспечивая соблюдение договоров и правовой порядок в ЕС, суд рассматривал споры между государствами-членами, институтами и, что не менее важно, отдельными лицами. Европейские судьи стали окончательными арбитрами в судебных делах, которые начинались в национальных судах, и приобрели репутацию судей, отличавшихся самой высокой беспри­страстностью. Некоторые из наиболее важных юридических принципов, определяющих деятельность Европейского Союза, были разра-

ботаны судом, а не национальными государствами, спорившими относительно содержания договоров. Самым важным из этих принципов стал принцип превосходства европейского права. Если право ЕС противоречило национальному законодательству, первому отдавалось предпочтение перед вторым. Судьи отдельных государств приняли этот принцип, и работа суда стала одним из самых ощутимых и видимых путей связывания деятельности Союза с жизнью его граждан.

Один политический комментатор заключил в своей работе, опубликованной в Annual Review of Community Affaires в 1989 г., что хотя Европейское Сообщество имеет «не очень четкое разделение властей» по сравнению с имеющимися «федерациями», оно обладает «многими, хотя, конечно, не всеми атрибутами зрелого суверенного государства»3. В этом обзоре не было и намека на то, что страны бывшего коммунистического блока вскоре будут стремиться присоединиться к Союзу, а Британия и Дания станут выступать против тенденции к большему федерализму. Будущее представлялось не более проблематичным, чем прошлое. Однако спустя 13 лет эти проблемы по- прежнему остаются. Обращение американского государственного секретаря Джеймса Бей-кера в декабре 1989 г. об установлении новых отношений между Европейским Содружеством и Соединенными Штатами, как и обращение к Европейскому парламенту в том же месяце советского министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе остались без ответа. Различия по вопросам внешней политики сохранились, если не увеличивались. Масштабы паралича Союза при возникновении острой необходимости в сотрудничестве по вопросам внешней политики и обороны со всей очевидностью проявились в период, когда в ходе этнического конфликта распалась бывшая Югославия.

Конвенция о европейском сотрудничестве, принятая в пятидесятых годах, вместо того чтобы передать власть наднациональной европейской власти, оставила вопросы внешней политики и безопасности на усмотрение межправительственного сотрудничества (хотя Европейская комиссия имеет право на инициативы во внешней политике). В реальности сотрудничество происходит только тогда, когда государства намерены работать совместно, обычно следуя давно установив­шимся традициям. Конфликт в Югославии вылился в целый ряд кровавых войн на территориях Хорватии, Боснии и Косова и продемонстрировал две важные вещи для формулирования европейской внешней политики. Первое: вероятный конфликт, в том числе так называемые «этнические чистки» и геноцид, не ограничен прошлым Европы или отдаленными землями — теперь он представляется возможным в любом месте в пределах европейских границ. Второе: ни европейские

520 ГЛАВА 12

государства, ни европейские наднациональные институты не смогли управлять развитием событий. Потребовалось вмешательство и руководство США, чтобы с подписанием в 1995 г. Дейтонских соглашений по Боснии и Герцеговине установить подобие мира в этом регионе. Было бы неверным предположить, что только события в Югославии, наряду с растущими доказательствами роли организованных криминальных банд, базирующихся в Восточной Европе, в незаконной транспортировке оружия и наркотиков, потрясли ЕС и принудили его приступить к действиям, однако именно после девяностых годов значительно расширилось сотрудничество по международным и оборонным вопросам. В 2002 г. было создано вооруженное соединение приблизительно в 230 тыс. человек под руководством нового военного штаба, расположенного в Секретариате Совета. Все это затрагивало обнаженные нервы взаимных отношений и порождало как старые, так и новые вопросы. Можно ли, например, разрешать немецким войскам проводить операции по поддержанию мира в Восточной Европе? Каким образом, если это вообще возможно, Союз будет отражать и соотносить интересы членов, состоящих в НАТО, с интересами членов ЕС, не принадлежащими к этой организации, например Австрии, Финляндии, Швеции и Ирландии? Как будут реагировать США на совместные действия стран ЕС? Когда Союзу удавалось говорить единым голосом, как в мае 2002 г., когда он критиковал президента США Джорджа Буша-младшего за угрозу начать войну против «оси зла», включающей Иран, Ирак и Северную Корею, то это вызвало гнев за океаном. Буш с его ограниченными познаниями в области истории, жаловался на европейскую «неблагодарность», подчеркивая, что США были главным гарантом европейской безопасности после 1945 года.

Европейские государственные деятели нередко терялись перед лицом кризисов, существовали разногласия как внутри Союза, так и между Союзом и НАТО. Например, быстрое признание Германией независимости Хорватии в 1991 г. резко критиковалось ведущими европейскими державами: оно способствовало выдвижению требований независимости со стороны других групп населения Югославии и затронуло Албанию.

Европейские страны, действовавшие совместно с членами НАТО и ООН, применяли различные дипломатические инструменты в попытках разрешить кризис; использование миротворцев в качестве военных наблюдателей; гуманитарная и более долгосрочная экономическая помощь для оказания содействия в восстановлении; в 1999 г. во время Косовского кризиса, использование военной силы для обес-

печения мира. Недостатки международных институтов, созданных в период холодной войны, и предназначенных для использования в те времена, продемонстрировало то обстоятельство, что хотя ЕС, ООН и НАТО были вовлечены в разрешение проблемы, самой динамичной организацией стала «контактная группа», включавшая в себя США, Россию, Германию, Британию и Францию — то есть все те же «великие державы» конца XIX и начала XX века.

Эхо истории отзывалось и в других случаях. Пятьдесят лет спустя после создания НАТО, эта организация впервые применила воздушные силы и армию в Европе в конфликте, который был назван «гуманитарной войной». После массированной военно-воздушной кампании Косово стало формальным протекторатом под охраной Запада. Проблемы региона оставались крайне сложными и частично нере­шенными, хотя и были предприняты шаги, чтобы отдельные лица, совершившие военные преступления на данной территории, были привлечены ксуду. Уголовное преследование Слободана Милошевича на­чалось в Гаагском трибунале ООН по военным преступлениям, где бывшему руководителю Югославской Федерации было предъявлено обвинение в совершении преступлений против человечества за действия, которые он санкционировал в Хорватии и Косово, а также в проведении геноцида в Боснии. Этот процесс стал крупнейшим процессом по военным преступлениям в Европе после Нюрнбергского, состоявшегося по окончании второй мировой войны. Милошевич не признал компетенции суда, подобно тому как во время югославской войны он отвергал обращения с просьбой повлиять на поведение сербских частей в Косово.

Неспокойной оставалась обстановка в Сербии, где критики того, каким образом Милошевич был передан в Гаагскому трибуналу, требовали, чтобы суды над военными преступниками проходили перед народом Сербии. Выдача Милошевича была обусловлена оказанием необходимой американской финансовой помощи. И Европа, и более широкое мировое сообщество были обеспокоены небольшим количеством лиц, привлеченных к ответственности. Постоянно звучали взаимные упреки. Высказывались претензии к французским военным, допустившим побег одного из разыскиваемых военных преступников. В апреле 2002 г. нидерландское правительство опубликовало доклад об убийстве около 7 тыс. боснийских мусульман в контролировавшемся сербами районе Сребреницы. Эта территория находилась под защитой НАТО, однако батальон легко вооруженных нидерландских войск, направленный в регион для обеспечения безопасности 30 тыс. боснийских мусульман, оказался не в состоянии выполнить свою за-

522 ГЛАВА 12

дачу. Политическим последствием этого инцидента стала отставка нидерландского лейбористского правительства во главе с Вимом Коком, который сказал, что «нет оправдания» тому, что страна допустила такое проявление жестокости.

При рассмотрении в более широком аспекте война в Югославии, наряду с незавершенной войной 1991 г. в Персидском заливе, начатой под руководством США с целью освобождения оккупированной Ираком территории Кувейта итак называемой «войной против терроризма», развязанной США после воздушного нападения смертников на здания Всемирного торгового центра на Манхэттене и Пентагона в Вашингтоне 11 сентября 2001 г., выявили расхождения между европейскими странами в их отношениях к глобальным проблемам. Соперничество сверхдержав, США и СССР, формально завершилось после того, как Буш-младший весной 2002 г. посетил Москву. Однако ему был оказан противоречивый прием при посещении Германии, Франции и Британии. Не было и согласия между великими европейскими державами и Соединенными Штатами в том, что делать с кризисом на Ближнем Востоке, продолжавшем нарастать в течение всего лета 2002 г. В Афганистане продолжалась смута, возникла угроза ядерной войны между Индией и Пакистаном.

Тем временем на первый план дипломатических отношений выдвинулись такие вопросы, как проблема нищеты и неравномерного развития. Упор делался на положение в Африке. Во время холодной войны беднейшие в Европе и за ее пределами обращали на себя внимание более мощных держав только тогда, когда последние стремились привлечь их на свою сторону. Однако окончание холодной войны придало дипломатии более сложный характер.

<< | >>
Источник: Бриггс Э., Клэвин П.. Европа нового и новейшего времени. С 1789 года и до наших дней / Пер. сантл.АА. Исэрова, B.C. Нестерова. — М: Издательство «Весь Мир», - 600 с.. 2006

Еще по теме Европейские институты. С 1986 года и до наших дней:

  1. Бриггс Э., Клэвин П.. Европа нового и новейшего времени. С 1789 года и до наших дней / Пер. сантл.АА. Исэрова, B.C. Нестерова. — М: Издательство «Весь Мир», - 600 с., 2006
  2. Развитие европейских институтов, 1970-1986
  3. ФРС с момента создания и до наших дней
  4. 7. Договор об учреждении Европейского экономического сообщества (в редакции 1986 г.)
  5. Европейская левантийская торговля в Сирии в XVI—XVIII вв. и активизация европейского проникновения
  6. Демократия в Южной Европе, 1975-1986
  7. Истинный успех не в провозглаше­нии наших ценностей, но в их последовательном претворении в повседневную жизнь. —
  8. Принятие конструктивных решений. Использование наших возможностей
  9. МОЛОТОВ (СКРЯБИН) ВЯЧЕСЛАВ МИХАЙЛОВИЧ (1890-1986 гг.)
  10. 89. Период становления государственности Российской Федерации (1986–1993 гг.)
  11. "ПРОТЕСТЫ КАЖДЫЕ 40 ДНЕЙ"
  12. ТЕСТ, РАССЧИТАННЫЙ НА 30 ДНЕЙ
  13. «Сто дней» реформ
  14. Мероприятие 3: Внедрение плана напервые 90 дней
  15. Мои фигуры ударных дней
  16. СИСТЕМА ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОГО ОТСЧЕТА ДНЕЙ С УСКОРЕНИЕМ