Капитализм и эффективный дизайн
Под капиталистической экономикой я понимаю экономику, где доминирующей формой экономической организации выступает фирма, в которой частные владельцы капитала, обладающие правами на остаточный доход и контроль их активов, нанимают прочие факторы производства, включающие оплачиваемый труд, чтобы произвести товары и услуги на продажу с целью получения прибыли. Капитализм как экономическая система появился сравнительно недавно, его основы были заложены около 500 лет назад в городах северной Италии, Англии и Нидерландов. Он быстро распространился по Европе, затем в тех местах, куда прибыли европейские переселенцы, а впоследствии и по всему миру.
Другие стороны экономической жизни, которые иногда приводят для определения капитализма, — преследование личной выгоды в экономических вопросах, рыночный обмен и использование денег — были столь распространены в истории человечества и встречались в столь разных экономических системах, что предложенное более точное определение кажется удобным.Капитализм обозначил появление новой экономической эры, настолько отличной от существовавшего ранее, насколько это было возможно в случае возникновения сельскохозяйственного производства, сопровождавшегося созданием соответствующих новых институтов примерно одиннадцать тысячелетий назад. Наиболее поразительным результатом «капиталистической революции» явилось повышение производительности труда,, приведшее к существенному и длительному повышению уровня жизни.
Это достижение не оспаривали даже самые суровые критики капитализма — Маркс и Энгельс подчеркивали этот факт в «Манифесте Коммунистической партии». То, что далеко не все капиталистические экономики процветали на протяжении всех веков, равно как и то, что некоторые экономические системы также демонстрировали быстрый устойчивый рост производительности труда (например, Китай в последней трети XX в.), не умаляют достижений капитализма на протяжении столетий в качестве уникальной по своей производительности экономической системы.Достижение капитализма и объяснение его выдающейся производительности заключается в том, что он дал возможность индивидам осуществлять инновации и брать на себя риски в больших масштабах, рассчитывая получить вознаграждения в случае успеха и неся бремя потерь при провале. Неравенство в богатстве вместе с развитием кредитного и других финансовых рынков (чему помогло введение ограниченной ответственности) позволяло сосредоточить в руках одного индивида или их группы значительные ресурсы под единым управлением. Рынки труда позволили пустить эти материальные ресурсы в дело, чтобы задействовать большое количество рабочих в производстве, используя выгоды возрастающей отдачи на технологические и организационные ресурсы. Богатство руководителей этих бизнес-проектов (и кредитоспособность) привели к уменьшению рисков до приемлемого уровня. Это богатство также позволило предложить некоторую (в очень небольшой степени) де-факто страховку трудящихся в виде трудовых контрактов. Таким образом, те, кто не мог предложить ничего, кроме своего труда, могли быть задействованы в проектах, риски которых они никогда не желали бы разделить на индивидуальном уровне. Впервые в истории конкуренция среди экономической элиты основывалась на способности предложить новые, прежде неизвестные способы организации производства и продаж, новые технологии и продукты. Успех этой деятельности напрямую зависел от относительной защищенности собственности, которая обычно связывалась с властью закона и поддерживалась все более мощными национальными государствами, развивавшимися в симбиозе с капиталистическими экономическими институтами.
Успех капитализма вовсе не зависел от полных контрактов. Скорее, наоборот, капитализм подстегнул распространение новых технологий посредством быстрой диффузии, с помощью которой последователи захватывали большую часть излишка, созданного инноваторами. Неравновесный процесс инновации и подражания приводил к появлению распределений, сильно отличавшихся от тех, что следовали из условий эффективности конкурентного равновесия в статичной идеализированной экономике в духе Вальраса. Капитализм еще более повысил производительность тем, что увеличил масштабы трудового и финансового рынков. Эти рынки были печально известны тогда (и остаются такими и сейчас) своей неполнотой контрактов и несоответствием догмам Вальраса. (Аналогично быстрый рост экономики Китая в конце XX в. был вызван новой формой организации — «совместными предприятиями города и деревни», ха- растеризовавшимися неполными контрактами и плохо определенной смесью прав частной и общественной собственности.)
Тем не менее экономисты часто прибегают к тому, что я называю предположением об эффективном дизайне, как удобной аналитической предпосылке, позаимствованной из эволюционной биологии. Биологи иногда говорят, что живые существа подвержены естественному отбору и с течением времени они оптимальным образом адаптируются к внешней среде. Такая упрощающая предпосылка позволяет обойтись без отдельного исследования генетической наследственности, проявления генотипа в фенотипе, характера самого отбора и т. д. для каждого конкретного организма. Экономисты также часто прибегают к аналогичным рассуждениям. Из Фундаментальной Теоремы нам известно, что если принуждение к исполнению контрактов ничего не стоит и эти контракты полностью регулируют благосостояние участников, то вне зависимости от распределения богатства конкурентное равновесие будет Парето-оптимальным. Но даже там, где контракты неполны и, следовательно, Фундаментальная Теорема неприменима, предпосылка эффективного дизайна зачастую сохраняется.
Экономика трансакционных издержек Оливера Уильямсона (WШiamson, 1985. Р. 22) основывается на предположении об «эффективности конкуренции в разделении моделей организации на более и менее эффективные и перераспределении ресурсов в пользу первых»[115]. Холмстром и Тироль (Holmstrom & Лто1е, 1989. Р. 63) описывали общепринятые представления в экономической теории так: «Дизайн контрактов служит минимизации трансакционных издержек. ...Это согласуется с оригинальной гипотезой Коуза, что институты лучше всего рассматривать как оптимальные приспособления к контрактным ограничениям». Но, замечают они, «представления о том, как можно отыскать эффективные механизмы, редко бывают определенными (если вообще когда-либо были)» (с. 64).Несмотря на предостережение Холмстрома и Тироля, в экономической теории принято считать, что там, где нет ограничений на торговлю правами на активы и отсутствуют препятствия эффективной торговле, неэффективность распределения прав на контроль и остаточный доход активов устраняется в процессе добровольного обмена правами. Такой коузианский взгляд поддерживает ожидание того, что в конкурентной рыночной экономике с незначительными препятствиями к частным переговорам активы в конечном итоге перейдут к людям, кто в состоянии использовать их максимально эффективно, вне зависимости от их богатства. Если снимающий жилье может лучше управлять домом в качестве собственника, его ценность будет выше для арендатора, чем для владельца, и поэтому можно ожидать, что арендатор выкупит этот актив.
Предположение об эффективном дизайне приводит к поразительным упрощениям: даже не зная, эффективно ли распределение прав, мы можем полагать, что оно является таковым либо примерно таковым, или же стремится к эффективности. Предположение эффективности толкает нас к концентрации лишь на отдельных институциональных характеристиках, рассматривая остальные варианты как незначительные или являющиеся лишь исключением. Широкое использование (зачастую неявным образом) предпосылки эффективного дизайна отчасти объясняется тем, что на практике невозможно определить, является ли то или иное институциональное устройство эффективным. Было очень мало попыток как-то разобраться с этим вопросом, и еще меньшее количество получили признание исследователей в соответствующих областях науки.
Причины, по которым эффективность институтов плохо поддерживается правдоподобными эволюционными процессами, рассмотрены в конце гл. 2. Теперь я могу рассмотреть еще одну проблему, связанную с предпосылкой об эффективном дизайне. Сама информационная асимметрия, делающая одни распределения прав собственности эффективнее других, также систематически мешает описанному Коузом процессу перераспределения прав собственности в ходе переговоров, направленных на повышение производительности. Изъян в рассуждениях, принятых в экономике трансакций и других подобных подходах, состоит в том, что при неполных контрактах нет никакого основания полагать, что конкуренция (или какой-то другой процесс) приведет к оптимальному исходу (разве что в том тавтологическом смысле, что эти процессы есть результат оптимизации на индивидуальном уровне). В частности, бедные агенты могут столкнуться с ограничениями по выдаче кредитов и поэтому не смогут приобрести права контроля и остаточного дохода на такие активы, для которых это привело бы к увеличению эффективности. Более того, как мы видели в гл. 5, как только мы ставим хоть сколько-нибудь реалистичные условия, уже невозможно добиться эффективного торга. Вопреки традиционной и широко распространенной неверной интерпретации Коуза в случаях, подобных описанным выше, распределение прав собственности действительно воздействует на распределительную эффективность. (Дело не в том, что «теорема» неверна. Заблуждение состоит в том, что в таком случае условие отсутствия препятствий для эффективных сделок нарушено.)
Отказ от предположения об эффективном дизайне ставит перед нами интересный вопрос: если структура контрактов и других институтов не является следствием применения какого-то скрытого алгоритма, чье применение эффективно решает распределительные проблемы, то какие аналитические методы нам следует использовать для объяснения работы существующих институтов и их эволюции? Ответу на данный вопрос посвящена оставшаяся часть книги. Начиная с приведенного в этой главе анализа институтов капиталистической экономики я продолжу исследование возникновения, развития и исчезновения институтов в следующих трех главах книги и завершу рассмотрением современных и недавно возникших институтов.
В рамках концепции, которая будет развита далее, действительно важно, «кто кого нанимает», потому что в мире неполных контрактов передача прав контроля дает той или иной стороне власть определять вопросы, не прописанные в контрактах. Фраза Самуэльсона верна в рамках вальрасовской модели, поскольку в этих условиях «нанять» означает то же, что и «купить». «Как понимать, — спрашивал Оливер Харт (Hart, 1995. Р. 62), — назначение кого-либо "ответственным" за действие или решение, если все действия прописаны в контрактах?» Это простое замечание также проливает свет на то, почему, говоря словами Маркса, контрактные сделки на конкурентных рынках кажутся свободным обменом среди равных («Эдем прирожденных прав человека»), в то время как на рабочем месте две стороны контракта выглядят иначе: работодатель — босс, а подчиненный — его «работник».
Еще по теме Капитализм и эффективный дизайн:
- Дизайн и управление портфелем брендов
- Одежда дизайна заказчика
- Продуктовые инновационные инструменты Х-дизайн
- Эффективность управления налогами х Эффективность контроля за расходами х Эффективность управления активами х х Эффективность управления ресурсами.
- 1.5. КЛАССИФИКАЦИЯ МАРКЕТИНГОВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ПО ДИЗАЙНУ
- 5.1. ДИЗАЙНЫ ОПИСАТЕЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
- Дизайн
- Х1.2 Дизайн формы
- Глава 3.Дизайн электронного магазина
- Разработка и регистрация дизайна, фирменного стиля и элементов бренда