<<
>>

1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ БОРЬБА. ПЕРЕХОД К ПОЛИТИКЕ «РЕФОРМ И ВНЕШНЕЙ ОТКРЫТОСТИ»

9 сентября 1976 г. на 83-м году жизни скончался Мао Цзэдун. Этого ожидали и к этому готовились различные фракции в руко­водстве КНР, лидеры которых понимали, что борьба за власть неизбежна.
Неоспоримые преимущества в ней имели те, кто сво­ей политической карьерой был обязан «культурной революции», которую впоследствии в Китае стали называть периодом «деся­тилетней смуты». За годы «десятилетней смуты» в КПК вступило около 20 млн человек, составлявших примерно 2/3 партии, на­считывавшей к 1976 г. 30 млн. К лагерю выдвиженцев «культур­ной революции» принадлежало большинство руководящих партий­ных работников и чиновников в системе административного управления страной. Особенно прочными позициями, как каза­лось, обладали сторонники наиболее радикальной фракции «куль­турной революции» — «четверки». Им принадлежало около 40% мест в составе ревкомов, примерно половина членов и кандида­тов в члены ЦК КПК ориентировались на руководителей этой фракции. Сторонники «четверки» контролировали средства мас­совой информации, имели прочную базу в Шанхае, где было создано поддерживающее их народное ополчение, насчитывав­шее 100 тыс.
человек.

Естественными союзниками группировки Цзян Цин выступа­ли не входившие в нее организационно прочие выдвиженцы «куль­турной революции», наиболее видной фигурой среди которых был Хуа Гофэн, сосредоточивший в своих руках после смерти Мао Цзэдуна высшие партийно-государственные посты. Наиболее за­метными деятелями среди «выдвиженцев» были командующий пекинским военным округом генерал Чэнь Силянь, начальник воинской части 8341, предназначенной для охраны центральных партийных органов, Ван Дунсин, мэр Пекина У Дэ. В целом дея­телям «культурной революции» принадлежало устойчивое боль­шинство в Постоянном комитете политбюро ЦК КПК, в кото­рый сразу после смерти Мао Цзэдуна входили Хуа Гофэн, Ван Хунвэнь, Чжан Чуньцяо и Е Цзяньин.

Лишь маршал Е Цзяньин, занимавший пост министра обороны, представлял в ПК полит­бюро не просто армию, но силы, стремившиеся к восстановлению политической стабильности в обществе на основе возвращения к политическому курсу первой половины 50-х гг. Из действующих в тот период крупных политиков он мог рассчитывать на поддерж­ку заместителя премьера Госсовета и члена ПБ Ли Сяньняня.

Подобно тому, как естественными союзниками «четверки» были выдвиженцы «культурной революции», возглавляемые Хуа Гофэном, стремившиеся к политической стабильности предста­вители армии искали поддержки фракции «старых кадров», при­знанным лидером которой был Дэн Сяопин. Однако эта фрак­ция, несмотря на первые шаги по реабилитации, предприни­мавшиеся в первой половине 70-х гг. сначала Чжоу Эньлаем, а затем Дэн Сяопином, была крайне ослаблена. Сам Дэн Сяопин после апрельских событий на площади Тяньаньмэнь был лишен всех партийно-государственных постов. Под предлогом необхо­димости лечения он был вынужден укрыться на юге в Гуанчжоу, где ему оказывал покровительство видный военный деятель КНР, руководитель гуанчжоуского военного округа генерал Сюй Шию. Помимо гуанчжоуского военного округа Дэн Сяопин мог рас­считывать на поддержку руководства фучжоуского и нанкинско- го военных округов.

В канун смерти Мао Цзэдуна определилась позиция высшего военного руководства. В Гуанчжоу приезжали Е Цзяньин и неко­торые представители руководства КПК для секретных перегово­ров с Дэн Сяопином. В результате было достигнуто соглашение о единстве действий против «четверки».

Таким образом, к осени 1976 г. страна и армия находились в состоянии глубокого раскола. Однако если высшему военному ру­ководству и «старым кадрам» удалось достичь соглашения о един­стве действий, то в стане выдвиженцев «культурной революции» разворачивалась междоусобная борьба. Ее главным побудительным мотивом были политические амбиции. Цзян Цин явно претендо­вала на то, чтобы занять пост Председателя ЦК КПК, а Чжан Чуньцяо видел себя будущим премьером Государственного совета.

На заседаниях политбюро ЦК КПК, состоявшихся в сентябре после смерти Мао Цзэдуна, эти претензии проявились почти открыто. Одновременно по своим каналам «четверка» пыталась организо­вать массовое движение снизу в поддержку требований Цзян Цин. В частности, была предпринята попытка инициировать кампа­нию писем от студентов и преподавателей крупнейших пекинс­ких вузов в ее поддержку.

Члены «четверки» планировали организовать государственный переворот с целью отстранения от власти Хуа Гофэна, а также занимавших умеренные позиции деятелей армейского руковод­ства. Осуществить эти планы намечалось до 10 октября. Получив информацию о планах своих политических соперников, Е Цзянь- ин, находившийся в Пекине, ушел в подполье.

В сложившейся ситуации произошло то, что с политической точки зрения выглядело противоестественным. Е Цзяньину уда­лось не только заручиться поддержкой опальных представителей «старых кадров», но и заключить соглашение с Хуа Гофэном, весь­ма обеспокоенным своей политической будущностью. 5 октября в резиденции Генштаба НОАК состоялось совещание политбюро ЦК КПК, главную роль в котором сыграли Е Цзяньин, Хуа Го- фэн и Ли Сяньнянь. Члены «четверки» на это совещание пригла­шены не были. По сути дела, на нем был сформирован штаб Заго­ворщиков. Хуа Гофэн, первоначально планировавший вынести вопрос о замещении поста Председателя ЦК КПК на заседание пленума, под влиянием других участников совещания согласился на организацию государственного переворота. Развязка наступила 6 октября. Ван Дунсин, получивший приказ от имени партийных инстанций подвергнуть аресту «четверку», используя воинскую часть 8341, блестяще справился с возложенной на него задачей. Ван Хунвэнь и Чжан Чуньцяо, приглашенные якобы на заседа­ние Политбюро, были арестованы, почти одновременно были взяты под стражу Цзян Цин и Яо Вэньюань. На созванном на следующий день заседании политбюро заговорщики получили полное одобрение предпринятых ими действий, а Хуа Гофэн, бросивший на чашу весов свой престиж преемника, назначенно­го лично Мао Цзэдуном, был вознагражден постами Председате­ля ЦК КПК и Председателя военного совета при ЦК КПК.

То, что свержение «банды четырех» стало возможным в ре­зультате совместных действий фракций, придерживавшихся прин­ципиально отличных позиций в вопросах будущего развития стра­ны, делало неизбежным продолжение междоусобной борьбы в руководстве КПК. Однако теперь ситуация упростилась: это было противостояние выдвиженцев «культурной революции» — «ле­вых» и фракции «старых кадров» — «прагматиков».

Хуа Гофэн пытался маневрировать, ведя борьбу как против сто­ронников «четверки», на которую была возложена ответственность за эксцессы «культурной революции», так и против сторонников Дэн Сяопина. В прессе были развернуты кампании «критики бан­ды четырех» и продолжена кампания «критики Дэн Сяопина».

Однако поддержка, которую получили от армии «прагмати­ки», сделала их шансы предпочтительными. В феврале 1977 г. от имени гуанчжоуского большого военного округа и парткома пров. Гуандун Хуа Гофэну было направлено закрытое письмо, в кото­ром предъявлялись требования, явно неприемлемые для него. Сюй Шию и другие военные деятели требовали признать ошибки, совершенные Мао Цзэдуном. В первую очередь критике была, подвергнута «культурная революция», выдвинуто требование под­твердить назначения на высшие партийно-государственные пос­ты, полученные Хуа Гофэном, со стороны пленума ЦК партии, говорилось о необходимости реабилитации тех, кто был репресси­рован в период «десятилетней смуты». Назывались имена Дэн Сяопина, Лю Шаоци, Пэн Дэхуая, даже Линь Бяо.

Со сходных позиций Хуа Гофэн был подвергнут критике на рабочем совещании ЦК, состоявшемся в марте. Чэнь Юнь, один из лидеров «прагматиков», потребовал реабилитации Дэн Сяопи­на и изменения официального отношения к событиям на пло­щади Тяньаньмэнь в апреле 1976 г. В апреле 1977 г. в ЦК со специальным письмом обратился Дэн Сяопин, все еще находив­шийся в опале, но и из изгнания влиявший на ход политичес­кой борьбы. По сути дела, это было предложение компромисса на основе изменения отношения к событиям в апреле 1976 г., что могло бы стать предпосылкой для его реабилитации.

Компромисс, предотвративший столкновение между «левыми» и «прагматиками», был выработан в ходе работы III пленума десятого созыва, который состоялся в июле 1977 г. накануне со­зыва очередного XI съезда КПК (август 1977 г). Наиболее важ­ным решением, принятым пленумом, было восстановление Дэн Сяопина на тех постах, которые он занимал до очередной опалы весной 1976 г.: заместителя Председателя ЦК КПК, заместителя премьера Госсовета и начальника Генштаба НОАК. Одновре­менно уже решениями пленума ЦК Хуа Гофэн был утвержден Председателем ЦК КПК и военного совета ЦК КПК, оставаясь при этом премьером Госсовета. Дэн Сяопин, получивший таким образом официальную возможность готовить широкую реабили­тацию своих сторонников, воздержался от критики по существу промаоистского курса, на продолжении которого настаивал Хуа Гофэн.

О продолжении «левой» политики Хуа Гофэном было объявле­но на XI съезде КПК В отчетном докладе, сделанном им, про­звучали основные лозунги маоистской эпохи, включая и призыв строить социализм по принципу «больше, быстрее, лучше и эко­номнее», выдвинутому еще в период «большого скачка». Предсе­датель ЦК КПК настаивал на широком развитии движения по созданию предприятий в городе и на селе по типу Дацина и Дачжая. Партии и обществу было обещано и впредь проводить кампании, подобные «культурной революции». Наряду с этим бы­ло заявлено о необходимости модернизации Китая с целью пре­вращения его в современное государство на основе подъема сель­ского хозяйства, промышленности, обороны, развития науки и техники («четыре модернизации»). Последнее было обращено к «прагматически» мыслящей части партии, однако методы дости­жения поставленной цели по существу оставались прежними.

Одним из наиболее важных результатов съезда было то, что противникам Хуа Гофэна удалось добиться укрепления собствен­ных позиций в руководящих органах партии. В ЦК КПК вошли многочисленные представители прагматически мыслящих воен­ных и «старых кадров», в том числе репрессированных в годы «культурной революции». Не оспаривая руководящей роли Хуа Гофэна, не подвергая публичному сомнению маоистские догмы, «прагматики» исподволь готовили почву для своеобразной «рево­люции сверху», осуществляемой руководством партии без ради­кального изменения устоев власти.

Месяцы, последовавшие за XI съездом, были наполнены ост­рой внутренней борьбой, главным образом по кадровым вопро­сам. Дэн Сяопину и его последователям, пока еще остававшимся в меньшинстве в высших партийных структурах, удалось добить­ся значительного обновления партийных кадров центрального и регионального уровней. За полгода было сменено около 80% пред­седателей и заместителей председателей провинциальных ревко­мов. На протяжении 1978 г. к политической жизни были возвра­щены сотни тысяч партийных работников, репрессированных в предшествующие годы.

Сосредоточив усилия главным образом на возвращении своих сторонников в партийно-государственные структуры, «прагма­тики» на время предоставили решать экономические и хозяйствен­ные проблемы «левым» во главе с Хуа Гофэном. Последний же мог предложить только несколько модифицированный вариант маоистской модели. Это стало очевидным на очередной пятой сессии ВСНП (февраль—март 1978 г.). План «четырех модерниза­ций», предложенный Хуа Гофэном на сессии, представлял из себя, в сущности, новый вариант «большого скачка». Однако в отличие от «большого скачка» в конце 50-х гг., основанного на концепции «опоры на собственные силы», новый «скачок» пред­полагалось осуществить за счет западных кредиторов, интенсив­ного импорта современных технологий и оборудования из про- мышленно развитых стран. В условиях международной ситуации, сложившейся в конце 70-х гг. и отмеченной еще большим ухуд­шением советско-китайских отношений, руководство КНР рас­считывало на установление широкого торгово-экономического сотрудничества со странами Запада, и эти расчеты не были бес­почвенными.

Однако попытки добиться молниеносного ускорения темпов экономического развития, предпринимавшиеся на протяжении примерно полутора лет и не предусматривавшие сколько-нибудь радикального изменения самой экономической политики, не могли не закончиться провалом. Намеченные планы были поис­тине грандиозны: увеличить производство стали к 1985 г. с при­мерно 20 млн т до 60 млн т, нефти — со 100 до 350 млн т. За восемь лет предполагалось реализовать 120 промышленных про­ектов, их них 14 в области тяжелой промышленности. При этом планировались капиталовложения, равные тем, что были сдела­ны за прошедшие 30 лет. Таким образом, подобно Мао Цзэдуну в конце 50-х гг., Хуа Гофэн вместо того, чтобы заслужить лавры государственного деятеля, поднявшего страну из руин после бед­ствий «десятилетней смуты», вновь пытался поставить ее на грань экономического краха. Этим не замедлили воспользоваться его политические соперники, заинтересованные в ослаблении влия­ния Председателя ЦК КПК. Впрочем, провал очередного «боль­шого скачка» имел и некоторые позитивные результаты — он еще раз убедил членов «прагматической» оппозиции в том, что без глубоких структурных реформ решение экономических про­блем Китая невозможно.

Весной 1978 г. в китайской печати началась мощная кампания под старым лозунгом Мао Цзэдуна «практика — единственный критерий истины». Однако очень скоро стало ясно, что она на­правлена против Хуа Гофэна и других вьщвиженцев «культурной революции» и по сути дела против самого Мао Цзэдуна. Важную роль в организации этой кампании сыграл Ху Яобан, репресси­рованный в годы «культурной революции» руководитель китайс­кого комсомола, впоследствии реабилитированный и введенный в состав ЦК на XI съезде КПК. Весной 1978 г. он занимал пост руководителя Высшей партийной школы, профессора которой и подготовили серию статей, положивших начало новой идеологи­ческой кампании. Призыв, скрытый в них, был понятен: лишь такая экономическая политика имеет право на существование, которая обеспечивает экономическую эффективность. Это был определенно вызов, брошенный «прагматиками» выдвиженцам «культурной революции» и означавший, что они готовы перейти от борьбы за широкую реабилитацию «старых кадров» к наступ­лению на основополагающие догмы маоизма. Таким образом, борьба за власть стала не отделимой от решения вопроса — быть или не быть глубоким реформам в КНР.

Поворотным моментом в этом столкновении стал III пленум ЦК КПК 11-го созыва (декабрь 1978 г.). Он проходил уже в усло­виях явного ослабления фракции Хуа Гофэна. К этому времени широкая чистка партийного и государственного аппарата дос­тигла уездного уровня. Ее главной задачей считалась ликвидация сторонников «четверки», однако в действительности люди Дэн Сяопина вели дело к тому, чтобы освободиться от выдвиженцев «культурной революции» в целом. Сторонники Дэн Сяопина рас­пространяли дацзыбао с критикой политики Хуа Гофэна и тех, кто поддерживал его. Особенно широко кампания дацзыбао раз­вернулась весной 1978 г., в годовщину апрельских событий на площади Тяньаньмэнь. В целом к ноябрю стало ясно, что регио­нальное партийное руководство преодолело колебания и готово поддержать фракцию Дэн Сяопина.

Решения пленума могут быть оценены как полная победа сто­ронников Дэн Сяопина. Было постановлено прекратить полити­ческие кампании и сосредоточить все усилия партии и общества на экономических проблемах. Высокую оценку получила деятель­ность Дэн Сяопина до апрельских событий, а сами они стали именоваться «великим революционным массовым движением». Несмотря на то, что участники пленума стремились найти оправ­дания «культурной революции» (что было уступкой Хуа Гофэну и его фракции), было принято решение о реабилитации тех дея­телей, кто ассоциировался с ее наиболее последовательными противниками и несправедливыми жертвами. Был реабилитиро­ван Пэн Дэхуай. В высшие органы партии были введены такие сторонники Дэн Сяопина, как Ху Яобан и Чэнь Юнь. Не менее важной мерой, с точки зрения укрепления позиций «прагмати­ков» в высших эшелонах власти, была реорганизация воинской части 8341 и ее переподчинение доверенным людям Дэна.

Проблемы экономической стратегии в решениях пленума были затронуты лишь отчасти — скорее в негативной, чем в позитив­ной форме. Главным было отрицание опыта Дачжая, что означа­ло отказ от ставки на формы социальной организации в деревне, подобные народным коммунам. Однако в реальной жизни реше­ния пленума создали предпосылки для возвращения к методам «урегулирования», использовавшимся после провала «большого скачка» в начале 60-х гг. Была подвергнута критике также поли­тика Хуа Гофэна, направленная на осуществление нового «боль­шого скачка», что серьезно ударило по его престижу.

III пленум ЦК КПК действительно явился поворотным мо­ментом в истории КНР, создавшим политические предпосылки для постепенного перехода к глубоким экономическим преобра­зованиям.

Естественно, что экономические вопросы оказались в центре внимания очередной сессии ВСНП в июне—июле 1979 г. Реали­зуя сформулированную на III пленуме идею перенесения центра тяжести всей работы партии в экономическую сферу, сессия принимает решения о проведении в течении трех лет (1979—1981) политики «урегулирования» народного хозяйства. Эта новая поли­тика означала прежде всего смену экономических приоритетов и соответствующую корректировку инвестиционной политики. За счет сокращения капиталовложений в тяжелую промышленность было ускорено развитие легкой, особенно текстильной промыш­ленности. Сокращение капиталовложений коснулось также воен­ной промышленности, которая приступила к реализации кон­версионных программ, обеспечив массовый выпуск товаров дли­тельного пользования — велосипедов, часов, холодильников, стиральных машин, телевизоров. Приоритетной сферой стало и сельское хозяйство: были существенно повышены закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию; машиностроение во многом было ориентировано на производство сельскохозяйствен­ного инвентаря, оборудования для ирригационных систем и т.п.

Значительный рост товарной массы принципиально изменил положение на потребительском рынке, резко снизился товарный дефицит, начался процесс оздоровления денежного обращения. Быстро стал увеличиваться экспорт потребительских товаров. Су­щественно выросла доля фонда потребления в национальном доходе, была прервана тенденция снижения жизненного уровня населения и начался его рост, в том числе и в деревне. Соци­альные последствия «урегулирования» стали важным фактором упрочения власти и влияния нового партийного руководства во главе с Дэн Сяопином, создавали благоприятные социальные условия для разгрома его политических противников.

После решений III пленума, создавших условия для перехода «прагматиков» в широкое наступление, изоляция и отстранение Хуа Гофэна с важнейших партийно-государственных постов, ко­торые он продолжал занимать, были лишь делом «политической техники», которой Дэн Сяопин и его сторонники владели в со­вершенстве.

Уже на IV пленуме ЦК КПК (сентябрь 1979 г.) новому руко­водству удалось добиться бескомпромиссного осуждения «куль­турной революции». В утвержденном на пленуме тексте офици­ального юбилейного доклада заместителя Председателя ЦК КПК, председателя Постоянного комитета ВСНП Е Цзяньина «куль­турная революция» была расценена как «потрясающее, чудовищ­ное бедствие», в ходе которого насаждалась «диктатура насквозь прогнившего и самого мрачного фашизма с примесью феодализ­ма». И хотя впоследствии в официальных публикациях такая рез­кая оценка «культурной революции» больше не воспроизводи­лась, новое партийное руководство четко отмежевалось от этого печального прошлого.

На V пленуме (январь—февраль 1980 г.) был воссоздан сек­ретариат ЦК КПК и пост генерального секретаря, который ког­да-то занимал сам Дэн Сяопин. Генеральным секретарем был избран сторонник Дэн Сяопина Ху Яобан. Одновременно «праг­матики» предприняли ряд шагов, направленных на то, чтобы ли­шить Хуа Гофэна поста премьера Госсовета. По предложению Дэн Сяопина, выступившего с идеей необходимости разделе­ния партийного и государственного руководства, собравшееся в августе заседание политбюро ЦК КПК приняло решение о не­обходимости сложить с себя обязанности заместителей премье­ра рядом высших партийных деятелей. Пример показал сам Дэн Сяопин, заявивший о своем желании уйти с руководящей рабо­ты в Госсовете. Одновременно Хуа Гофэну пришлось передать ру­ководство этим высшим органом исполнительной власти предан­ному стороннику Дэн Сяопина реформаторски мыслящему Чжао Цзыяну, известному смелыми реформами в провинции Сычу- ань, партийное руководство которой он возглавлял в середине 70-х гг. Очередная сессия ВСНП санкционировала эти кадровые перемещения.

На протяжении 1980—1981 гг. на форумах партийного руко­водства Хуа Гофэн подвергался резкой критике со стороны «праг­матиков». Ему ставилась в вину та роль, которую он сыграл в свержении Дэн Сяопина в 1976 г., в событиях на площади Тянь- аньмэнь, провалы в экономической политике. Кульминация этой борьбы наступила на очередном VI пленуме ЦК (июнь 1981 г.), когда Председателем ЦК КПК был избран Ху Яобан. В дальней­шем пост председателя был упразднен и Ху Яобан возглавил высшее партийное руководство в роли генерального секретаря. Военный совет при ЦК КПК возглавил сам Дэн Сяопин. Раз­гром «левых» и триумф «прагматиков» был подтвержден на XII съезде партии (сентябрь 1982 г.), на котором Хуа Гофэн был низ­веден всего лишь до ранга члена ЦК КПК.

Победа фракции Дэн Сяопина была окончательно закреплена в результате судебного процесса над их политическими против­никами — «бандой четырех» и их ближайшим окружением, про­ходившего в течение нескольких месяцев осенью 1980 — зимой 1981 г. По сути дела, это был политический процесс над «куль­турной революцией». Среди 10 обвиняемых было 9 в прошлом членов политбюро ЦК КПК. Руководители клики — Цзян Цин и Чжан Чуньцяо, заявлявшие, что они лишь выполняли указания Мао Цзэдуна, были приговорены к смертной казни, замененной впоследствии пожизненным тюремным заключением, остальные обвиняемые также получили суровые приговоры.

Ход этого процесса и разоблачения, предшествовавшие ему, не могли не поставить вопроса о личной ответственности Мао Цзэдуна за те бедствия и преступления, которые были соверше­ны, начиная со времени «большого скачка». Легитимация нового политического режима требовала обновленной версии истории КПК, в первую очередь в период КНР. «Решение по некоторым вопросам истории КПК со времени образования КНР» было при­нято на VI пленуме ЦК в 1981 г. В этом весьма противоречивом документе Мао Цзэдун признавался вьщающимся политическим деятелем, под руководством которого КПК пришла к победе в 1949 г. Наряду с этим в решении признавались его ошибки, на­чиная с «большого скачка», и факты жесточайших репрессий. Эти тяжкие обвинения, однако, не слишком сказались на общей оцен­ке роли Мао Цзэдуна: «...его заслуги занимают главное, а ошиб­ки второстепенное место».

Причины столь быстрого триумфа «прагматиков» представля­ются во многих отношениях загадочными. Каким образом на про­тяжении всего лишь трех лет гонимой части КПК удалось мирны­ми средствами устранить левацкую, авантюристическую, маоист- ско-догматическую фракцию в руководстве партии и государства, в течение многих лет провозглашавшую и пытавшуюся осуществить свои утопические идеи? Можно предположить, что быстрота по­литических перемен прежде всего связана с позицией китайской политической элиты (ганьбу), являвшейся подлинной социальной опорой режима личной власти Мао Цзэдуна. Ведь именно она была и главным объектом его жестоких политических репрессий (к концу 1982 г. было реабилитировано примерно 3 млн ганьбу!), главным объектом непрерывных идеологических проработок, главной жерт­вой «перманентной революции». С именем и политикой Дэн Сяо­пина ганьбу стали связывать свои надежды на стабилизацию со­циально-политических порядков, на возможность в полной мере реализовать свои притязания на долю государственного «пирога» и на свое «законное» место в партийно-государственной структуре. Прагматичный политический курс Дэн Сяопина не встретил, ес­тественно, сопротивления также ни у «молчаливого большинства» в КПК, ни у «простого» китайского гражданина.

Все эти глубокие перемены в жизни Китая свидетельствовали об относительно быстром процессе демаоизации китайского об­щества, хотя процесс этот шел неравномерно. Если во внутрен­ней политике новое прагматическое руководство быстро преодо­левало утопический, «антирыночный» подход к решению реаль­ных социально-экономических задач, то во внешней политике преодоление маоистского наследия — национализма, китаецент- ризма, антисоветизма — шло очень медленно.

Новое руководство все еще по-прежнему рассматривало Со­ветский Союз как «врага № 1» и в расширении политического сотрудничества с США на антисоветской основе искало усиле­ния своих внешнеполитических позиций. Китайско-американс­кое сближение в конце 70-х гг. шло достаточно быстро. В 1978 г. были восстановлены дипломатические отношения с США. Быст­ро развивались политические, экономические и культурные свя­зи. Начинается взаимное зондирование возможностей военного сотрудничества. В январе—феврале 1979 г. Дэн Сяопин совершает триумфальный визит в США. В итоговом коммюнике стороны про­возгласили совместную оппозицию «гегемонизму третьих стран».

Новое китайское руководство по-прежнему продолжало под­держивать террористический режим Пол Пота в Камбодже, а по­мощь Вьетнама антиполпотовским силам использовало как пред­лог для давления на СРВ. В феврале—марте 1979 г. Пекин вознаме­рился «преподать урок» Вьетнаму: вооруженные силы КНР вторглись в северную часть Вьетнама, но, встретив упорное со­противление и понеся большие потери, вынуждены были рети­роваться, фактически признав свое военно-политическое пора­жение. Провал этой акции, возможно, ускорил пересмотр новым руководством некоторых подходов к внешней политике КНР.

Во второй половине 70-х гг. в стране произошли глубокие по­литические перемены. Главная из них — приход к руководству КПК известных партийных деятелей старшего поколения, в раз­ное время и по разным поводам раскритикованных и репресси­рованных Мао Цзэдуном. И хотя все они теперь были реабили­тированы, их разногласия с Мао Цзэдуном сохранялись (в этом смысле Мао Цзэдун их репрессировал не зря!). Главное в этих расхождениях — нежелание пытаться реализовать маоистские «коллективистские» и «антирыночные» социальные утопии, стремление прагматически подойти к решению задачи превра­щения КНР в богатую и мощную державу. Они пришли к руко­водству после сложной политической борьбы, позволившей им устранить от власти наиболее фанатичных последователей Мао Цзэдуна. В ходе этой борьбы происходили и большие идейно- теоретические перемены. Сохраняя словесную и ритуальную вер­ность «идеям Мао Цзэдуна» и марксизму-ленинизму, новое ру­ководство, по сути дела, пошло по пути все большей деидеоло- гизации своей политики, выдвигая на первый план лишь патриотические идеи строительства богатого и могучего Китая. Все эти глубокие политические перемены создали предпосылки для проведения новой экономической политики, для реализа­ции курса экономических реформ.

<< | >>
Источник: Под редакцией А.В. Меликсетова. История Китая. Учебник — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Изд-во МГУ, Изд-во «Высшая школа», — 736 с.. 2002

Еще по теме 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ БОРЬБА. ПЕРЕХОД К ПОЛИТИКЕ «РЕФОРМ И ВНЕШНЕЙ ОТКРЫТОСТИ»:

  1. Политическая борьба. Попытки реформ.
  2. 3. Реформы и политическая борьба в Индии после Неру
  3. 3. Политическая борьба за реформы после смерти Мао Цзэдуна.
  4. б) Внешняя политика и реформы в КНР.
  5. БЕРКЕ —ХАН ЗОЛОТОЙ ОРДЫ И ЕГО РЕФОРМЫ ВО ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ (1254—1266 годы)
  6. 4. Идеологическая борьба в Древнем Китае в VI—III вв. до н. э.
  7. В России провозглашено политическое и идеологическое многообразие
  8. 5.6.2. Экономический и политический кризисы 1920-1921 гг. в Советской России. Переход от политики «военного коммунизма» к НЭПу. Сущность НЭПа
  9. 5.6.2. Экономический и политический кризисы 1920 -1921 гг. в Советской России. Переход от политики «военного коммунизма» к НЭПу. Сущность НЭПа
  10. Роль идеологическо‑политического поля напряжения в судьбах современного Востока
  11. 2. Политическая модернизация как переход от традиционных форм политической организации к современным.
  12. Борьба правительств Людовика XV за реформы
  13. Глава 14 Роль идеологическо‑политического поля напряжения в судьбах современного Востока
  14. Майсур: антиколониальная борьба и реформы
  15. Модель открытой экономики: включение в анализ внешней торговли