<<
>>

ЖАККАРД

В 1804 г. Жозеф-Мари Жаккард (1752-1834), инженер по текстилю из Лиона, усовершенствовал ткацкий станок, так что можно было производить ткань любого заранее заданного узора, используя перфорированные карточки, которые контролировали уток и челнок.
В истории текстильной промышленности ткац­кий станок Жаккарда стал новым крупным усовершенствованием после изобретений Аркрайта, Харгривса и Кромптона. В истории техники вообще это был важный шаг в направлении автоматизированных машин — предшественник всякого рода хитроумных штучек от пианолы и шарманки до систем хранения дан­ных на перфокартах. Но самое главное, устанавливался тот принцип двоичного кода, на основе которого позднее будут работать компьютеры. Каркас и другие рабочие части жаккардова станка — это своего рода жесткий диск протокомпьютера, наборы перфокарт — программное обеспечение. Буря на Континенте, ок. 1770-1815 503

вание пороха для подрыва породы. В свою очередь, для производства машин требовалась прочная сталь, и рост производства машин был невозможен без соответствующего роста выплавки железа и стали.

Потребовались значительные усовершенствования, как введение в строй Карроновского металлургического завода в Шотландии (1760 г.) и придуманные Генри Кортом пудлингование и прокат стали (1783­1784 гг.).

Сосредоточение промышленных рабочих под одной крышей на фабрике началось намного раньше, чем появились приводные машины8. Шелковые фабрики, ковровые фабрики и фарфоровые фабрики были совершенно обычным явлением на протяжении всего XVIII в. Но с появлением заводов, требовавших постоянного обслуживания и регулярных поставок горючего и сырья, фабричная организация труда превратилась из возможности в необходимость. Вид этих «чертовых мельниц» — громадных, жутких строений величиной с королевский дворец, возведенных совершенно несообразно на берегу какого-нибудь ручья, воду которого они потребляли, и выбрасывающих едкий черный дым, который поднимался из труб столбом величиной с колонну Траяна — впервые утвердился в текстильных поселках Ланкашира и Йоркшира.

Появление фабрик вызвало неожиданный рост новых городских центров. Первым из них стал Манчестер — столица хлопчатобумажной промышленности Ланкашира. Первая перепись населения в Великобритании (1801) показала, что за четверть века Манчестер вырос в десять раз, превратившись из населенного пункта размером с один приход в город с населением в 75275 зарегистрированных жителей. И если население устремлялось в новые фабричные города, то верно также и то, что фабрики тяготели к немногим большим центрам со значительным населением. Лондон и Париж, где было множество ремесленников и бедноты, привлекали к себе предпринимателей, искавших рабочую силу.

Решающую роль играло состояние внутренних сухопутных коммуникаций: их следовало сделать столь же дешевыми и эффективными, как морская торговля. Громадные грузы угля, железа и других товаров, как хлопок, шерсть или глина, надо было перевозить из шахт и портов к фабрикам. Произведенные товары следо­вало перевезти к отдаленным местам сбыта. Речной транспорт, дорожный и железнодорожный — все участвовали в этом. И снова в Великобритании появляются величайшие нововведения. В 1760 г. инженер герцога Бриджуотера Д. Бриндлей (1716-1772 гг.) улучшил систему каналов, построив замечательный водный путь, который пересек реку Ирвелл (Ланкашир) вблизи акведука в Бартоне (1760 г.). В 1804 г. в Мертир-Тидвиле (Южный Уэльс) корнуэльский инженер Ричард Тревитик (1771-1833 гг.) добился того, чтобы локомотив на паровой тяге под высоким давлением протащил несколько вагонов с углем по коротенькой чугунной дороге. Это оказалось дороже лошадей. В 1815 г. шотландец Дж. Л. Мак-Адам (1756-1836 гг.) дал свое имя (которое повсеместно пишется и произносится с ошибкой) системе строительства дорог с использованием основания из отесанных камней с гудронированным покрытием — макадамов.

Для всего этого нужны были деньги. Колоссальные суммы вкладывали инвесторы, принимавшие на себя громадный риск для получения громадных же, хотя и не гарантированных и неопределенных, доходов.

Такие деньги можно было найти только в тех странах, где другие формы до-индустриального предпринимательства позволили накопить достаточный капитал, который можно было пустить на рискованное предприятие, то есть инвестиционный капитал.

Важны были и демографические факторы. Не трудно понять, как именно работал демографический мотор там, где процессы индустриальной революции обеспечивали прирост населения, а растущее население шло к революции. Трудно увидеть, как этот мотор был установлен и пущен в ход. Конечно, во Франции долго продолжался период демографического бессилия, когда эта la grande nation [огромная нация] Европы с населением в 20 млн. не увеличивала численность населения в течение трех столетий. Великобритания, напротив, имела множество преимуществ: процветающих фермеров, подвижную рабочую силу, умелых ремесленников, запасы угля и железа, развитую торговую сеть, небольшие расстояния, облегчавшие перевозки внутри страны, предпринимателей, растущее население и политическую стабильность. Пройдут еще десятилетия, прежде чем у нее появятся соперники. 504 REV0LUTIO

Понятие коллективизм — убеждение, что у общества в целом тоже могут быть свои нрава и интересы — в то время еще не было сформулировано. Коллективизм выступает противником индивидуализма, которому придавалось особое значение со времени Ренессанса и протестантской Реформации. Но это был важный шаг. Имплицитно он содержался и в идее современного государства, которая подчеркивала единство всех его подданных, и в новых идеях физиократов и экономистов о деятельности общественно- политического организма. Впервые в явном виде он был сформулирован в идее Руссо об общей воле и был главным принципом утилитаристов. Вполне возможно, что идея коллективизма рождалась у черни растущих городов Европы при виде огромного потока рабочих, поглощаемых воротами фабрик. Как бы то ни было, но сила коллектива, управляемого или неуправляемого, могла восхищать не только философов, но и военачальников, демагогов и поэтов.

Романтизм же питался растущим напряжением.

Вслед за ero первоначальными набегами на Германию романтизм в следующем поколении уже изобиловал поэтами и публицистами в Англии — здесь особенно прославилась троица из Озерного края: Сэмюэл Тейлор Кольридж (1772-1834 гг.), Уильям Водсворт (1770-1850 гг.) и Роберт Саути (1774-1843 гг.), а также удивительный Уильям Блейк — поэт, гравёр, иллюстратор. Все еще плодотворен в эту пору и немецкий романтизм. Друг Гете Фридрих фон Шиллер (1759-1805 гг.) публикует исторические драмы Валленштейн (1799 г.), Мария Стюарт (1800 г.) и Вильгельм Телль (1804 г.), в то время, когда Гете уже идет в ином направлении. И к тому времени, когда Водсворт одолел утесы в окрестностях Тинтерна в 1798 г., ведущее положение занимает английский романтизм. Европа уже погрузилась в ужасы войны и Революции. Казалось, человечество утратило разум настолько, что готовится уничтожить себя. Никогда еще мир не представлялся столь непостижимым. Окончилось время безграничного владычества логики и разума:

И каждый взгляд меня клянет, Хотя молчат уста. И мертвый Альбатрос на мне

9

Висит взамен креста. О роза, ты больна! Во мраке ночи бурной Разведал червь тайник Любви твоей пурпурной И он туда проник, Незримый, ненасытный, И жизнь твою сгубил Своей любовью скрытной.10

Если вообще возможны фрейдистские стихи, то вот они — за сто лет до Фрейда. [freude] . Дерзкая, бунтарская молодежь все больше раздвигала границы романтизма. В 1797 г. в Германии Фридрих фон Харденберг (Новалис, 1772-1801 гг.) сочиняет мистические Гимны ночи, в которые он, подобно Данте, обращавшемуся к Беатриче, сублимировал свою давно утраченную любовь. В 1799 г. Фридрих Шлегель (1772-1829 гг.), младший брат известного переводчика Шекспира, Данте и Кальдерона, пишет скандальный роман Люцинда, где называет высшим идеалом любовь к прекрасному. Во Франции Франсуа Рене Шатобриан (1768-1843 гг.) публикует Эссе о революциях (1797 г.) и книгу Гений христианства (1801 г.) — обе в протесте против господствующих обычаев. В 1812 г. в Англии неистовый лорд Джордж Гордон Байрон (1788-1824 гг.) издал Паломничество Чайлъд-Гарольда, положив начало всеевропейскому культу своего героя.

Важную роль играли салоны и другие центры распространения новых идей. В Германии выдающуюся роль играл Йенский кружок братьев Шлегелей. Однако самое почетное место следует отдать Жермене Неккер (мадам де Сталь, 1766-1817 гг.), дочери главного министра Людовика XVI — этой, может быть, самой усердной распространительнице идей романтизма. Будучи и сама писательницей, мадам де Сталь имела при себе двор, сначала на Рю дю Бак в Париже, а затем — в ссылке, в которой перебывали все literati ее времени. Ее роман Дельфина (1803 г.) полон феминистских идей; Коринна (1807 г.) была истинным манифестом страсти; трактат О Германии (1810 г.) открыл французам мир немецких романтиков.

Впрочем, разум был укрощен только тогда, когда против него восстали сами философы. Иммануил Кант (1724-1804 гг.) в малоподходящих условиях Восточной Пруссии развил более ранние отступления Дж. Вико от Просвещения. Кант, без Буря на Континенте, ок. 1770-1815 505

FREUDE (РАДОСТЬ)

В 1785 г. в деревушке Гохлис недалеко от Лейпцига Фридрих Шиллер сочинил Оду к Радости [An die Freude]. В этом пеане он восхвалил духовное освобождение, пришедшее к нему после несчастной любви и зимы, проведенной в нужде в Мангейме. Стихи были полны политических и личных намеков: ходят упорные слухи, что первоначально Ода назвалась Гимн Свободе:

Радость, чудный отблеск рая, Дочерь милая богам, Мы вступаем, неземная, Огнехмельные, в твой храм, Власть твоя связует свято Все, что в мире врозь живет: Каждый в каждом видит брата Там, где веет твой полет. Обнимитесь, миллионы! В поцелуе слейся, свет! Братья, над шатром планет Есть Отец, к сынам склоненный!

Спустя семь лет Бетховен объявил о своем намерении положить Оду на музыку. Он обдумывал этот замысел более тридцати лет.

Бетховен задумал грандиозную Немецкую симфонию где-то в 1817 г. Ему казалось, что она должна заканчиваться хоральной кульминацией. В его ранних записях упоминается Adagio Cantique — «религиозная песня в симфонии в старых ладах ... в Adagio текстом будет какой-нибудь греческий миф (или) Cantique Ecclesiastique (кант)». В Allegro — «Карнавал Бахуса». Только в июне-июле 1823 г. он окончательно принимается за Оду, одержимый мрачными предчувствиями. В эти годы, горькие и мрачные годы надвигавшейся глухоты,

Бетховен сумел одолеть свои несчастья в Missa Solemnis и изумительных сонатах для фортепьяно, Ор. 109-11.

Однако Симфония No. 9 (с хором) в D minor (Ор. 125) должна была подняться на новые высоты композиционной изобретательности и эмоциональной дерзости. После короткого (шепотом) пролога первая часть allegro ma non troppo, приводится в движение необычным звуком целого оркестра, исполняющего нисходящее арпеджио D minor в унисон. Во второй части molto vivace, «самом божественном из всех скерцо», музыка то и дело совсем прекращается, а затем возобновляется с удвоенной силой. Третья часть adagio строится вокруг двух переплетающихся благороднейших мелодий.

При переходе к финалу звучавшие дотоле в разных предшествующих частях темы соединятся между двумя вспышками знаменитой какофонии или хаоса. Причем хаос, в свою очередь, прерывается звонким и призывным басом: О Freunde, nicht diese Toene! [О друзья, не надо больше этих звуков! Давайте споем что-нибудь полное радости!] Вскоре новый мотив возникает в партии духовых. Повторенный в торжествующем ре мажоре тональности труб, он образует простейшую и в то же время самую мощную из всех симфоническую мелодию. В строчке из 56 нот почти все удвоены последовательно в партии труб. Для этой именно мелодии были перегруппированы строфы Шиллера.

Невероятная сложность, возникшая в итоге, требует от исполнителей и слушателей чрезвычайных усилий и воображения. Помимо расширенного оркестра необходим большой хор и четыре солиста. Этот квартет певцов развивает тему в двух вариациях. Тенор поет: «Рад, рад, что солнца сквозь эфир идут» под военный марш с турецкими ударными инструментами. Оркестровая интерлюдия в форме двойной фуги подводит к гремящему хору «О, миллионы, я обнимаю вас!» Солисты беседуют с хором в начале шиллеровых строф, а затем еще одна двойная фуга подводит к моменту, когда сопрано берут верхнее ля и держат его бесконечные 12 тактов. В коде солисты сливаются в своего рода универсальный круг, клубок пышной полифонии, а затем пропевают уменьшенную версию главной темы. В конце слова «Дочь Элизия, Радость, о Радость, сошедший Бог» повторяются maestoso, пока в заключение не происходит утвердительного перехода из ля мажора в ре мажор.

Девятая, хотя и написана по заказу Лондонского филармонического общества, была впервые исполнена в Вене 7 мая 1824 г. Дирижировал сам композитор. Поскольку он не слышал, то совершенно потерял контроль над оркестром и продолжал дирижировать, когда музыка уже кончилась. Один из оркестрантов повернул его лицом в зал, чтобы он мог увидеть рукоплескания.

Гений Бетховена неизменно служил всем народам. Во вре-

мя WWII начальные аккорды Пятой симфонии стали позывными радиостанции ВВС в ее передачах на оккупированную нацистами Европу. Через 150 лет после смерти гения его пе­реложение An der Freude становится официальным гимном Европейского сообщества. Слова, прославляющие братство людей, связали век донационалистический с веком по­стнационалистическим. А музыка, казалось, отвечала упованиям жителей целого континента, только что вышедшего из какофонии двух мировых войн.

сомнения, величайший из философов, как бы перебросил мост через пропасть, отделявшую Разум от романтизма. Набожный человек, холостяк, педант, он был особенно шокирован бурными событиями своего времени. Ни разу не покинул он свой Кенигсберг и еще более укрепил стену вокруг себя тем стилем плотной, сугубо академической, предназначенной не для всех прозы, каким он писал свои труды. («Кантианский период в творчестве Кольриджа, — писал один критик, — не сделал его поэзию лучше»11.) Тем не менее три Критики Канта представили систему идей, которая потом была усвоена почти всеми последующими философами.

В Критике чистого разума (1781 г.) он отрицал возможность считать рационалистическую метафизику такой же наукой, как, например, математика. Всякий феномен, существующий вне времени и пространства, имеет собственный непостижимый источник бытия. Каждый такой источник был назван das Ding-an-sich [вещью в себе]. «Я должен упразднить знание, — писал он, оправдываясь, — для того, чтобы освободить место вере». Размышление следовало дополнить верой и воображением. Критика практического разума (1788 г.) — это трактат о нравственной философии, развивающий теорию категорического императива Канта. В этом труде, сочувственном по отношению к традиционной христианской этике, подчеркивалось, что долг является высшим критерием нравственного поведения. Критика способности к суждению (1790 г.) — это трактат по эстетике; именно здесь Кант проводит знаменитое различие между Verstand [умом, рассудком] и Vernunft [разумом] как инструментами суждения. Кант заявлял, что искусство должно служить морали и избегать изображения отвратительных предметов. «У красоты нет иной ценности, кроме как служить человеку».

Кант очень интересовался философией истории; как и на его современника Гиббона, на него

производили глубокое впечатление та «сплошная ткань глупости», «ребячливое тщеславие» и «страсть к разрушению», которыми полна история. Но в то же время он стремился найти среди хаоса смысл. Он нашел его в идее, что конфликт является учителем, который извлекает рациональное зерно из опыта немногих благородных личностей, распространяя его на поведение всех людей. Он писал в своей Концепции всемирной истории (1784 г.): «Человек, может быть, и хочет согласия, но Природа знает лучше, что хорошо для этого вида. [Природа] желает несогласия». В политике Кант выступал за республиканскую форму правления. Он приветствовал Французскую революцию, но не террор; отвергал патерналистское правление и наследственные привилегии. В книге О вечном мире (1795 г.) он призывал к созданию Weltbürgertum. [Мирового сообщества], которое займется разоружением в мире и покончит с принципом «равновесия сил». Все эти взгляды мало подходили подданному Его величества Прусского короля. [genug]

Иоганн Готфрид Гердер (1744-1803 гг.), который родился в Морунгене (Восточная Пруссия), в начале своей деятельности был восторженным почитателем Руссо и даже оставил службу в Риге, чтобы побывать во Франции. Позднее он осел в Веймаре под покровительством Гете.

Его плодотворный ум породил великое множество оригинальных идей о культуре, истории и искусстве. В гносеологию он внес антирационалистское представление, что восприятие является функцией всей личности как целого. В своей книге Идеи к философии истории (1784-1791 гг.) он развивает представление Вико о циклическом развитии цивилизации от рождения через зрелость к смерти; но он считал прогресс чем-то большим, чем простое линейное движение вперед. Сам, впрочем, он считал своей самой большой заслугой дело, которым он занимался всю жизнь: собирание и изучение фольклора, как Буря на Континенте, ок. 1770-1815 507

«GENUG» («ДОВОЛЬНО»)

Когда Иммануил Кант умер в Кенигсберге 12 февраля 1804 г., его последним словом было «Genug» [довольно]. Самые важные и точные слова, вообще, говорятся перед смертью.

Агриппина, мать Нерона AD 59 «Рази мое чрево»
Пьер Абеляр, философ 1142 «Не знаю»
Папа Александр VI Борджиа 1503 «Погодите минуточку»
Шевалье де Байяр 1524 «Бог и родина»
Мартин Лютер 1546 «Да»
Король Генрих VIII 1547 «Монахи, монахи, монахи!»
Франсуа Рабле 1553 «Ухожу в великое может быть»
Вальтер Ралей 1618 (палачу) «Руби, человек!»
Король Карл I 1649 «Помните»
Томас Гоббс 1679 «Громадный прыжок в темноту»
Юлия де Леспинас 1776 «Я еще жива?»
Вольтер 1778 «Ради Бога, дайте мне умереть в
мире»
Император Иосиф II 1790 «Здесь покоится Иосиф,
которому не везло во всех єго
предприятиях»
В. А. Моцарт 1791 «Я писал это для себя»

Наполеон Бонапарт Людвиг ван Бетховен Георг Вильгельм Гегель И. В. фон Гете Натан Ротшильд В. Тернер, художник Генрих Гейне

Чарльз Дарвин

Карл Маркс (когда его попросили последнее слово) Ференц Лист Император Франц Иосиф

Жорж Клемансо

1821 1827

1831

1832 1836 1851 1856

1882 сказать 1883

1886 1916

1929

1945

1946

Генрих Гиммлер Герберт Уэллс

«Жозефина!» «Комедия окончена» «И он не понял меня» «Света!»

«И все из-за моих денег» «Солнце — Бог»

«Бог простит меня. Это его ремесло»

«Я нисколько не боюсь умирать» «Пошли вон!»

«Тристан»

(напевая) «Боже, спаси императора!»

«Пусть меня похоронят стоя — лицом к Германии« «Я Генрих Гиммлер» «Со мной все в порядке»

немецкого, так и иностранного. Вот чему предстояло сыграть главную роль не только в литературе романтизма, но и в национальном самосознании вообще.

Все искусства отозвались на изменение климата. В музыке Моцарт и Гайдн сохраняли преданность классическому канону строгой формы, изящества и гармонии. Бетховен, быстро овладев классическими условностями, непрерывно шел впе­ред к некоему музыкальному эквиваленту революционной бури и напряжения. Он достиг его уже ко времени Симфонии N 3, Героической (1805 г.), первоначально посвященной Наполеону. Но самым типичным деятелем романтизма стал Карл Мария фон Вебер (1786-1826 гг.), некогда руководивший оперой в Дрездене. В его первой имевшей успех опере Немая лесная девушка (1800 г.) рассказывается трогательная история немой девуш-

508 REVOLUTIO

ки, которая общается с загадочными лесными существами. Мелодический гений Франца Шуберта (1797-1828 гг.) угас до времени, как не была завершена из-за болезни и преждевременной смерти и его Незаконченная симфония, впрочем, он успел завершить не имеющее себе равных собрание песен — более 600. Рядом с признанными мастерами трудились во множестве другие, ныне почти забытые, как Я. Дуссек (1761-1812 гг.), Муцио Клементи (1752-1832 гг.), М.К. Огинский (1765-1833 гг.), И. Н. Хуммель (1778-1837 гг.), Джон Фильд (1782-1837 гг.), Мария Шимановска (1789-1831 гг.), бывшая в то время одной из очень немногих женщин-исполнительниц и композиторов.

В живописи неоклассицизм оставался привлекательным для художников течением и лишь отчасти уступил место романтизму. Самым влиятельным французским художником был Жак-Луи Давид (1748-1825), постоянно обращавшийся к классическим темам. Романтические настроения, впрочем, видны даже в его очень ранних полотнах, как Св. Рох молит Богоматерь о прекращении чумы (1780 г.), написанном под впечатлением чумы в Марселе. Романтизм был важной составляющей и его героических портретов Наполеоновской саги. Однако повсюду происходят самые радикальные перемены. В Германии портретист Филипп Отто Рунге (1777-1810 гг.) занят поисками «символов вечного ритма вселенной». В Англии животные Дж. Стаббса (1724-1806 гг.) больше не пребывают в безмятежном покое на пастбищах классицизма, но становятся участниками очень волнующих сцен, как, например, всеми любимая Лошадь, на которую нападает лев. Дж. М.В. Тернер (1775-1851 гг.) вступает на тот путь, который приведет его вплотную к импрессионизму. В 1802 г. он впервые посетил Швейцарию и написал Райхенбахские водопады. С самого начала его увлекали бурные проявления сил Природы, в особенности, моря. Его современник Джон Констебль (1776-1837 гг.) с неменьшим талантом исследовал нрав Природы, хотя имел более спокойный темперамент. Уильям Блейк, иллюстратор, был погружен в мир фантастического и сверхъестественного. В его иллюстрациях к Данте ясно чувствуется та мода на романтизм, которая распространилась по всей Европе. В Испании Франсиско Гойя (1746-1828 гг.),

придворный художник с 1789 г., сделал своим metier [ремеслом] изображение ночных

кошмаров и ужасов войны и народных бедствий. «Сон Разума, — сказал он об одной из

12

своих картин, — рождает чудовищ» .

Долгое время историки искали корни Революции прежде всего в интеллектуальных и политических конфликтах предшествующей эпохи. Считалось, что les philosophes подорвали идеологические основания Ancien Regime, а министры Людовика XVI — Тюрго (1774-1776 гг.), Неккер (1776-1781 и 1788-1789 гг.), Каллон (1783-1787 гг.) вместе с архиепископом Ломени де Бриеном, (1787-1788 гг.) довели Францию до национального банкротства. Историки считали, что созыв Генеральных штатов и последовавший затем штурм Бастилии стали следствием народных бедствий, злоупотреблений и излишеств двора, Церкви и аристократии, а также реформ, которыми занялись «слишком мало и слишком поздно». Бёрк подозревал заговор со стороны «толпы хамов»; Тьер, который

писал, когда еще были свежи воспоминания о Революции, подчеркивал злоупотребления абсолютизма; Мишле делал упор на горестях «народа».

Все мастерски подытожил Алексис де Токвиль (1805-1859 гг.). В книге Старый порядок и Революция (1856 г.) он показывает, что динамика реформ и революция — не простые линейные процессы. При Людовике XVI, который всегда был искренне предан реформам, правление во многом улучшилось. «Общественный порядок, который разрушает Революция, — писал он, — почти всегда лучше того, который ему предшествовал; и опыт показывает, что самый опасный момент для плохого правительства — тот, когда оно вступает на путь реформ...»14 Малейшие проявления своевластия Людовика XVI было перенести тяжелее, чем «весь деспотизм Людовика XIV»15.

Новейшие исследования уточнили многие из этих утверждений. Выявлена была роль парижского Парламента в препятствии реформам короля и роль парламентских памфлетистов в распространении идей les philosophes, a также идеи об идеологии как о полноценной и полноправной силе. Одно исследование даже утверждает, что Неккер в первый срок своего министерства сумел сбалансировать бюджет. Из этого следует, что финансо-

Буря на Континенте, ок. 1770-1815 509

вый кризис, последовавший за американской Войной за независимость (собственно, и ускоривший созыв Генеральных штатов), был результатом не столько коллапса системы, сколько обычных ошибок в управлении16.

На одном этапе этих ученых споров особенно заостряли внимание на экономических и социальных проблемах, которые, как считалось, лежали в основе политического переворота. Маркс был одним из тех историков-социологов, для кого Французская революция была фокусом всех исторических споров; в этом за ним следовали многие марксисты и квазимарксисты. В 1930-х гг. Э.К. Лабрус опубликовал статистическое доказательство и цикличности аграрных депрессий во Франции в конце XVIII в., и острой нехватки продовольствия и ценовой катастрофы в 1787-1789 гг17. В 1950-х гг. длительная полемика по поводу интерпретации этих данных между Лефевром и Коббаном послужила только тому, что преимущественное значение стали уделять социологическим исследованиям18. Согласие, кажется, было достигнуто только в том, что главенствовали интересы буржуа. «Это была их революция, — заключает Коббан, — и, по крайней мере, для них это была успешная революция»19. «Французская революция, — пишет другой историк, — есть высшая точка длительного социально-экономического развития, вследствие которого буржуазия стала хозяйкой мира»20. Затем «буржуазная теория» ставится под сомнение, и исследователи начинают заниматься больше ремесленниками и санкюлотами. Многое в таком классовом анализе сильно отдает марксизмом, особенно, у тех, кто отрицает всякую связь с марксизмом. Есть даже мнение, что война профессионалов

по поводу Французской революции стала настоящей Божественной Комедией современного

21

секулярного мира .

Но, как всегда при кризисе, самыми главными были психологические факторы. Королю и его министрам не надо было говорить, что приближается катастрофа; просто у них, в отличие от историков, не было в запасе 200 лет для изучения обстановки. За неимением же народного представительства у них не было возможности оценить народные настроения. Аналогично ни в глубинке — в крепостной деревне — ни в пролетарском Париже не было средств регулировать волны страха перед нуждой и слепого гнева. Это сочетание

нерешительности в центре и паники среди громадных слоев населения — вот точный рецепт катастрофы. Сверх же всего, насилие рождало насилие. «С самого начала... насилие было двигателем Революции»22.

Многое можно сказать о международных измерениях Революции, причем с самого ее начала23. Когда размышляешь о том, как же фермент превратился в революционную взрывчатку, следует принимать во внимание и политическую и военную логистику. В погребе Европы в то время было несколько бочек, у которых вот-вот должна была вылететь пробка. Так и случилось. Если бочка была невелика, то и пробку вставить на место было легче. И лишь когда какая-то большая бочка была готова взорваться, весь погреб оказывался в опасности. Вот почему историки занимаются почти исключительно событиями в Париже. А ведь, отдавая дань действительной последовательности событий, следовало бы обратиться к некоторым другим центрам брожения. Чрезвычайно важными были события в Нидерландах (которые не всегда и упоминают): сначала с Соединенных провинциях, а позднее в австрийских Нидерландах. Также важно было растущее недовольство в нескольких французских провинциях, особенно в Дофине. Решающим для всей Восточной Европы был Великий сейм Польско-Литовского государства, принявший курс на реформы любой ценой. Каждая из этих «точек напряжения», в свою очередь, влияла на другие; все вместе они указывают на то, что революционный фермент приобрел трансконтинентальные размеры еще до взрыва.

В Соединенных провинциях старинный конфликт штатгальтера с его противниками достиг новой точки кипения в октябре 1787 г., когда для поддержания status quo была приглашена прусская армия. Голландцы очень страдали от своей приверженности вооруженному нейтралитету во время американской Войны за независимость и разразившейся затем войны с Великобританией на море. К концу 1780-х гг. старинные деловые и республиканские круги восстали против штатгальтера Вильгельма V (пр. 1766­1794 гг.) и его британских и прусских союзников. Они начали называть себя на американский манер «патриотами» и претендовали на то, что защищают народ от князей. Однако, когда в борьбе с правительством 510 REVOLUTIO

они похитили супругу штатгальтера Вильгельмину, они спровоцировали широкий международный протест. Именно несчастная судьба Вильгельмины подвигла Пруссию к действиям и стала предлогом для последовавших карательных действий в Амстердаме и других местах. Впрочем, это обращение к силе не осталось незамеченным сторонними наблюдателями. Без сомнения, оно усилило решимость патриотов в австрийских Нидерландах, которые и сами в это время мерялись силами, и привлекло внимание французов именно в то время, когда тщательному анализу подвергались отношения монарха с ero подданными. Со времен Декарта французские диссиденты вообще смотрели на Голландию как на прибежище свободы. С

1787 г. уже голландские диссиденты начинают рассматривать Францию как единственный источник спасения.

Штаты Дофине собрались в Зале для игры в мяч Шато де Визилль близ Гренобля 21 июля

1788 г. Это незаконное собрание было созвано местными тузами как средство защиты парламента этой провинции от королевских декретов, которые парламенту было приказано зарегистрировать. Это была первая ассамблея такого рода с 1628 г., когда Ришелье упразднил многие институты провинций; идею этого собрания дала проходившая в Гренобле 7 июня воинственная демонстрации в поддержку парламента. Начинался процесс эскалации требований, предвосхищавший многие события в Париже год спустя. Парламент Дофине уже более 20 лет бунтовал против власти короля. Отказываясь легализовать королевские требования увеличения налогов, он приобрел большую популярность. Декреты от мая 1788 г., направленные на то, чтобы прекратить сопротивление бунтарских парламентов, и предусматривавшие изгнание непокорных магистратов, грозили покончить с удобной позицией отстраненности, сохранявшейся в течение жизни целого поколения.

Во второй раз Штаты Дофине собрались в Романе в сентябре 1788 г., что было вполне легально, поскольку совпадало с разрешенными властью приготовлениями к Генеральным Штатам. На этот раз дошло до утверждения настоящей провинциальной конституции. Помимо выборов депутатов в Генеральные Штаты (и среди них Лефрана де Помпиньяна, архиепископа Вьенского), присутствующие услышали страстные речи о

гражданских правах председателя собрания судьи Жаном Жозефом Мунье (1758-1806 гг.), будущего Председателя Учредительного собрания, а также Антуана Барнава (1761-1793 гг.), которому вскоре предстояло стать автором якобинского манифеста. Собрание утвердило удвоение представительства третьего сословия (Tiers Etat), общие дебаты трех сословий и индивидуальное голосование. Каждой из этих мер, когда они были воспроизведены на Генеральных Штатах, предстояло превратить созываемое королем и подконтрольное королю учреждение в независимое собрание, желающее ввести собственный порядок заседаний. Как гордо заявляет автор одного местного туристического

24

путеводителя, «1788 год — год революции в Дофине» .

Мини-революция в Дофине вызвала беспорядки при королевском дворе; она спровоцировала отставку главного королевского министра архиепископа Ломени де Бриена, который, хотя и привел в движение созыв Генеральных Штатов, но теперь не получил позволения подавить бунтарскую провинцию силой. Был, таким образом, открыт путь для возвращения Жака Неккера, швейцарского банкира, призванного для спасения финансов короля. События в Дофине стали предметом обсуждения на второй ассамблее нотаблей, собравшейся в Версале в ноябре 1788 г. для подготовки к Генеральным Штатам. Предложения представителей Дофине относительно роли третьего сословия, без сомнения, оказали влияние на самый радикальный памфлет того времени. «Что такое Третье сословие? — вопрошал автор аббат Сийес. — Все! — Чем оно было до сих пор? — Ничем! — Чего оно желает? — Стать чем-то!»25

В Варшаве собрание Великого, или Четырехлетнего сейма в октябре 1788 г. было задумано как часть королевского плана получить одобрение России на восстановление независимости Республики. Этот сейм начинал процесс реформ в Польско-Литовском государстве, которые шли параллельно с тем, что происходило во Франции, пока оба процесса не были остановлены насильственно. Многое изменилось в предшествующие сейму годы. Фридриха Великого уже не было, а новый король Пруссии был очень расположен к своим польским соседям. Россия была накрепко завязана в кампаниях против шведов и турок. Австрия при Иосифе II была занята Нидерланда- Буря на Континенте, ок. 1770-1815 511

ми. В 1787 г. Станислав-Август посчитал, что наступил удобный момент, чтобы обратиться к императрице Екатерине. Если императрица позволит Республике создать дееспособную армию, а также финансовые и административные структуры для ее поддержания, то король немедленно подпишет договор о союзе с Россией для совместных действий против турок. Тогда Россия и Республика смогут осуществлять каждая свои планы в гармонии. В мае король встретился с российской императрицей на Днепре у Канева. Но при этой своей последней встрече с бывшей любовницей он мало что узнал от Екатерины. Постепенно стало ясно, что императрица, которая также советовалась с Иосифом II, была не так уж благодушна. На деле она была полна решимости любой ценой сохранить status quo. Польские пожелания никто не собирался учитывать.

Польский сейм продолжал настаивать, несмотря на планы короля. В октябре i7SS г. он объявил конфедерацию и голосование большинством, обходя таким образом liberum veto русофилов в сейме. Затем сейм проголосовал за создание национальной армии численностью в iGGGGG человек, что блокировалось со времени конституции i7i7 года. Сейм также поддержал дипломатическое сближение с прусским королем Фридрихом Вильгельмом П. Вокруг короля-англофила, мечтавшего о монархии британского типа, собралась внушительная интеллектуальная группа, в которую входили преподобный Гуго Коллонтай (i75G-iSi2 гг.), ректор Ягеллонского университета, а также большой почитатель «американского опыта» преподобный Станислав Сташиц (i736-iSG9 гг.) и спикер сейма Станислав Малаховски (i736-iSG9 гг.), все они были поклонниками американской демократии. После трех лет активной законодательной деятельности для них, наконец, настал час славы в мае i79i г., когда они смогли протолкнуть Конституцию Третьего мая (см. ниже).

В ноябре i7SS г. штаты Брабанта и Хайнаута также предприняли важные шаги. Взбешенные целым потоком реформ, навязанных им их сюзереном, императором Иосифом II, они проголосовали за приостановку взимания налога с провинций. Они давно уже чувствовали себя оскорбленными и в религиозном плане, и в политическом. Как католики испанской школы, они не могли принять декреты императора, которые зак­рывали семинарии, не разрешали паломничества и созерцательные монашеские ордена, заменили цензуру епископов государственной и подвели Церковь под прямое налогообложение. Также, пользуясь привилегиями с i354 года, они не могли вынести того, что император с ними не посоветовался. Брюссель, Антверпен и Лувен были очень привержены своему традиционному праву вето в ходе заседания Штатов. Но, определяя свою позицию в ноябре, они ускорили конституционный кризис в австрийских Нидерландах и на шаг опережал другой, параллельно дозревающий кризис во Франции. Действия бельгийских «патриотов» обсуждалось парижанами в ту же неделю, когда французские нотабли направлялись в Версаль совещаться по поводу распорядка дня Генеральных штатов. Император попробовал навязать новую конституцию бельгийским Штатам 29 апреля i7S9 г. — ровно за 6 дней до открытия Генеральных Штатов. Когда предложения императора были отвергнуты Государственным советом австрийских Нидерландов, император решил употребить силу. Австрийская армия вошла в Брюссель, разогнала Государственный совет и 2G июня i7S9 г. упразднила Joyeuse Entree26. Именно в этот день Генеральные Штаты, перейдя к неповиновению, принесли Клятву в Зале для игры в мяч и запустили во Франции революционный процесс (см. ниже).

Брюссель и Париж говорили на одном языке. Новости между ними курсировали быстро. Бельгийская революция, которая не остановилась после совершенного императором государственного переворота, была важным элементом Французской революции. Впереди шел не Париж, а Брюссель.

В последние недели апреля на улицы Парижа пришла смерть. Очень суровая зима еще добавила трудностей при несостоятельности правительства, росте цен и нехватке работы. В беднейших районах начался голод, участились нападения на лавки. Когда богатый мануфактурщик Ревейон осмелился публично заявить, что его рабочим должно хватать на жизнь тех 3G су в день, что он им платит, его дом в предместье Сент-Антуан был окружен. С криками «Да здравствует Неккер!» «Да здравствует третье сословие!» разгневанная толпа снесла в первый день несколько зданий. На 512 REVOLUTIO

второй день были подтянуты солдаты полка Royal-Cravatte, но их забросали камнями, и даже раздался выстрел. Солдаты в ответ произвели залп из мушкетов, и упало около 3GG убитых. Такие новости ожидали членов Генеральных Штатов, когда в конце недели они съехались со всей Франции в столицу.

<< | >>
Источник: Дэвис Норман. История Европы / Норман Дэвис; пер. с англ. Т.Б. Менской. — М.: ACT: — 943с.. 2005

Еще по теме ЖАККАРД:

  1. Бочаров В.В.. Инвестиции. СПб.: — 176 с. (сер. "Завтра экзамен"), 2008
  2. Капферер, Жан-Ноэль. Бренд навсегда: создание, развитие, поддержка ценности бренда, 2007
  3. Предисловие к русскому изданию Настольная книга специалистов по брендингу
  4. Предисловие к третьему изданию Объединение бренда и бизнеса
  5. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.Почему брендинг является стратегическим
  6. ГЛАВА 1.Рассмотрим капитал бренда
  7. Рассмотрим капитал бренда
  8. Что такое бренд?
  9. Дифференциация между активами, силой и ценностью брендов
  10. Мониторинг капитала бренда
  11. Добрая воля : соединение финансов и маркетинга
  12. Как бренды создают ценность для потребителей
  13. Как бренды создают ценности для компании
  14. Корпоративная репутация и корпоративный бренд
  15. ГЛАВА 2. Стратегическое значение брендинга
  16. Стратегическое значение брендинга
  17. Постоянное оберегание отличий
  18. То, что вы делаете сначала, наиболее важно