<<
>>

ГРОССЕНМЕЕР

В 1785 г. Гроссенмеер был деревушкой во владениях герцога Ольденбургского на северо- западе Германии, недалеко от границы с Нидерландами и вновь приобретенной прусской провинцией Восточная Фрисландия.
В то время население его было всего 885 человек из 142 домохозяйств плюс 77 «нищих» или других случайных присельников. При исследовании
домохозяиств этой деревни выделяются следующие категории
Тип хозяйства-семьи количест во %%
1. Одинокие (например, вдовы) 2 1,4
2. Несупружеские связи
(живущие вместе братья или сестры) 1 0,7
3. Хозяйство, состоящее из одной семьи
(родители и дети) 97 68,3
4.
Расширенная семья
(несколько поколений и родственники) 28 19,7
5. Хозяйство, состоящее из нескольких семей (живущие вместе 2 или несколько супружеских пар) 14 9,9
Всего 142 100

Ясно, что хозяйства, состоящие из одной семьи, безусловно, преобладали (68%), хотя немало было и «больших» семей или многосемейных хозяйств (30%).

Один видный ученый в этой области выбрал именно этот пример для демонстрации «плохо определяемого ареала, где хозяйства имели в основном указанные характеристики, который мы называем «серединным». Вся «гипотеза четырех регионов» была построена на подобных примерах. Если Гроссенмеер принимался за типичное поселение западно- центрального региона, или Центра,

то деревня Элмдон (1861 г.) в Эссексе рассматривалась как типичная для Запада, Фаганья (1870 г.) вблизи Болоньи — для Средиземноморья, а Красное Собакино (1849 г.) в России — для Востока. География здесь столь же сомнительна, сколь грандиозны обобщения.

Данная гипотеза была предложена как уточнение более старой, «всеми принятой» схемы, согласно которой традиционная европейская семья разделялась на два более простых

типа: западный и восточный. Гроссенмеер при этом рассматривался как вариант Элмдона, где 73% хозяйств состояли из простых семей, а Фаганья — как вариант Красного Собакина, где 86% хозяйств состояли из «больших» семей или были многосемейными.

Сравнительная социальная история — предмет исключительно плодотворный, но абсолютным ее принципом должно быть сравнение подобного с подобным. Сравнивать же деревню доиндустриальной Германии с деревней в высокоиндустриальной викторианской Англии — занятие сомнительной

ценности. Делать же выводы о другом «плохо определяемом» ареале, Восточной Европе, на примере одной крепостной деревеньки в российской глубинке — к сожалению, очень типично для «западного» ученого. Схематизация разнообразия вообще это разнообразие отвергает. [задруга]

Семейная история складывается как научная отрасль только в 1970-е годы. Англоязычный журнал Journal of Family History выходит с 1976 г.

До тех пор социологи, изучавшие проблемы семьи, демонстрировали очевидное «безразличие к историческим измерениям», в то время как социоисторики занимались лишь проблемами классов. Многие ученые полагали, что в Европе с незапамятных времен существовала большая, традиционная, патриархальная форма хозяйства, так что здесь нечего было изучать вплоть до начала модернизации.

Работы пионеров в этой области исторической науки, таких как Фредерик Ле Пле (1806-1882), который в Организации семьи (1871 г.) обратился к типологии семьи, были малоизвестны. Ле Пле установил три типа семьи: патриархальная большая семья; famille souche («стволовая семья») с тремя поколениями; и неустойчивая хозяйственная ячейка, существовавшая только до тех пор, пока родители растили детей. За исключением генеалогии (которая имеет очень длинную историю), систематическое изучение проблем семьи в истории не начиналось еще 100 лет. Просвещение и абсолютизм, ок. 1650-1789 481

тощимая жизненная энергия или решимость; и обоих воспевали за их несомненный вклад в дело возвеличения России. Когда мы произносим обобщающее суждение, будь то о правителе или о его владениях, следует задаться вопросом: неужели размер и грубая сила сами по себе могут свидетельствовать о величии? Критики без труда найдут такие черты, которых бы надо стыдиться, а не гордиться ими. В особенности Петр был моральным чудовищем. Можно даже не обращать внимание на его вечные дебоши, всешутейший собор — непристойный и кощунственный русский вариант английского Hell-fire Club [в Англии XVIII века эти клубы объединяли молодых растленных и распутных людей. — прим. перев.], — списав это на дурной вкус и эксцентричность. Но его личное участие в массовых и жестоких пытках, первый раз — после восстания стрельцов в 1697 г., нельзя считать простым недостатком даже по меркам его времени. Он мог восторгаться моделями кораблей и игрушечными солдатиками и абсолютно не замечал немыслимых страданий, которые приносили людям его проекты, вроде строительства Санкт-Петербурга. Царь, который утром мог наблюдать, как его ни в чем не повинного сына и наследника замучили на дыбе до смерти, а вечером отправиться на непристойную придворную забаву, — такой царь недалеко ушел от Нерона, даже если он и в самом деле привел Россию «из небытия в бытие».

Также и Екатерина доставляет историкам «картины, в которых дух величия соперничает

35

с призраком скандала» .

Немецкая принцесса, урожденная София Августа Фредерика

Ангальт-Цербстская, не имеет себе равных в истории по масштабу ее амбиций. Если ее невероятная сексуальная распущенность еще не кажется сама по себе чем-то необычным, то в сочетании с грязными интригами она вызывает отвращение. Сплетни о какой-то особой сексуальной машине или других самых невероятных (но совершенно непристойных) причинах ее смерти замечательны лишь тем, что люди хотели в это верить. Для нас важнее то, что она завладела троном посредством дворцового переворота, подговорив гвардейцев императора убить ее мужа Петра III (правил в 176 —1762 гг.). Затем она правит при помощи длинной череды своих помощников, состоящей из десяти ее официальных любовников — от Григория Орлова и Григория Потемкина до Платона Зубова, который

был на 38 лет моложе ее. К чести Екатерины можно сказать, что ее чиновники прибегали чаще к уговорам, чем к угрозам. Снисходительный биограф может в заключение сказать: «она сделала для России то, что Людовик XIV сделал для Франции, пока не стал «узником Версаля»... самодержавие было очищено от пятен тирании... деспотизм превратился в

36

монархию» .

Преторианские революции вообще вошли в обычай у Романовых, как и у римлян. Редко власть переходила к законному династическому наследнику. Екатерина I (правила в 1725— 1727 гг.), она же Марта Скавронская, латвийская крестьянка и вторая супруга Петра, перехватила власть, когда ее муж был на смертном ложе. Петр II (правил в 1727-1730 гг.) вступил на престол благодаря подложному завещанию; императрица Анна (правила в 1730­1740 гг.), герцогиня Курляндская, — благодаря заговору Тайного совета; Иван VI (правил в 1740-1741 гг.), наследственный принц Брауншвейгекий, — по интригам Бирона; императрица Елизавета (правила в 1741-1761 гг.), некогда невеста Любекского епископа и постоянная посетительница гвардейских казарм, — прямо через военный мятеж; Александр I (правил в 1801-1825 гг.) — после убийства своего отца. Павел I (правил в 1796-1801 гг.), неудавшийся реформатор, долго почитался официальными историографами за ненормального, очевидно, как раз потому, что был в здравом уме. Когда Павел настоял на эксгумации тела своего убитого отца Петра III и на перезахоронении родителей в соборе Петра и Павла, состарившийся граф Орлов должен был нести императорскую корону перед гробом того, кого он убил 35 лет назад. В этом омерзительном акте примирения ярко проявила себя атмосфера обмана, страха и насилия, царившая при Санкт-Петербургском дворе и пропитывавшая все его дела.

Московия сделала этот гигантский прыжок из исторической тени во время второй, или великой, Северной войны 1700—1721 гг. Это двадцатилетнее состязание было вызвано соперничеством Петра Великого, который с завистью смотрел на владения Швеции на Балтике, и юного Карла XII Шведского, который рвался в бой со всеми своими соседями сразу. Все началось в августе 1700 г. с авантюрной высадки Карла около Копенгагена и неудачного нападения Петра на Нарву, шведс- 482 LUMEN

кую крепость на Финском заливе. Но в основном битвы велись на лежащей посередине территории Речи Посполитой, король которой (Август, курфюрст Саксонии) находился в тайном союзе с Петром. В конце концов для нее война стала еще большей катастрофой, чем для Швеции (см. ниже).

После первых стычек Карл XII захватывает инициативу на суше. Сначала он намеревался наказать саксонского союзника Петра и в 1704 г. сумел посадить на польский престол вместо Августа главу прошведской партии Станислава Лещинского. Тем самым он дал Петру шанс захватить шведские провинции Ливонию и Ингрию, где в 1703 г. немедленно объявили о закладке нового города — Санкт-Петербурга. В 1707 г. Карл поворачивает на восток, рассчитывая на поддержку Ливонии и украинского гетмана Мазепы. Он был обманут и в том, и в другом. Зимой 1708-1709 гг., изнуренный крестьянскими партизанскими нападениями, он был вынужден отказаться от марша на Москву и повернуть на юг. 27 июля 1709 г. под Полтавой на Украине он был полностью разбит и бежал к туркам. Победоносные армии Московии двигались на запад. Была занята Варшава и восстановлена власть Августа П. Балтийские области остались в руках Московии. Среди немецких князей нашлось немало стервятников, которые вместе с Данией и Пруссией бросились грабить западные владения Швеции. Карл XII был убит в бою в ноябре 1718 г., когда он осаждал крепость Фридрихсгалл на норвежско-шведской границе. Подписанию русско-шведского мира в Ништадте (1721 г.) предшествовал дипломатический конгресс на Аландских островах. Швеция пережила большое унижение. Петр стал стражем Севера, гордо владея «окном на Запад». В 1721 г. он, отступив от древнего наименования царь, принимает титул императора — что, впрочем, не все признавали при его жизни. [петроград]

По мере того как Москва примеряла императорскую мантию, начались далеко идущие реформы с тем, чтобы превратить ее в современное западное государство. В глазах Петра I реформы означали европеизацию. Царь лично предпринял продолжительные поездки в Западную Европу в 1696-1698 гг. и в 1717 г.; в Европе он специально примечал технические приемы всего: от строитель­ства кораблей до бритья лица. Но лишь Северная война стала давать России сложные задания. Главной и первоочередной стала потребность в постоянной армии, а также в финансовых и общественных институтах, необходимых для ее содержания. Старое Московское государство было крайне неэффективно. Собранная «с бору да с сосенки» армия, которая обычно таяла в зимнее время, поглощала продукт, производимый двумя третями населения, а в плохие годы, как 1705 г., — и до 96% государственных доходов. К концу царствования у Петра была регулярная армия в 300000 обученных солдат, на содержание которой собирался подушный налог, что утроило государственный доход; армия поддерживалась воинской повинностью крестьян и реорганизованным дворянством.

Мало что в России оставалось по-старому. Ключевой Преображенский приказ (1701 г.) заведовал системой политической полиции. Важным было новое разделение страны на губернии (1705 г.); учреждение Сената и административных коллегий, в целом составивших органы центрального управления (1711 г.); введение муниципального управления (1718­1724 гг.); энергичная поддержка государством торговли, промышленности, образования, литературы, науки и искусств. В 1721 г. было упразднено патриаршество, и Русская православная церковь была подчинена государственному органу — Святейшему Синоду. Священникам приказывали открывать тайну исповеди. Введением в 1 722 г. Табели о рангах разросшееся дворянство было организовано в строго иерархическую кастовую систему, привязанную к государственной службе и привилегиям во владении землей. Для создания такого количества новых институтов потребовалось то, что один из знатоков предмета назвал «частичным демонтажем патриархального государства». Сверх того, в России впервые осознали разницу между государством и обществом37. Эти перемены были произведены без существенных изменений в политической сфере и при том, что сами дворяне оставались в жалком и зависимом состоянии. Их можно было публично выпороть и подвергнуть шельмованию за отказ, например, получать образование или служить. Теперь большинство историков согласны, что реформы Петра были не совсем тем, чем они представлялись современникам. Они не стали мощной Просвещение и абсолютизм, ок. 1650-1789 483

объединяющей силой; напротив, они разделили подданных царя, особенно по вопросам религии и национальности. К тому же они насаждали европейские институты, игнорируя их существо. Петр не мог превратить московитов в европейцев тем, что брил бороды и надевал на них пудреные парики.

Екатерина II больше заботилась о существе дела. Но и при ней, несмотря на риторику Просвещения, никто не покушался на основы самодержавия и крепостничества. Но ее знаменитый Наказ законодательной комиссии 1766-1768 гг., направлявший эту деятельность к выработке нового правового кодекса, ее централизаторские и русификаторские тенденции в управлении провинциями, а главное, принципы «вольности дворянства» — все это существенно и надолго изменило систему. Жалованная грамота дворянству (1785 г.), которая подтверждала ранее дарованные ограниченные права дворянских собраниий и самоуправлениий в провинциях, была дополнением Табели о рангах; были ослаблены прежние ограничения на продажу крепостных как части имущества. Конечный продукт представлял собой гибрид старого и нового, посредством которого самодержавная монархия становилась постепенно зависимой от службы дворян, каковых она и произвела; в то же время дворяне не собирались уступать центральному правительству ту власть, которую имели над массой населения на местах. «Парадоксально, но, настаивая на монополии политической власти, русские самодержцы ослабляли

38

действенность своей власти по сравнению с конституционными монархами Запада» . Старая московская тирания была, по крайней мере, последовательна. Новая же Российская империя несла в себе семена собственного разрушения. [эйлер]

Как бы то ни было, но беспощадная экспансия России продолжалась и еще на протяжении ряда лет. Страна уже имела больше земли, чем она могла освоить, учитывая даже ее волчий аппетит. На западе Россия отгрызла большую часть Шведско-Финляндского королевства, а также Речи Посполитой. На юге, начав с Азова (1696 г.), она проглотила все владения Оттоманской империи на Черном море и Крым (1783 г.), а затем устремилась в Персию, на Кавказ и в Среднюю Азию. На востоке, пройдя Сибирь и выйдя к океану, она теперь начала освоение побережья Аляски, где

было основано постоянное поселение на острове Кодьяк в 1784 г.

Русские историки представляют рациональное обоснование этой экспансии в терминах национальных целей и собирания земель. На самом деле у русских правителей была наркотическая зависимость от территориальных захватов. Их голод на землю был патологическим симптомом потрясающей неэффективности системы и традиционной воинственности. Особая же ирония заключалась в том, что величайшая страна мира нуждалась в постоянном притоке новых земель и населения, чтобы заглушить чувство уязвимости, чтобы осуществить то, что другие осуществляли гораздо меньшими средствами, чтобы вознаграждать раздутую махину, стоящую на страже трона Романовых. Здесь мы встречаемся с редким случаем bulimia politica (политической булимии), того, что англичане называют canine hunger, а русские — волчьим голодом; случай жуткой одержимости территориями у организма, который может существовать, только поглощая все больше и больше плоти и крови своих соседей. Каждому сумевшему сделать карьеру российскому чиновнику для обеспечения ему и его семье принятого стиля жизни требовалось предоставить поместье с сотнями и тысячами крепостных. Из 800000 таких вновь приобретенных «душ», которые Екатерина II щедро раздавала в награду за службу, не менее 500000 происходили из одной Речи Посполитой. Примечательно, что если немецким дворянам из бывшего шведского Baltikum были сохранены их привилегии, то у дворян бывшей Польши и Рутении (Белоруссии и Украины) их отнимали.

Внутри этой разраставшейся Российской империи Украине удавалось сохранять свое национальное своеобразие в течение ста лет. С 1654 по 1783 гг. «гетманское государство» Украина управлялась под контролем царя потомками казаков с Днепра, впервые заключивших союз с царем против Польши. Их попытка освободиться от надзора при гетмане Мазепе во время шведской интервенции 1708-1709 гг. (см. выше) окончилась ничем. Подавление этого движения совпало с русской аннексией Крыма, так что казаки больше не были нужны в качестве буфера против турок и татар. [русь]

С этого времени официально больше не различают Рутению и Россию. Украину теперь называют Малороссией, и всякие проявления ее особых

<< | >>
Источник: Дэвис Норман. История Европы / Норман Дэвис; пер. с англ. Т.Б. Менской. — М.: ACT: — 943с.. 2005

Еще по теме ГРОССЕНМЕЕР:

  1. ГРИЛЛЕНШТЕЙН
  2. Бочаров В.В.. Инвестиции. СПб.: — 176 с. (сер. "Завтра экзамен"), 2008
  3. Капферер, Жан-Ноэль. Бренд навсегда: создание, развитие, поддержка ценности бренда, 2007
  4. Предисловие к русскому изданию Настольная книга специалистов по брендингу
  5. Предисловие к третьему изданию Объединение бренда и бизнеса
  6. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.Почему брендинг является стратегическим
  7. ГЛАВА 1.Рассмотрим капитал бренда
  8. Рассмотрим капитал бренда
  9. Что такое бренд?
  10. Дифференциация между активами, силой и ценностью брендов
  11. Мониторинг капитала бренда
  12. Добрая воля : соединение финансов и маркетинга
  13. Как бренды создают ценность для потребителей
  14. Как бренды создают ценности для компании
  15. Корпоративная репутация и корпоративный бренд
  16. ГЛАВА 2. Стратегическое значение брендинга
  17. Стратегическое значение брендинга
  18. Постоянное оберегание отличий
  19. То, что вы делаете сначала, наиболее важно