<<
>>

8.1. Теоретические основы интеграции в бизнес-группы

Традиционные объекты исследования институциональной тео­рии — институт рынка, фирма. Однако в современной экономике все возрастающую роль играют такие взаимоотношения между эко­номическими субъектами, которые не сводятся ни к обычным ры­ночным контрактам, ни к отношениям в рамках внутрифирмен­ной исполнительной вертикали.
Такого рода координация эконо­мических действий, занимающая промежуточное положение между рыночной и административной ее формами, может быть названа экономической квазиинтеграцией.

Объединения и альянсы мощных корпораций — одна из наи­более заметных черт современной мировой экономики. Рост зат­рат на НИОКР в высокотехнологичных отраслях определяет ли­дирующую роль в них крупных корпоративных структур, бизнес- групп. Исследование состояния и перспектив развития современной рыночной экономики во многом связано с осмыслением квазиинтег­рации предприятий в бизнес-группы.

Без формирования и укрепления таких структур отечественной экономике не преодолеть сырьевой специализации в мировом раз­делении труда, технологического отставания от ведущих индуст­риальных стран.

Практические результаты деятельности отечествен­ных финансово-промышленных групп (ФПГ) неудовлетворитель­ны. Некоторую стабилизирующую роль в условиях спада производ­ства они в целом проявили. Однако перелома в экономическую си­туацию не внесли. Актуальной задачей является превращение рос­сийских ФПГ или, в более широком плане, интегрированных биз­нес-групп в мощный фактор экономического подъема.

Почему участники бизнес-группы в отношениях между собой не ограничиваются обычными контрактами на покупку/поставку това­ров и услуг? Что при этом удерживает их от слияния в единую фир­му? Поиск ответов на эти вопросы роднит исследования бизнес- групп с работами по теории фирмы. Известные в ее рамках подходы переосмысливаются при изучении межкорпоративных структур.

Можно выделить следующие направления в рассмотрении биз­нес-групп:

• неоклассическая теория, связывающая экономическую ин­теграцию с преодолением монополизма отдельных звеньев техно­логических цепочек при вертикальной интеграции; с возможнос­тями извлечения монополистических выгод при горизонтальной интеграции; с технологическими условиями производства (отдача от масштаба, наличие барьеров входа на рынок и т.д.);

• теория динамических сравнительных преимуществ, рассмат­ривающая экономическую интеграцию в связи с адаптацией к жиз­ненным циклам продуктов и технологий;

• институциональный анализ, исследующий вертикальную интеграцию в контексте минимизации трансакционных издержек, проблем агентских отношений и влияния на них распределения прав собственности.

Лейтмотивом дальнейшего изложения является институциональ­ный подход к изучению экономической интеграции. Вместе с тем, многогранность феномена бизнес-групп определяет необходимость сочетания разных подходов к изучению этого феномена.

Под бизнес-группой (БГ) понимается совокупность предприя­тий и организаций, координация действий которых выходит за рам­ки обычных контрактов на рынках товаров и заемного капитала, но происходит при сохранении статуса партнеров по группе как отдельных хозяйственных субъектов (юридически или хозяйствен­но самостоятельных предприятий, организаций).

К основным организационно-хозяйственным формам БГ в ми­ровой практике относят: крупные компании, имеющие дивизио- нальную структуру; холдинговые компании вместе с контролиру­емыми ими предприятиями; финансово-промышленные группы; сетевые индустриальные организации.

Интегрированной называется БГ с действующим на регулярной основе координационным центром. Роль такого центра может вы­полнять один из участников группы, клуб президентов входящих в интегрированную бизнес-группу (ИБГ) компаний, общий соб­ственник этих компаний и т. д.

Финансово-промышленная группа предстает частным случаем ИБГ, когда среди ее участников представлены и промышленные компании, и кредитно-финансовые организации.

В качестве ФПГ обычно выступает совокупность кредитно-фи­нансовых организаций (банки, лизинговые и страховые компании, пенсионные и инвестиционные фонды), производственных и сбы­товых компаний, связанных между собой долговременными ко­операционными, кредитными и акционерными отношениями.

Официальные ФПГ в Российской Федерации представляют со­бой ИБГ, удовлетворяющие требованиям Закона РФ от 30 ноября 1995 г. №190-ФЗ «О финансово-промышленных группах», прошед­шие официальную регистрацию и внесенные в соответствующий Государственный реестр.

Закон определяет ФПГ как «совокупность юридических лиц, дей­ствующих как основное и дочерние общества либо полностью или частично объединивших свои материальные и нематериальные ак­тивы (система участия) на основе договора о создании финансово- промышленной группы в целях технологической или экономичес­кой интеграции для реализации инвестиционных и иных проектов и программ, направленных на повышение конкурентоспособности и расширение рынков сбыта товаров и услуг, повышение эффектив­ности производства, создание новых рабочих мест» (ст. 2 Закона).

Сетевая индустриальная структура (СИО) — совокупность пред­приятий, связанных долговременными кооперационными и инфор­мационными связями. Характерной для российской экономики раз­новидностью СИО является контрактная группа, в которой в ка­честве механизма интеграции служат давальческие поставки сырья и/или соглашения между предприятиями единой технологической цепочки о применении «денежных суррогатов», например, вексе­лей. Соглашения об использовании денежных суррогатов в расче­тах можно рассматривать в качестве разновидности интеграции, поскольку они ограничивают хозяйственную самостоятельность предприятий.

Широкое распространение получили группы, связанные отно­шениями толлинга. Речь идет о выработке продукции из даваль- ческого сырья. В 1998 г. из давальческого сырья было произведено, к примеру, около 75% полиэтилена и полипропилена, более 85% технологической извести, более 80% продуктов нефтепереработ­ки, около 95% чугуна и стали, около половины продукции муко- мольно-крупяной промышленности, около 90% сахара, 75% рас­тительного масла [1].

Среди разных принципов классификации ИБГ следует особо выделить классификацию с точки зрения механизмов управления совместной деятельностью. Предлагаемая классификация учитывает существование несколько типов механизмов интеграции (рис. 11). Первый тип механизмов использует возможности контроля, сопря-

Рис. 11. Классификация интегрированных бизнес-групп

женные с обладанием титулами собственности объединяемых пред­приятий. Второй тип — рычаги координации совместной деятель­ности за счет регулирования доступа к отдельным производствен­ным ресурсам. Наконец, третий тип механизмов основан на доб­ровольной централизации ряда полномочий участниками группы.

К классическому холдингу относятся объединения предприятий, контрольный пакет формальных прав собственности которых со­средоточен в руках материнской компании. Классическими холдин­гами в российской промышленности являются «Газпром», «РАО ЕЭС», «Связьинвест», «Норильский никель», ряд нефтяных ком­паний (например, «Лукойл»). Частными случаями классических хол­дингов являются такие бизнес-группы, когда и «материнская», и «дочерние» компании являются государственными унитарными предприятиями. Государство решением органа исполнительной вла­сти передает компании, исполняющей роль «материнской», неко­торые права собственности по отношению к «дочерним». Такие ИБГ создавались, в частности, в оборонных отраслях промышленнос­ти России — примером служит АВПК «Сухой».

В рамках классических холдингов в зависимости от структуры активов основного общества могут быть выделены промышленные и финансовые холдинги (доля финансовых активов превышает 50%)'.

К распределенному холдингу можно отнести такую структуру, где роль материнской компании выполняют несколько самостоятель­ных фирм, объединенных принадлежностью или аффилированно- стью одному лицу или группе совместно действующих физичес­ких лиц. К такому типу близка структура «Альфа-Групп» [10, с. 175— 185]. Пересечение директоратов играет существенную роль в согласовании действий партнеров по группе в ФПГ «Интеррос», «Нива Черноземья».

В системе взаимоучастия контрольные пакеты акций участни­ков бизнес-группы распределены между ними. В такой бизнес-груп­пе отсутствует материнская компания как единый центр приня­тия стратегических решений. Взаимоучастие в гипертрофированных масштабах наблюдалось в 1999 г. между ЗАО «ИН-КАМ», ЗАО «КАМ-ИН» и ОАО «КАМАЗ», владевшим 100% акций этих ЗАО. В свою очередь ЗАО «ИН-КАМ» принадлежало 31,8%, а ЗАО «КАМ­ИН» - 16,0% акций ОАО «КАМАЗ».

Среди второго типа объединений, где для централизации кон­троля используется регулирование доступа к отдельным произ­водственным ресурсам, бизнес-группы вокруг компаний, обеспечива­ющих сбыт продукции, снабжение дефицитными ресурсами. Для ряда предприятий текстильной промышленности координирующие функции выполняют компании, осуществляющие поставки хлоп­ка. Примеры такого рода интеграции встречаются среди офици­ально зарегистрированных финансово-промышленных групп. Од­ним из основных средств централизованного контроля в ФПГ «Ин­

ги

тербаренц» служит внутри групповое распределение квот на вылов морских биоресурсов.

К бизнес-группам на основе регулирования доступа к производ­ственным ресурсам можно отнести и те, которые объединяют на­туральные расчеты между предприятиями — бартер, вексельно-за- четные схемы, давальческие контракты. В общем случае контроль над группой может концентрироваться в руках разных ее участни­ков: производителя наиболее ликвидной продукции в бартерных расчетах, поставщика исходного сырья в давальческих контрактах, организатора вексельно-зачетных схем. Иллюстрацией последней ситуации может служить Ассоциация делового сотрудничества «Вол- гопромгаз». В основе ее деятельности — осуществление расчетов за газ и электроэнергию в Самарской области. Благодаря этому Ас­социация контролирует цепочки поставок и расчетов химических и металлургических предприятий области.

Объединения, основанные на финансово-инвестиционных (кре­дитных, страховых и лизинговых) услугах, чаще всего создаются вок­руг банков. Так, Инкомбанк в свое время интегрировал вокруг себя промышленные предприятия с помощью не инструментов соб­ственности, а кредитов и привлечения инвестиционных ресурсов. В числе предприятий, входивших в сферу влияния Инкомбанка, — ФПГ «Морская техника», ОКБ им. Сухого, Магнитогорский ме­таллургический комбинат, Северная верфь, Балтийский завод. Во всех этих предприятиях Инкомбанк не имел контрольного, а чаще всего — и блокирующего пакета, а интегрировал их благодаря ис­пользованию банковских механизмов. Сочетание кредитных и сбы­товых механизмов интеграции наблюдается при факторинговых операциях банка.

Бизнес-группы на основе регулирования доступа к информаци­онным ресурсам, конкурентоспособным и новейшим технологиям пока не получили широкого распространения в российской экономике. Они выйдут на первый план при активизации в ней инноваций. Тем не менее, весомым фактором формирования ряда ФПГ в обо­ронной сфере является кооперация в сфере НИОКР. Наглядным примером объединения вокруг конкурентоспособной технологии является система франчайзинга.

С определенными надеждами на обеспечение регулируемости развития бизнес-групп с помощью внутригруппового распределе­ния получаемых от государства льгот создавалась часть официаль­ных ФПГ. Такие ожидания в целом не оправдались. В качестве ча­стного случая рассматриваемого механизма интеграции выступает использование госзаказов в качестве рычага эффективной реструк­туризации высокотехнологичных производств [7, с. 7—18].

Третий тип объединений — на основе добровольной централи­зации некоторых властных полномочий — в определенной мере использует инструменты первых двух типов бизнес-групп.

Механизм добровольной передачи пакетов акций в доверительное управление практикует государство. В частности, пакеты акций не­скольких десятков компаний были переданы им в управление АО «Роснефть». Намечалось, что доверительное управление государ­ственными пакетами акций усилит влияние центральных компа­ний ФПГ на своих партнеров по группе. На практике этой льготой смог воспользоваться весьма узкий круг ФПГ. К передаче пакетов акций в доверительное управление прибегают и частные владельцы. Так, в управление «Кузбассэнерго» был передан 12%-ный пакет акций «Кузбассразрезугля», принадлежащий компании «МИКОМ» («Металлургическая инвестиционная компания») [23].

Объединение на основе передачи ряда функций исполнительных органов происходит при формировании простого товарищества. Оп­ределенные управленческие полномочия передаются участнику бизнес-группы, уполномоченному по совместной деятельности. Примеры использования такого рода механизма в официальных ФПГ дают группы «Славянская бумага», «ТаНАКо». В компании «Новокузнецкий алюминиевый завод» все вопросы руководства те­кущей деятельностью, за исключением вопросов, отнесенных к компетенции общего собрания и Совета директоров, по договору переданы «МИКОМ».

ИБГ создаются на основе совместного учреждения и использова­ния недостающих рыночных структур (биржи, торговые, лизинго­вые, инвестиционные и другие компании). Целый спектр такого рода компаний был создан, например, в рамках бизнес-группы «Интеррос». Совместно учрежденные центральные компании не­которых ФПГ по фактическому характеру своей деятельности по­степенно превращаются в торговые дома, что приближает отече­ственные группы к японским кейрецу [9].

Реальные бизнес-группы обычно используют одновременно не­сколько механизмов интеграции. Отнесение конкретной группы к тому или иному типу ИБГ фактически является выделением веду­щего из этих механизмов. На их соотношение влияют не только общие экономические условия, глубина'рыночных преобразований, но и отраслевые особенности группы.

Эта классификация может служить точкой опоры в анализе эво­люции бизнес-групп, когда на первый план, сменяя друг друга, выходят разные механизмы интеграции. Так, ограниченность ры­ночных навыков, надежды на государственную поддержку офици­альных ФПГ подталкивают предприятия к интеграции через доб­ровольную централизацию некоторых управленческих функций. Постепенное овладение этими навыками, слабость мер государ­ственной поддержки могут усиливать центробежные тенденции во внутригрупповых отношениях. Как показывает, например, опыт ФПГ «Русхим», запаздывание с обновлением механизмов интег­рации чревато распадом группы.

Возможна дальнейшая детализации ИБГ типа II, учитывающая регулирующие возможности отдельных видов услуг в разных эко­номических условиях (рис. 12).

Фокусировка внимания на трансакционных издержках связана с логикой анализа интеграции как способа снижения потерь от рыночной (ценовой) координации действий. В качестве трансак­ционных фигурируют издержки, сопряженные с использованием механизма такой координации на основе контрактного (договор­ного) взаимодействия автономных фирм.

Трансакционные издержки — ex ante издержки, связанные с со­ставлением проекта договора, ведением переговоров и обеспече­нием гарантий соглашения, и особенно х post издержки, связан­ные с неэффективной адаптацией и корректировкой договора и возникающие, когда реализация контракта сбивается с установ­ленного курса в результате пробелов в договоре, ошибок, упуще­ний и непредвиденных внешних возмущений [19, с. 690].

Рис. 12. Связь управляющих механизмов в ИБГ и экономических условий

Альтернативой сопряженного с трансакционными издержками рыночного взаимодействия выступает внутренняя организация или «интернализация» связей. С позиций трансакционного анализа ори­ентиром рациональных масштабов экономической интеграции слу­жит минимизация суммы трансакционных издержек и производ­ственных издержек неоклассического типа [19, с. 117]. Нечеткость этого ориентира ввиду сложности определения трансакционных издержек вызывает многочисленные попытки конкретизации ин­теграционных факторов. Теория трансакционных издержек утвер­ждает, что наиболее важным параметром при сравнительной оцен­ке трансакций является степень специфичности активов, необхо­димых для их реализации.

Специфические активы — это те, которые выступают резуль­татом специализированной инвестиции и которые не могут быть перепрофилированы для применения в альтернативных целях или альтернативными пользователями без потерь в их производствен­ном потенциале. Чем выше специфичность активов, тем предпоч­тительнее экономическая интеграция [19, с. 162—165]. Рыночные взаимоотношения оправданы, если оптимальный уровень специ­фичности активов незначителен. Внутренняя организация (интег­рация) предпочтительна при значительной степени специфично­сти активов.

Оценка ex ante (в момент заключения контракта) специфич­ности активов зависит от технологической неопределенности пос­ледующего развития. Оно может приводить к тому, что ныне узко специализированные физические и человеческие ресурсы оказы­ваются впоследствии широко востребованными. Как известно, сеть Интернет изначально разрабатывалась по заказу военных. После­дующее развитие внесло коррективы в специфичность активов, ориентированных на выполнение рассматриваемого заказа. С дру­гой стороны, отсутствие четких приоритетов на перспективу в го­сударственной структурной политике затрудняет оценку значимо­сти имеющихся научно-технологических ресурсов, снижает интег­рационную привлекательность соответствующих активов.

Через специфические активы трансакционные издержки ока­зываются соотнесенными с технологическими условиями произ­водства. Специфические активы Уильямсона близки к поглощен­ным затратам Ж. Тироля [18].

Можно утверждать, что теория трансакционных издержек до­пускает чрезмерный технологический крен в трактовке специфи­ческих активов. Среди их типов, выделенных Уильямсоном, отсут­ствуют специфические финансовые активы. Между тем, тенден­ция превращения в немобильные активы наблюдается и для банковских кредитов. Иллюстрация тому — низкая ликвидность про­сроченных долговых обязательств. Сужение типов специфических активов ограничивает возможности теории трансакционных издер­жек в анализе взаимодействия промышленного и банковского ка­питалов. Такого рода ограничения особенно чувствительны для эко­номики, преодолевающей финансовый кризис.

Имущественный (акционерный) аспект интеграции играет в теории трансакционных издержек существенную роль. Общая соб­ственность выступает одной из форм гарантирования выполнения контракта. Вместе с тем, имущественные связи между предприя­тиями фактически сводятся к возведению «общей крыши» соб­ственности в виде дивизиональной или холдинговой структуры. Более мягкие формы имущественных связей типа взаимоучастия в капитале пока не стали объектом детального анализа в теории трансакционных издержек. Тем не менее, некоторые шаги в этом направлении уже сделаны [2].

Институциональный анализ бизнес-групп охватывает отноше­ния «заказчик — исполнитель» (принципал — агент). Экономичес­кая интеграция оказывает влияние на конфликт интересов акцио­неров (заказчиков) и менеджеров (исполнителей).

Среди факторов специфичности финансовых активов в россий­ской экономике — сильное влияние инсайдеров на корпоративное управление. Понятие «инсайдер» используется здесь для обозначе­ния лишь работников и менеджеров. Наблюдаемое участие отече­ственных банков в капитале своих заемщиков служит снижению кредитного риска, т.е. фактически снижению специфичности фи­нансовых активов.

Совмещение ролей акционера и кредитора именно банком вно­сит новый нюанс в отношения «принципал — агент» в силу осо­бых возможностей банка осуществлять мониторинг деятельности своих клиентов [28]. Традиционный анализ отношений «принци­пал — агент» направлен на то, чтобы минимизировать действия менеджеров, наносящие ущерб управляемым компаниям. Россий­ская практика действий акционеров (принципалов), включая бан­ки, приводит к необходимости учета вариантов, когда ущерб ком­пании наносят сами акционеры. В этих условиях перед промыш­ленными компаниями стоит задача выстраивания таких партнерских отношений с банками, чтобы соответствующее снижение трансак­ционных издержек и стоимости заемного капитала перевесило по­тери от смещения контроля над финансовыми потоками в сторо­ну банков.

Противоречивая роль акционеров-аутсайдеров в переходной эко­номике, «пробуксовка» в ней традиционных механизмов отноше­ний «принципал — агент» определяют необходимость поиска эф­фективных решений в сфере распределения прав собственности с учетом сильного влияния инсайдеров. Соединение статусов «прин­ципал» и «агент» — один из вариантов предлагаемого Дж. Стигли- цем укорачивания цепочки агентских отношений [17]. В этой свя­зи весьма важным для переходной экономики аспектом бизнес- групп предстает взаимоучастие в капитале деловых партнеров. Оно может рассматриваться не только как еще один вариант укорачи­вания агентских отношений, но и как направление трансформа­ции рекомбинированной (выходящей за рамки формальных прав) собственности, сопровождающей рождение восточноевропейско­го капитализма [15], в систему более четко специфицированных фактических прав собственности.

Мировая практика показывает, что при асимметрии информа­ции вопрос о фактическом наделении правами собственности не является тривиальным. Отношения собственности могут быть как закрепленными, так и не закрепленными формальными имуще­ственными правами. Наделение правами собственности в рамках фирмы зависит от способа организации внутренних контрактов между принципалом и агентом. В переходной экономике проблема осложняется, по крайней мере, двумя обстоятельствами. Первым служит экономическая память «облегченного» отношения к пере­распределению собственности в ходе ее приватизации, что созда­ет довольно устойчивые ожидания продолжения ее перераспреде­ления в будущем, ослабляет долгосрочные мотивации принципа­ла в распоряжении доставшимся имуществом. Второе обстоятельство — неразвитость инфраструктуры обеспечения прав собственности. Так, Дж. Стиглиц в докладе на ежегодной конфе­ренции Мирового банка в 1999 г. [17] отметил, что в условиях не­развитой инфраструктуры стимулирующих контрактов, которые позволяли бы собственнику эффективно контролировать поведе­ние менеджеров, формирование сложной системы отношений соб­ственности приводит к результатам, противоположным ожидав­шимся в начальные периоды реформ. Тем большего внимания зас­луживают механизмы интеграции, усиливающие влияние на менеджеров со стороны компаний-партнеров по бизнесу (постав­щики, потребители, кредиторы и т.д.) и повышающие таким об­разом эффективность агентских отношений.

По сравнению с интеграцией рыночные взаимоотношения ав­тономных партнеров способствуют поддержанию у них мощных мотиваций деятельности. Однако когда встает вопрос об адапта­ции к внешним осложнениям контрактного процесса, обнаружи­вается оборотная сторона этой силы мотиваций. Поскольку каж­дый из участников сделки заинтересован в собственной прибыли, он вряд ли с готовностью примет любое предложение о дополне­ниях к условиям контракта. Чем значительнее специфичность ак­тивов, тем сложнее здесь достижение компромисса. При интегра­ции трансакционные издержки адаптации снижаются, но ослаб­ляются мотивации на уровне отдельных звеньев производства, объе­диняемых в одну фирму.

Повысить адаптивность производства без большого ущерба для мотиваций призван переход к долгосрочным контрактным отно­шениям между рыночными субъектами. Таким образом, без отка­за от автономности этих субъектов обеспечиваются дополнитель­ные по сравнению с рынком гарантии по сохранению отношений при появлении новых обстоятельств. В целом, возможности слож­ных контрактов вписываются в общую закономерность: более тес­ная интеграция по мере возрастания специфичности активов.

Резервы усиления внутрифирменных мотиваций связаны и с предоставлением относительной самостоятельности нижестоящим менеджерам «под крышей» общей собственности. Основными ва­риантами здесь выступают фирмы, имеющие холдинговую струк­туру, и компании с использованием дивизиональной организации внутрифирменного управления. В холдинговой структуре более за­щищены позиции менеджеров дочерних компаний по сравнению с менеджерами подразделений дивизиональной фирмы, а в пос­ледней — более широки возможности для маневрирования ресур­сами в решении стратегических задач.

На ранних стадиях развития продукта, когда для его производ­ства актуален не отток, а приток ресурсов, холдинговая структура получает преимущества перед дивизиональной. В стадии зрелости продукции предпочтительнее дивизиональная структура, при ко­торой право на использование денежных средств компании ста­новится объектом инвестиционной конкуренции между ее отде­лениями. Это означает, что доходы фирмы не реинвестируются ав­томатически теми подразделениями, которые их генерируют. Арбитром внутрифирменной конкуренции за ресурсы выступает ге­неральная дирекция. Это позволяет ей направлять ресурсы из «цент­ров прибыли», каковыми выступают производства зрелых продук­тов, в новые производства.

После исследований А. Чандлера [29] дивизиональная струк­тура бизнеса воспринималась как главное организационное но­вовведение XX в., позволяющее удачно комбинировать децент­рализацию управления и концентрацию ресурсов. Образования холдингового типа или основанные на взаимных участиях в ка­питале оценивались как слишком рыхлые. Холдинговая структура фактически рассматривалась как переходная к административно скоординированным отделенческим комплексам (к дивизиональ­ной структуре).

Успехи японской экономики с ее бизнес-группами поколеба­ли уверенность в безальтернативное™ такой эволюции. Конкурен­тоспособность японской промышленности стала катализатором внимания к потенциалу эффективного регулирования ресурсных потоков без возведения над ними «общей крыши» собственности, но в рамках бизнес-групп. Лидером этого направления исследова­ний является Масахико Аоки [25].

Управляемости развития ИБГ поддерживается тем, чта конт­рольный пакет акций участников группы либо распределен среди ее участников, либо принадлежит ведущей компании в ИБГ хол­дингового типа. Однако в последние годы группирование предпри­ятий нередко происходит без опоры на акционерные связи. Име­ется в виду квазинтеграция в форме индустриальных сетей (industrial networks) или сетевых индустриальных организаций (СИО). Тео­ретические обоснования СИО ориентированы на ослабление роли акционерных связей между группирующимися предприятиями, на повышение значения инновационного и информационного начал в экономическом развитии [34].

Как и бизнес-группы в целом, СИО — нечто среднее (гибрид­ное) между рыночной и иерархической координацией действий. В качестве примеров СИО в японской экономике фигурируют раз­нообразные сети R&D, включающие несколько конкурирующих компаний и правительственные агентства. Особый случай СИО — стратегические альянсы и консорциумы, формируемые для совме­стного создания дефицитных активов. Имущественные связи в та­ких структурах присутствуют в форме долевого участия.

Смысл перехода к СИО видится в том, чтобы через автоном­ность включенных в сеть фирм и их подразделений; а) активизи­ровать появление новых идей, постановок, решений, б) ослабить сдерживающее влияние межфирменной и внутрифирменной субор­динации на реализацию этих идей и формирование необходимых для этого связей. При этом сохранение ориентации на квазиин­теграцию определяют следующие обстоятельства:

1. инновационный характер конкуренции, комплексность но­вовведений;

2. разнородность продукции, углубление специализации про­изводства;

3. генерация новой информации;

4. сужение открытого рынка ресурсов.

СИО: инновационный аспект. Жесткие экономические связи не отвечают инновационному характеру современной конкуренции. Вместе с тем, комплексные инновации нуждаются в четкой ко­ординации действий, использовании разной формы нестандартных контрактов. Когда речь идет не об эпизодических нововведениях, а об инновационном режиме функционирования, большое значе­ние приобретает наличие динамичной системы обучения и инфор­мационного обмена. Для доведения конкретной инновации до ком­мерческого вида нередко требуется объединение принадлежащих разным фирмам активов.

СИО: переход к индивидуальному производству. Необходимость группирования связана с характером современных рынков средств производства, где увеличивается доля продукции, ориентирован­ной не на массового, а на конкретного потребителя. Повышение разнородности продукции и ресурсов благоприятствует углублению межфирменного разделения труда. Чем больше специализирован­ных фирм вовлечено в производственную кооперацию, тем силь­нее влияет на ее конечные результаты согласованность действий партнеров и тем труднее обеспечить необходимую согласованность рынку. Возможные в таком случае варианты не исчерпываются ко­ординацией через центральный план при организационной иерар­хии или через ценовой механизм как в традиционной рыночной модели. Согласованность действий достижима через взаимодействие фирм в сетях, где цена — лишь одно из ряда влиятельных условий. Цены дают мало информации относительно будущих возможнос­тей поставщиков, предварительных представлений покупателей о своих будущих нуждах.

Новая техника часто возникает как результат сотрудничества про­изводителей и потребителей. Эта техника не может получить адек­ватной оценки через рынок, поскольку она приспособлена к спе­цифическим условиям той сети, в которой разработана и пробле­мы которой решает. Индустриальная активность и развитие направляются скорее проблемами, чем ценами. Сеть имеет решаю­щее значение для того, какие проблемы будут осмыслены, какие решения выбраны, и как разные компании будут координировать совместную реализацию этих решений. Границы, определяющие при­надлежность к сети или к ее окружению, не являются постоянны­ми, но формируются и корректируются в результате взаимодействия.

СИО: информационный аспект. Приоритет в СИО скорее отда­ется генерации новой информации, чем эффективному выполне­нию предзаданных задач. То, какое значение придается информа­ционному аспекту сетевой организации, видно из определения ее как совокупности межфирменных связей, через которые генери­руется новая информация. Если в ФПГ на первый план выходит обмен накапливаемой информацией, то в СИО через взаимодей­ствие вырабатывается новая информация и это становится движу­щей силой деловой активности.

СИО: эксклюзивный доступ к ресурсам. Фундаментальное по­ложение сетевой модели индустриальной организации: отдельная фирма зависит от ресурсов, контролируемых другими фирмами. Это положение исходит из отсутствия открытого рынка по части средств производства. Фирма получает доступ к соответствующим внешним ресурсам (информации, технологиям, сырью, комплектующим и т.д.) лишь будучи включенной в сеть с фирмами, контролирую­щими такие ресурсы. Текущая прибыль компании не дает в таких условиях исчерпывающего представления о потенциале ее разви­тия. Связи становятся более важной характеристикой, чем налич­ный производственный аппарат. Позиция фирмы в СИО рассмат­ривается как ее своеобразный актив. Затраты на выстраивание се­тевых связей предстают одним из видов инвестиций. Их особенно­стью является обесценение при разрыве связей.

Тенденции перехода к сетевому типу интеграции порой прида­ется слишком универсальное значение. В экономиках индустриаль­но развитых стран сохраняются крупные сектора массового про­изводства. Следовательно, сохраняются и технологические предпо­сылки для более жесткого, чем СИО группирования предприятий. Отдельный важный вопрос — соотношение возможностей СИО и ИБГ в условиях крупных структурных сдвигов. Оно зависит от со­стояния реального сектора экономики, от потребности его ком­паний во внешнем финансировании. Чем большими собственны­ми инвестиционными ресурсами располагают входящие в СИО промышленные компании, тем доступнее для них освоение круп­ных новых ниш рынка. В иной ситуации ставка на сетевой тип эко­номической интеграции чревата сбоями в структурных сдвигах.

Теория трансакционных издержек тяготеет к традиционной ус­тановке на внутреннюю рациональность, когда во главу угла ста­вятся низкие издержки, точность дозировки затрат, укрупнение производства, тщательность контроля за исполнением и т. д. Меж­ду тем, установка на максимальную экономию издержек уже не является очевидным воплощением экономической рациональнос­ти. Усиление внимания к стратегическому аспекту хозяйственной деятельности и корпоративного управления сопровождается опре­деленной корректировкой понимания экономической рациональ­ности, включая оправданность межкорпоративных связей (рис. 13). На первый план в оценке качества предпринимательства выходит способность фирмы гибко, быстро и творчески реагировать на из­менение рыночных условий. Чем неустойчивее эти условия, тем важнее такая способность. Во многих сферах хозяйства тщатель­ная экономия, высокоточная дозировка ресурсов сами требуют немалых расходов, а то и несовместимы с подготовкой к трудно предсказуемому будущему. Так, формирование венчурных подраз­делений вряд ли может базироваться на пунктуальном взвешива­нии потерь и приобретений. Когда бизнес становится слишком сконцентрированным на подсчете затрат и выгод, это отпугивает тех, кто стремится к увеличению доли рынка, к динамичному ро­сту и к месту под солнцем [21, с. 385].

Эволюция представлений о рациональности — следствие как раз­вития теории, так и ускорения НТП, усиления изменчивости эко­номических условий. Прежние приемы управления, основанные на экстраполяционном предвидении будущего, начали давать сбои. Эти обстоятельства способствовали пересмотру представлений о рацио­нальности в двух аспектах (рис. 14). С одной стороны, начало 1980-х ознаменовано новой волной интереса к трактовке поведения эко­номических субъектов как ограниченно рационального. Модель удов­

летворяющего поведения в противовес модели максимизирующего поведения Г.А. Саймон представил еще в 1950-е годы [14, с. 54—75]. Последующие годы выявили возрастающее влияние неопределен­ности как фактора ограниченной рациональности экономического поведения. Такая трактовка рациональности стала принципиальной составляющей эволюционной экономической теории [36].

Вместе с тем, экстраполяционный подход в управлении стал вытесняться стратегическим [2]. В данном аспекте новой трактовке рациональности соответствуют такие понятия, как конкурентные преимущества, стратегия формирования конкурентных преимуществ [12], потенциал конкурентоспособности. Симптоматично, что этот потенциал уже не отождествляется с объемом прибыли. Рентабель­ность, прибыльность по-прежнему фигурируют в ряду важнейших характеристик бизнеса. Однако теперь они рассматриваются скорее как ограничения успешного бизнеса, чем как его самоцель. Повы­шение значимости человеческого капитала привело к восприятию зарплаты не просто в роли элемента себестоимости, но и в качестве инвестиций в этот капитал. Соответственно, происходит определен­ное смещение внимания от показателя прибыли к показателю до­бавленной стоимости (условно чистой продукции). На потенциале развития сфокусировано внимание концепции потенциирования [6]. Она исходит из того, что лидерство в текущей прибыльности — не гарантия устойчивого процветания фирмы. Для оценки потенциала развития фирмы много значат такие структурные характеристики, как доля ежегодно обновляемой продукции, возрастная структура оборудования, доля расходов на НИОКР и т.д.

Максимизирующее (прибыль) поведение

Ограниченно рациональное поведение

Подчиняющееся стратегии поведение

Рис. 13. Эволюция трактовки экономической рациональности

Отклонение от максимизирующего прибыль поведения харак­терно для финансово-промышленных групп. Как показывает прак­тика [35], фирмы с четкой групповой принадлежностью в сред­нем уступают в прибыльности самостоятельным фирмам. Участники ФПГ демонстрируют более высокую жизнеспособность, чем са­мостоятельные компании [27], приспособленность к решению стра­тегических задач (см. рис. 14).

Хотя конкретных причин для квазиинтеграции обычно несколь­ко и они могут меняться от случая к случаю, обеспечение долго­срочной жизнеспособности партнеров по группе выступает в ка-

Расширение многооб­разия рыночных структур для последу­ющей рыночной селекции

Упреждающее воздействие

Экстраполя- ционный подход

на структуру рынков (упреждающее формирова­ние конкурентных преимуществ)

Рис. 14. Эволюция принципов учета экономической перспективы

честве той основополагающей роли ФПГ, которая синтезирует раз­личные функции квазиинтеграции. Банкротство компаний, ассо­циируемых с репутацией главного банка ФПГ, редко встречается в японской практике.

Ради надежности существования приходится отказываться от некоторых краткосрочных выгод независимой деятельности. Готов­ность фирмы действовать внутри группы обратно пропорциональ­на ее склонности к риску. Распределение риска среди участников ФПГ является одной из ведущих функций группирования пред­приятий. Интеграция в ФПГ рассматривается как неявная схема страхования, в которой предприятия выступают одновременно и страхователями, и страхующимися [35].

Фирма, платящая поставщику повышенную цену, спасая его от банкротства, верит, что он поступит так же, если со временем воз­никнет в этом необходимость. Ряд лет японские потребители стали могли приобрести некоторые ее виды у корейских или бразильских производителей по более низким ценам, но продолжали закупки у японских фирм. Распределение потерь в тяжелые времена и достиже­ний в хорошие, признание важности роли каждого партнера, отказ от извлечения односторонних выгод из позиционного неравенства — такие принципы выделяют в качестве основы межкорпоративных отношений в Японии [30, 31]. При этом высказывается мнение, что издержки модели распределения риска перекрываются ее долгосроч­ными преимуществами, обеспечивающими адаптивность японской экономики к структурным сдвигам в индустриальной эволюции.

Стремление участников ФПГ к долговременной надежности сво­его существования — основа их сотрудничества с государственны­ми инстанциями в выработке и реализации национальной страте­гии экономического развития.

На распределение усилий ФПГ между решением краткосроч­ных, среднесрочных и перспективных задач влияет ряд факторов,

среди которых — степень предсказуемости будущего и возможно­сти оказать влияние на него. При моноотраслевой ФПГ многое за­висит от стадии жизненного цикла соответствующей отрасли (по­дотрасли). Если ФПГ ограничивается технологической цепочкой в рамках заходящей отрасли, для постановки перспективных задач в рамках такой отрасли мало оснований. Другое дело, если ФПГ диверсифицирована с охватом восходящей отрасли либо'распола­гает ресурсным потенциалом для преодоления барьеров вхожде­ния в эту отрасль. Хотя такого рода диверсификация ФПГ может снижать предсказуемость будущего, она расширяет возможности влияния на него. Тем самым подводится основание под постанов­ку долгосрочных задач. Объединение моноотраслевых ФПГ в меж­отраслевые группы способствует усилению стратегической направ­ленности действий группирующихся предприятий.

Расширение временного горизонта целей снижает достоверность их финансовых характеристик. В роли таких целей предстают дол­госрочные приоритеты. Они отражают трансформацию философии ФПГ, стоящих перед нею проблем в замыслы укрепления пози­ций или завоевания плацдармов на рынках товаров и услуг с вы­сокой долей добавленной стоимости. Предусматриваемые кратко- и среднесрочными планами группы изменения ее присутствия на уже освоенных рынках предстают как средство реализации этих за­мыслов, повышения конкурентоспособности ФПГ через исполь­зование (а когда и усиление) имеющихся и формирование новых сравнительных преимуществ.

Забота об имеющихся преимуществах — статический аспект эффективности ФПГ. Однако такая забота во многом обесценива­ется, если не служит созданию новых преимуществ. Этим можно объяснить сдержанное отношение в Японии к денежным характе­ристикам при оценке отдачи от стратегических решений [8, с. 317]. Долговременная эффективность ФПГ определяется не только уме­нием обеспечить высокие объемы реализации и прибыли, но и спо­собностью использовать эти ресурсы как трамплин для новых до­стижений (динамическая эффективность ФПГ)- Если такая способ­ность в некоторый период не развивается, есть повод усомниться в успешности деятельности группы за этот период. Структура и стратегия ФПГ призваны обеспечивать как расширение инвести­ционных возможностей группы, так и повышение качества исполь­зования этих возможностей.

Логика анализа экономической интеграции с позиций трансак- ционных издержек во многом соответствует подходу «от достигну­того». Интеграция рассматривается как способ снижения издержек по сравнению с достижением того же результата при самостоятель­ном функционировании экономических субъектов. Более универ­сальной представляется оценка группирования предприятий с по­зиций упущенного эффекта. Ситуации, когда разобщенность эко­номических субъектов переводит ряд результатов в разряд недости­жимых, возникают как на товарном, так и на фондовом рынках. Так, если каждый из акционеров уповает на то, что кто-то другой из них возьмет на себя агентские расходы по контролю за менедж­ментом, а остальные воспользуются благами такого контроля как «безбилетники», эти блага оказываются недостижимыми.

Высокий уровень налогообложения добавленной стоимости, дав­ление на рублевую денежную массу в рамках мер макроэкономи­ческой стабилизации подталкивают российские компании к ин­теграции по типу холдингов и единых корпораций. Однако при вы­боре структуры ФПГ недостаточно руководствоваться соображениями сокращения налоговой ответственности и эконо­мии оборотных средств. Сколь ни существенны эти выгоды, их на­ращивание подлежит критической оценке с позиций динамичес­кой эффективности, с точки зрения эффекта, теряемого из-за ос­лабления хозяйственных мотиваций. Имеются в виду мотивации руководителей, чья самостоятельность уменьшается.

Расширение спектра ориентиров эффективной экономической интеграции по сравнению с тем, что соответствует анализу ин­теграции с позиций трансакционных издержек, оправдано. Груп­пирование предприятий предстает как поиск баланса усилий, по крайней мере, по следующим направлениям:

• сокращение трансакционных и производственных издержек;

• экономия времени для опережающего развертывания произ­водства новой продукции и заполнения ею рыночной ниши (на­ращивания производства);

• снижение потерь при свертывании присутствия в заходящих отраслях экономики;

• обеспечение соответствующих мотиваций участников, вклю­чая поставщиков и потребителей, кредиторов, предпринимателей- инноваторов (структура собственности должна обеспечивать им извлечение инновационной ренты), работников.

В условиях инновационной экономики мотивации работников требуют повышенного внимания, поскольку человеческий капи­тал — один из важнейших специфических активов. Как отмечает М. Аоки, если трудовые навыки и коллективные знания становят­ся организационно-специфическими и, таким образом, не прода­ваемыми на рынке, максимизация рыночной стоимости активов может войти в противоречие с внутренней и аллокативной эффек­тивностью. Это происходит потому, что критерий максимизации стоимости предполагает, что все факторы производства, кроме постоянных активов, оцениваются рынком [3, с. 58]. Можно зак­лючить: чем значительнее роль специфических активов в разви­тии некоторой фирмы (отрасли), тем большими могут быть иска­жения при оценке долговременной эффективности по рыночной стоимости активов.

<< | >>
Источник: Под рук. акад. Д. С. Львова. Институциональная экономика: Учеб. пособие — М.: ИНФРА-М, — 318 с. — (Серия «Высшее образование»).. 2001

Еще по теме 8.1. Теоретические основы интеграции в бизнес-группы:

  1. § 4. Внутренние и внешниефакторы интеграции группы
  2. БОЛЬШИЕ ГРУППЫ и СПЕЦИФИКА их ИНТЕГРАЦИИ
  3. СОДЕРЖАНИЕ ДИСЦИПЛИНЫ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ
  4. Теоретические основы аудита
  5. 1.1. Теоретические основы финансового менеджмента
  6. 6.1. Теоретические основы рыночного ценообразования
  7. Теоретические основы аудиторской деятельности
  8. Теоретические основы дивидендной политики
  9. Раздел I ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АУДИТА
  10. Глава 1. Теоретические основы аудита
  11. Раздел 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ФИНАНСОВ
  12. ГЛАВА 1 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ
  13. ГЛАВА 1 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ
  14. РАЗДЕЛ 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ
  15. Глава 2. Теоретические основы финансового менеджмента
  16. Глава 1. Теоретические основы бухгалтерского учета
  17. ЧАСТЬ 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА
  18. Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА
  19. Теоретические основы методики анализа в коммерческом банке.
  20. Раздел 1. Теоретические и методологические основы аудиторской деятельности