2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ШАН (ИНЬ)
Подъем производительных сил был вызвап главным образом переходом к использованию металла, но вместе с тем усовершенствованием в области ограпизации трудового процесса: разграничением общественных функций и выделением организаторов производства в виде института военных вождей, жречества (деятельность которого на том уровне развития была непосредственно
связана с хозяйственной жизнью) и общинного совета старейшин. Апогеем общественных сдвигов явилось возникновение рабства.
При экологической специфике Северного Китая, в условиях лесистых плоскогорий и холмистых склонов, земледелие было возможно лишь по речным поймам, вдоль рек — там, где местность позволяла дренировать излишки осадков. Во второй половине II тысячелетия до н. э. в Северном Китае — от Ганьсу до Шаньдуна и от Хэбзя до Хунани и Цзянси — по берегам рек появляются, как показывают археологические раскопки последних десятилетий, поселения раннегородского типа — носители бронзовой индустрии. Эти «городские очаги» представляют собой комплексы родственно-соседских общин (или переходных к ним от родственно-родовых), объединяемых но экономическому признаку вокруг обнесенных стенами «городов». «Ранпегородские» поселения эпохи Инь были открыты прежде всего в области Хэнань, по найдены та к же в других областях (в Шаньдуне, Шаньси, Ху- бэе, Шэпьси).
Наиболее многочисленны они в пределах центральной равнины (в Хэиянн и на юге Хэбэя, вплоть до р. Хуай и Шаньдуна). Граница их распространения па юге доходит до средней Янцзы, где в районе южнее озер Дуптип (Хунань) и Понн (Цзянси) найдены два «города» того же типа, что и в Хзнани. Особый интерес представляют недавние раскопки обнесенного мощной стеной поселения с «дворцовым» комплексом под г. Хуанни (Хубэй), датируемого II тысячелетием до н. э. Такие «города» (размером примерно до 6 кв. км) строились по определенному плану, с монументальными зданиями дворцово-храмового типа, с ремесленными кварталами, бронаолитейпыми мастерскими. Различие в погребальном инвентаре свидетельствует о возникающем в это время имущественном неравенстве. Массовые умерщвления и жертвоирипошения рабов из военнопленных составляют характерную особенность этих обществ.В масштабе небольших областей, охватывающих одну или_ несколько территориальных общин (городов), складывались первичные очаги зарождения цивилизации. Это объединение соподчиненных общин диктовалось как хозяйственными нуждами (например, необходимостью коллективных усилий для борьбы с наводнениями), так и военными (наступление периода жесточайших войн свидетельствует о возросшем богатстве общин). Имущественное расслоение привело к тому, что семья «взрывала» род,~и на место родственпо-родовых отношений приходили род- ственно-семейпые. На первый план в этих переходных городских обществах под внешней оболочкой борьбы родов за престиж выступали имущественные и возникающие классовые антагонизмы. Такие протогородские территориальные общины становились полем образования раннеклассовых обществ.
В конце II тысячелетия до н. э. во главе довольно крупного этнически однородного объединения, конгломерата городских обществ, встало наиболее сильное из них — ШанскоеТТЗгб предводитель обладал чрезвычайными военными полномочиями и назы
вался ваном (термин ван стал в дальнейшем титулом царя, который также исполнял функции верховного жреца).
409 |
Об общине и городе Шан мы узнаем из древнейших на территории Китая письменных памятников, обнаруженных при раскопках около деревни Сяотунь, в районе Аньяна (в Хэнани), и из других материалов раскопок. Основными источниками по данному периоду являются надписи. Но так как они написаны очень архаическим письмом, которое до сих пор читается ненадежно, и по содержанию представляют ритуально-магические тексты, то для характеристики социального строя из них можно извлечь очень немногое. Данные эти спорные, что приводит к большим разногласиям среди историков в оценке характера шанского общества
Рассматриваемые здесь первые письменные памятники датируются XIII—XI вв. до п. э,[115], тем же временем, к которому относится и вскрытое в районе Аньяна большое протогородскоо поселение с остатками бедных землянок, подобных неолитическим жилищам, и фундаментами больших строений с бронзовыми основаниями колонн. В пределах поселения обнаружены литейные мастерские и печи. Вблизи него были найдены могилы, различающиеся но инвентарю погребений — от простых, лишенных ору* жия и бронзовой утвари, до огромных подземных усыпальниц[116]напоминающих усеченные пирамиды, обращенные вверх основанием, с широкими подъездными дорогами, спускающимися посередине каждой из сторон этих подземных сооружений к погребальной камере, заполненной драгоценной утварыо, оружием, украшениями, нефритом и золотом. В этих могилах (которых очень немного) найдены сотни скелетов умерщвленных людей, а рядом — целые поля погребений обезглавленных рабов со связанными за спиной руками и ямы с их отрубленными головами, исчисляющимися тысячами; здесь же захоронены колесницы с лошадьми и возничими. Помимо нескольких больших могил, раскопанных под Аиьяном, найдены две подобные усыпальницы шанского времени около г. Иду (п-ов Шапьдун) — с десятками погребенных вместе людей и захоронениями лошадей и колесниц, с именными бронзовыми секирами — регалиями правитольской власти, принадлежавшими, видимо, главе местного «нома».
Там же обнаружена и могила среднего размера с несколькими умерщвленными рабами. Обращает на себя внимание одна из средних могил, рядом с городом шанского времени под Хуаипи (область Хубэй), где возле захоропешш покойника в двойном деревянномрезном гробу находилось свыше 60 предметов, в том числе броп- аовое оружие и сосуды, и здесь же — три скелета сопогребенных людей.
Как было показано в предшествующих лекциях, человеческие жертвоприношения были не редкостью на ранней стадии древнего общества. Все же по громадным масштабам таких жертвоприношений шанское общество на первый взгляд кажется выходящим из ряда типологически ему подобных. Но различие состоит только в том, что ближневосточные военачальники просто убивали пленных сразу после сражепия, а шанские ненадолго оставляли их в живых и превращали обычную для ранней древности резпю в религиозный ритуал. Причина, однако, в обоих случаях была одна и та же: неспособность господствующего класса использовать большие массы пленных в производстве при все еще прнмптивпых средствах вооруженного насилия.
Важнейшим цептром шанского общества, видимо, был Аньян, а самая интересная находка здесь — это архив оракула, или так называемый Ипьский оракул, гдо обпаружепо более 100 тыс. надписей па лопаточных костях животных и панцирях черепах, из которых 41 тыс. опубликована. Эти кости и панцири служили для гадания. На них выдалбливали углубления, а затем подвергали обжигу, и по образовавшимся трещинам жрец — как правило, сам ван — определял тот или ипой ответ божества па заданный вопрос: об успехах предстоящей войны или охоты, о сельскохозяйственных работах и дожде, о градостроительстве и человеческих жертвоприношепиях богам и духам предков вапа и т. п. Например, падписей о массовых жертвоприношениях людей к настоящему времени обнаружено около 2 тыс. На кости или черепашьем панцире около «священной» трещины выцарапывалось содержапие вопроса и ответа-предсказапия, ставилась дата гадания, иногда потом делалась запись о том, сбылось ли предсказание. Так из записей для практических пужд, т. е. из сводов предзнаменований и подборок дат, постепенно выросли первые исторические хроники.
Надписи эти составлены рисуночным письмом, в котором изображения подвергались довольно сильной схематизации, и это позволяет думать, что ему предшествовало письмо более раннее.
И действительно, на шанской бропзе есть знаки-рисунки, отражающие более примитивпую форму письма. В соответствии с характером древпекитайского языка, в котором грамматические отношения выражались пе префиксами и суффиксами, а почти исключительно порядком расположения основ, древнекитайское ПИСЬМО СОСТОИТ СПЛОШЬ ИЗ идеографических 8НЭКОВ в прямом или переносном употреблении: чисто фонетические (слоговые) знаки здесь не выработались [117].
Образование и сохранение этой очень сложной системы письменности объясняется особенностями китайского языка: односложные слова не расчленялись на морфологические элементы из отдельных фонем, поэтому китайская письменность не пошла по пути создания буквенных (алфавитных) обозначений. Чисто слоговая письменность не позволила бы различать на письме многочисленные омофоны китайского языка (в устной речи для этого использовались музыкальные тоны). Китайский письменный знак должен был соответствовать только одному односложному слову.
Исследование сяотуньских гадательных надписей затрудняется тем, что фонетические реконструкции древнекитайского языка пе идут далее середины I тысячелетия до н. э., да и они вызывают сомнения. Полагают, что в оракульпых надписях отсутствуют знаки, записывающие конкретное звучание языка. Знаки гадательных надписей были папоминательными (мнемоническими) и понятийными (идеографическими), т. е. передавали понятия независимо от звучания соответствующего слова.
При всей разобщенности политических помовых цептров (входивших в военно-культовый союз, который не был объединенным государством) письменность в «обществе гадательных костей» была тем не менее, по-видимому, для всех одна. Скорее всего ее распространял культовый иньский союз (рудимент стадиально предшествующего типа объединений), хотя, возможпо, изобретена она была не только и пе обязательно именно шанцами, выделившимися в свое время из ипьского племенного союза как наиболее устойчивая его часть. Изучение знаков-рисунков па яншао- ской и лупшапьской керамике наводит некоторых исследователей на мысль об иных гипотетических очагах зарождения протоиеро- глифической письменности. Недавние же находки на керамике и литейпых формах из Учэна (в районе оз. Поян в Цзянси) десятков графических знаков, отличных от сяотупьскнх и более древних, чем они, дают возможность предполагать, что их создателями могли являться южные племена, обитавшие в бассейпо среднего течения Янцзы. У ученых есть предположения и о возможности существования в период Ипь у каких-то этнических общностей бассейна Хуанхэ (возможно, чжоусцев) зачатков и еще какой-то письменности.
411 |
Апьяпские гадательные надписи, как ужо сказано, трудны для понимания. Идеограммы гадательных надписей недостаточно однозначны, далеко не все они расшифрованы. Одни и то же знаки имели разное значение в зависимости от контекста. Не всегда зпаки удается свести к позднейшим иероглифам, терминология гаданий содержит много непонятных нам, условных, в том числе магических, обозначений; сложно отождествить, например, упоминаемые в надписях «страны света», надежно перевести соцналь-
пые и политические термины и т. п. Учитывая все это, не приходится удивляться расхождениям в толковании учеными гадательных текстов из Сяотуня и различию исторических реконструкций описываемого периода.
И все же из гадательных надписей апьянского архива удалось получить некоторую сумму сведений. Так, стало известно, что главным лицом — военным вождем, верховным жрецом и организатором производства «общества гадательных костей» — являлся правитель «города Шан», носивший титул вана. От его имепи нередко задаются вопросы гадателям, он же, Kai? правило, толкует ответы божества. Вопросы надписей касаются многих «городов» (и) и общинных объединений (фан). Среди них выделяются птанские поселения: «город (или города) Шан» (Шан и), «главный (или великий) город Шан» (да и Шан), «центральный Шап» (чжун Шан), пакопец, просто «Шап» как топоним и этпо- ним. Это может свидетельствовать о том, что местоположение оракула, т. е. древний «город» конца П тысячелетия до п. э., в пределах которого он был обнаружен, по был пи резиденцией вана области Шап, ни политическим центром того объединения, во главе которого стоял шанский вап как главный военный предводитель. Что касается самого культового оракульного центра, являвшегося межобщиппым и межплеменным, то он явно не назывался «Шан». Судя по свидетельству литературных памятников, он скорее всего именовался «Инь». Если с этим согласиться, то можно было бы понять тог парадоксальный и до сих пор не объясненный факт, что постоянно упоминаемый позднейшими источниками топоним и этноним Инь, давший название древнейшему периоду истории Китая («Иньский Китай»), ни с одним из знаков аиьяпских надписей пе отождествляется, хотя среди них обнаружены условпые имена почти всех так называемых «инь- ских правителей» из дошедшего до нас в версии позднейшего историка Сыма Цяпя царского списка династий Ипь[118]. Что жо касается названия «Шан», то оно встречается как па гадательных костях из Аньяпа, так и в нарративных памятниках в качестве наименования политического объединения и его политического центра, а также как этнонпм и топоним, отождествляясь с «династией Ипь» и являясь как бы ее вторым равноценным наименованием. Полагая, что оракульный центр в Апьяпе пазывался Ипь, мы находим достаточно логическое объяснение отсутствию знака Инь в текстах оракула: естественно, что обращающиеся к оракулу пе вопрошали о нем самом. Могло иметь место и табуирование названия оракула. Возможно, что Ипь было также самоназванием племени или союза племен в бассейне Хуанхэ.
Шанское общество находилось на грани медно-каменного и бронзового веков. Прочная оседлость отличает шанские поселения описываемой эпохи (т. е. периода «гадательных костей»: XIV— XI вв. до н. э.) от всех предшествующих. В так называемом Инь- ском Китае произошло второе крупное общественное разделение труда (на земледельцев и специализированных ремесленников). Земледельческие орудия труда все еще оставались неолитическими. Основная часть вопросов к оракулу касается видов на урожай, что указывает на большое значение земледелия для «общества гадательных костей», включавшего в себя не только шанцев (надписи донесли до нас десятки этпонимов, в том числе и чжоу — будущих завоевателей шанцев). Как и луншапьцы, шанцы возделывали сорго (гаолян), ячмень, различные виды пшеницы, просо, пайзу, вид конопли со съедобными зернами. Главными сельскохозяйственными культурами были просо, пшеница, чумиза и гаоляп. Нет пол пой ясности, был ли известен шанцам рис, по если и был, то только суходольный, ибо ирригация еще не существовала и урожай целиком зависел от дождя, о че.м имеются прямые свидетельства гадательных надписей. Кроме небольших дренажных канав, известных еще по раскопкам ранпе- иньского городища под Чжэнчжоу (Хэнапь), никаких следов искусственного орошения археологические раскопки, как и надписи, не выявляют ни у шанцев, ни у других «городов-общин» II племен, располагавшихся во второй половине II тысячелетия до н. э. в поясе плодородных долин бассейна Хуанхэ. Основной принцип практиковавшихся гидротехнических мероприятий заключался в регулировании стока рек с помощью водоотводных протоков. При раскопках под Аньяном была обнаружена система меридиональных каналов 40—70 см шириной, около 120 см глубиной при максимальной длине 60 м. Кроме злаков были известны различные садово-огородные культуры, выращивались тутовые деревья для разведения шелкопряда. Наряду с холстом изготовлялись шелковые ткани. Этим занимались только женщины. Разделение труда между женщинами и мужчинами было очень четким.
Скотоводство играло немалую роль в жизни «общества гадательных костей». Разведение быков, овец и упряжных коней для колесниц стало важным занятием. Единовременные жертвоприношения крупного рогатого скота достигали сотен голов (300— 400). На гадательных костях употреблялись специальные знаки для обозначения жертвоприношения «ста быков», «ста свиней», «десятка свиней», «десятка баранов», «десятка белых свиней». Распри из-за пастбищ были одной из причин войн шанцев с соседями.
О важном значении не только скотоводства, но и охоты говорит преобладание животных орнаментальных мотивов и сюжетных композиций^на шанской бронзе — ритуальных сосудах и оружии; Поражает реалистичность изображения шанцами зверей, о которой можно судить по бронзовым сосудам в форме тигра,
слона, носорога, буйвола, совы и т. п. Флора и фаупа бассейпа Хуанхэ отличались в те времена исключительным богатством и разнообразием. Здесь росли ива, вяз, дикая слива и груша, каштан, кедровая сосна и кипарис. Низкорослые леса и болота Северного Китая изобиловали птицей, рыбой, крупной и мелкой дичью. В районе Аньяна найдены кости оленя, тигра, медведя, барса, носорога, буйвола, пантер, антилоп, слонов, кабанов, тапиров, обезьян, лис, волков, барсуков и зайцев. Надписи говорят о больших облавных охотах, причем забитые олени и кабаны считались па «десятки». Единовременная добыча оленей, например, могла превышать 300 особей. Во время одпой из обычных охот были добыты «164 волка, 40 оленей и 1 тигр». Охоты носили коллективный характер, в них участвовало все взрослое население.
Существовали довольно крупные ремесленпые мастерские мед- пиков, косторезов, каменотесов, керамические, деревообрабатывающие и др. Их археологи обнаружили как в районе Апьяна, так и в других раппегородских поселениях шапской эпохи, в частности под г. Лояном, г. Чжэнчжоу (Хэпапь) и г, Ципцзяпом (Цзян- си). Получило развитие монументальное строительство, и в частности градостроительство; последнее было одной из важных функций вана, который должен был соответственно располагать достаточно большими материальными и людскими ресурсами. Но самым главным ремесленным производством было бронзолитейпое. Из бронзы изготовляли всю ритуальную утварь, предметы вооружения, детали колесниц и отчасти орудия труда. Археологи нашли квартал шапских металлургов с остатками их жилищ и кладбищем, где литейный инвентарь составлял характерную особенность погребений. О подлинпом профессионализме ремесленников и высоком искусстве изготовления сплавов бронзы свидетельствуют находки разнообразных по форме и сложных по технике литья (с применением разнообразных форм и литья по восковым моделям) ритуальных сосудов, отдельные экземпляры которых достигали веса более 875 кг. Видимо, первоначально шанцы были хранителями секретов литейного искусства и монополистами бронзолитейного дела в Иньском Китае. Ритуальная утварь, вероятно, изготовлялась для дома вана и храмов. Из надписей известно о существовании специальной категории вап- гунов (ремесленников вана), а также гунчэней, дичэией (храмовых ремеслепнпков). Другие ремесленники — вогуны, гуны, догу- иы,— возможно, работали па общину.
Знак Шан передает понятие «торговля, торговать»; вероятно даже, что это не первоначальное его значение, а производное: от изображения каких-то изделий шанцев, скорее всего бронзовых. Быть может, такое развитие значения иероглифа указывав! на особые функции шанцев как посредников в межобщинном и межплеменном обмене; эти функции могли способствовать их возвышению среди других раннегородских обществ бассейна среднего и нижнего течения Хуанхэ.
Однако торговля была развита еще слабо и носила меновый характер, но все же существовало общераспространенное средство платежа — раковины каури. Хождение имели как естественные раковины, так и их бронзовые имитации.
Основной формой межобщинного обмена на ближние расстояния была не торговля, а захват — самый примитивный, хищнический способ международных связей. Война стала нормой жизни шанского общества. Оракульные тексты говорят о постоянных грабительских военных походах, главной целью которых было не присвоение территорий, как позже, а тотальный захват добычи — скота, зерна и особенно пленных для массового жертвоприношения богам и предкам — до пятисот человек одновременно. Жертвоприношение духам предков ванов, духу Земли и сверхъестественным силам природы[119] составляло основу культа обитателей шапских городов и представлялось им одним из главных жизненно важных занятий. «Гадали: принести ли в жертву у алтаря Земли (ту шэ) людей из племени цян?» — подобных надписей немало на гадательных костях.
«Город Шан» возглавлял военный союз, объединявший ряд других рапнегородских обществ, видимо обязанных ему военной помощью. С этих обществ он время от времени взыскивал дань (форма своего рода международного принудительного обмена), а в случае неподчинения шел на них походом; но бывало, что такие города сами нападали па шанцев. Центральное место, которое шанцы занимали в этом союзе, получило выражение в особом их наименовании—Чжун Шан (Центральный Шан). Гадательные надписи отражают концепцию вселенной, ориентированной по четырем сторонам света с Чжун Шан как центром мироздания.
Союз городов Шан был окружен враждебными племенами, с которыми он вел постоянные войны ради захвата пленных. Агрессивность шанцев вызывала ответные действия племен, постоянно угрожавших шанским городам. Сначала особепно напряженными и частыми были войны с тибето-бпрманским племенем цянов на западе. Большой тревогой проникнуты вопросы к оракулу: «Дойдет ли враг до великого города Шан?» Борьба с соседними племенами достигла крайнего напряжения в конце XII в. до н. э., когда особенно сильным стал напор племен на юго-востоке, где, как выше упоминалось, тоже находились города-общины «шанского» типа. Это не значит, что они входили в некую «шанскую» империю: скорее всего это были самостоятельные города- государства, хотя они и могли периодически зависеть от Шан и платить ему дань. Здесь, в бассейне р. Хуай, обитали племена жэньфап, по-видимому воинственные и многочисленные. Затяжные войны с жэпьфанами и другими враждебными племенами и городами ослабили шанцев и стали в конечном счете одной ив причин их гибели, которая, однако, пришла с противоположной стороны — в XI в. до п. э. шанцы были наголову разбиты уже давно угрожавшими им и вторгшимися с запада чжоусцами.
Основу хозяйственной жизни шанцев составляли болынесемей- ные общины, группировавшиеся между собой не обязательно по родовому, но скорее уже по территориальному признаку. Создается и ванское хозяйство, выросшее из общинно-родовых хозяйств и еще тесно связанное с общиной; оно обслуживалось, видимо, по очереди всем населением. В нем, однако, могли быть и постоянные работники — храмово-правительский персонал, состоявший, по всей вероятности, в значительной мере из нешанцев по происхождению. В этом отношении интереспа категория сан (в переводе «утраченные», «беглецы»), которыми распоряжались вап и доляшостные лица я (храмовые пачальники). Это были, видимо, лица ira соседних общин, искавшие убеяшща у храма и вапа[120]. Среди них могли быть и младшие родичи из состава обедневших общинных коллективов.
Чем сильнее зависимость от неуправляемых сил природы, тем важнее представляется древним людям необходимость воздействовать па нее, тем сильпее в обществе ритуальное начало. В бассейне Хуанхэ пепериодичность дождей, от которых в основном зависело земледелие, носившее богарный характер, а также страшные разливы Хуанхэ[121], видимо, определили усиление жреческих функций вождя. Запасы правнтельско-храмового хозяйства были важным страховым, обменным, семенным и жертвенным фондом шапской общины, спасавшим население во время бедствий и неурожаев. Обряды рассматривались как важпейшее средство обеспечения благополучия обтцины.
В ритуальных пиршествах, сопровождавших жертвоприношения, во время которых происходило заклание 300—400 быков сразу, участвовало все взрослое население, исчислявшееся тысячами человек. Ван как верховный жрец выступал в качестве осповного подателя мяспой пищи, что косвенно, но зато весьма материальпо подкрепляло его престиж и авторитет. Здесь обряд жертвоприношений предстает и как коллективная форма потребления продуктов питания при коллективной форме труда: принесенные в жертву животные были в определенные периоды единственным источником мясной пищи для широких кругов населения, принимавшего участие в жертвенных ритуалах. Поразительно, что чуть ли по все жизпеппые блага шанцев (домашние животные, бронзовая утварь и оружие, колесницы и драгоценные раковины каури, золото и нефрит, сельскохозяйственная продукция, крупная и мелкая дичь, пленники войны) столь безоглядно растрачивались при жертвоприношениях богам и предкам, а также при похоронах правителей и наиболее высокопоставленных лиц. Раскопки под Аньяном, под Хуанпи (Хубэй), Сюйчжоу (Цзянсу), а также в Иду (Шаньдун), где обнаружены две огромные могилы со множеством захороненных человеческих жертв, являются ярким тому свидетельством. Можно полагать, что в условиях усилившегося обогащения отдельных родов и знатных семей это массовое уничтожение не только считалось нрипосящим им славу, но и приводило к сглаживанию крайних полюсов возникающего и прогрессирующего имущественного неравенства. И это «справедливое перераспределение богатств» тоже приписывалось мироустроительной функции вапа.
Полевые работы в правительско-храмовом хозяйстве возглавлялись ваном. Производственная функция вождя-жреца (предшественника царя) отражена в образе мифического предка и героя древнекитайских мифов — Шэпьпуна, изображающегося исполняющим земледельческие обряды. Участие в них общинников рассматривалось не как повинностная служба населепия, а как общественно полезная работа, даже как часть ритуально-магического обряда, обеспечивающего плодородие на всех полях страны. Работы иа полях вапа производились по велепию оракула и в сроки, назначаемые оракулом. Помимо призывавшихся на работу общинников — чжунов, чжунжэней — в хозяйстве вана, видимо, работал и постоянный нерсопал — чэнь, которых многие считают рабами. Все они были заняты сельскохозяйственными работами под руководством вана или лично подвлаегпых вапу доверенных лиц — сяочэней, я и др. Работы на полях вапа выполнялись, по-видимому, казенными орудиями, о чем могут свидетельствовать находки складов каменных серпов п других земледельческих орудий труда под Аньяном, рядом с храмом предков вапа, где, вероятно, и находились храмовые поля.
Среди ученых ведутся споры о социальном зпачепии терминов для групп людей, занимавшихся полевыми работами под главепством вапа. Одни считают чжунжэпей рабами, другие — свободными. Вероятпо, одпако, что знак «чжуп» по был однозначным, что часто он выступал по как социальный термин, а как обозначение всего мужского населепия опроделеппой возрастной группы, своего рода «производственников» общества (в отличие от «допропзводственнпков» и «послепропзводствеппи- ков»). Вместе с тем несомненно, что чжупи имелп отпошепие не только к хозяйству вапа, а чэни, сяочэни, дочэни и др. были связаны только с вапом. Среди чэней, видимо, были лица разных статусов: н подневольные работники типа рабов, и должностные лица (сяочэни), которые при известных обстоятельствах бывали поставлены над общинниками (чжупамп) как их начальники (например, на период выполнения ими полевых работ па дом вана), и личная стража — дружина вана (дочэпи). Чэни отличались от общинников-чжупов как стоящие впе общинного сектора, навсегда связанные с ваном и лично ему подвластные. К тому же чэни скорее всего были нешанцы по происхождению.
Чжуны же выступали в двояком качестве: они имели отношение и к коллективному хозяйству своей общины, и к хозяйству ваш».
Пахота производилась одновременно сотнями и тысячами людей. «Три тысячи людей привлечь ли к полевым работам?» — читаем вопрос к оракулу. Обработка земли осуществлялась, как правило, деревянными орудиями: бороздильной палкой, сажальным колом, двузубой мотыгой, в лучшем случае деревянной сохой-плугом с использованием тягловой людской силы (оу-гэн Работа эта была очень трудоемкой, требовала много людей. Существовал даже особый термин для понятия «единение общих сил». Известно гадание о «великом повелении вапа чжунжэням», предписывающем «совместно» заниматься полевыми работами.
Иных терминов, кроме чжун, которые могли бы быть отождествлены с общинниками, на гадательных костях не найдено, а между тем эта социальная категория, безусловно, имела первостепенное значение в шанском обществе. Несомпенна тесная связь вапа с общнпой, несомненна ведущая роль общииы в хозяйственной жизпи шапского общества, песомпспно и коллективное участие тысяч общинников в войнах и больших охотах во главе с ваном, Военпая добыча достигала тысяч нленпых (по одной из надписей, было захвачено 1656 человек), охотничья, как уже упоминалось,— сотен крупных животных.
Оружие шанцев составляли разного вида луки, секира-кинжал, копье, топор, шлем, щит, панцирь. Важный род войск (видимо, дружину вана) представляли воины па колесницах с конной упряжкой — легких четырех- или двухколесных повозках (18, 26 или 22 спицы в колесе) с дышлом, с квадратным или прямоугольным кузовом при ширине колесного хода в 3 м. Колеснипа была рассчитана на трех человек: посередине впереди стоял возница, слева — лучник, справа — копьеносец.
Первой обязанностью вана было предводительство на воине и на охоте. Войны усиливали власть вана и других военачальников, в руках которых скапливались большие богатства. Но внутри родственно-соседской общины с коллективным распределением богатеют и беднеют не индивидуумы, но болынесемейные общины. У шанцев выделились богатые и знатные роды, где внутри поколения, а затем по генеалогическому родству наследовались высшие должности, прежде всего должность вана; были роды, наследовавшие жреческие обязанности. В основе неравенства социального лежало имущественное неравенство. Рабство уже появилось и играло важную роль. Обнарун{ены пе только большие «царские», но и другие могилы, где вместе с господином погребено несколько его рабов — свидетельство зарождения частной собственности на рабов.
Анализ надписей дает возможность предполагать, что власть вана была ограничена советом. Воспоминание о зависимости власти шанского вана от общинного самоуправления — народного собрания и совета старейшин — сохранила эпическая традиция, зафиксированная в «Шу цзин» — древнейшем своде исторических преданий. Утверждение же выборных военных предводителей и глав совета старейшин (хоу, бо) нешанскнх общин — фанов, находившихся в сфере гегемонии Шан,— совершалось с санкции шанского вана. Земля находилась в общей собственности отдельных территориальных общин: когда речь идет об урожае, надписи всегда употребляют только обобщающие этнонимы или прозвища, даваемые по месту происхождения (этниконы). Однако внутри этих общин должны были существовать как владельцы средств производства отдельные болынссемейпые коллективы.
Власть вана еще не осознавалась как оторванная от парода и стоящая над общиной. Несмотря на выделение военной и жреческой зпатп, ван олицетворял единство коллектива п выступал как ставленник общин, представляющие! перед богами общие интересы, ходатайствующий через своих умерших предков, сопричисленных к богам, за общину и обеспечивающий хозяйственное благополучие страны в качестве вождя-жреца, ответственного за плодородие природы.
Нет данных, показывавших бы, что земельные территориальные захваты были целью военных походов. Видимо, члены постепенно складывавшегося управленческого аппарата в правитель- ско-храмовом секторе за свою службу пи паделов, ни рабов но получали и своего хозяйства не вели, а содержались за счет натуральных выдач. Это делает понятными постоянные вопросы вана к оракулу по форме: «Община (такая-то) соберет ли урожай в достаточном количестве?» Видимо, с этих подвластных вану общин шанцы получали дань продуктами сельского хозяйства.
Особого термина для обозначения социальной категории высокопоставленных лиц не было, но среди приближенных вана таковыми становились его доверенные лица из числа я, ли, бу, гии, инь, а среди общинников — главы общинных коллективов, упоминавшиеся выше хоу и бо. В ознаменование победы над враждебно]! общиной вап нередко приносил ее вождей в жертву своим предкам. Так были принесепы в жертву по велению оракула «три общинных вождя — старейшины (бо) цянов».
Пленных мужчин шанцы, как правило, убивали; за ними специально охотились с целью использования в жертвоприношениях. Знак фа означал одновременно и «военный поход», и «человеческое жертвоприношение» и состоял из изображения топора-секиры, отсекающей голову человека. В частности, этот знак употреблен в надписи на одном из черепков; она плохо сохранилась, но все же четко видна фраза: «Предку И принести в жертву (фа) [захваченного]... вождя-старейшину (бо) жэнь- фанов».
Захваченных в походах женщин порабощали и оставляли в хозяйстве. Опи отнюдь не считались слабым полом в нашем понимании. В ряде важных видов производственной деятельности — мотыжном земледелии, гончарном деле, ткачестве, шелководстве, виноделии и пивоварении (важнейших статьях ритуала жертвоприпошения) — они были основной рабочей силой. Не на последнем месте были женщины и в загонной охоте, и на войне, приемы которой мало отличались от охотничьих. Это объясняет сохранение почетного положения женщины в шапском обществе. Судя по тому, что в одной из больших могил в районе Аньяна женщина захоронена вместе с большим бронзовым копьем, женщины бывали и военными вождями, и предводителями на охоте. О том же свидетельствуют гадательные надписи; одна из них сообщает о восначальпице, - возглавляющей трннадцатитысячноо войско.
Массовые захоронения и жертвоприпошения пленных, копеч- по, указывают па то, что их труд как рабский по находил еще большого применения в хозяйстве. Однако есть данные об использовании пленных цяпов в охоте п скотоводстве. Военнопленные, видимо, все же спорадически использовались на тяжелых единовременных работах (вероятно, при сооружении огромных гробниц, ликвидации последствий наводнений, строительстве городов). Известно, что пленных не всегда сразу же приносили в жертву. В этпх случаях их могли предварительно использовать па трудоемких работах. Есть данные, намекающие на применение пленных в весенних земледельческих работах. Можно полагать, что опи участвовали в коллективных обрядах плодородия и лишь затем умерщвлялись в соответствии с ритуалом. Среди надписей, относящихся к этому обряду, есть, например, такая: «Ван повелел многим цяпам совершить обряд плодородия на полях».
О коллективном обряде, совершаемом регулярно по истечении определенного календарного цикла, может быть обряде типа «священного брака», свидетельствуют надписи из архива особого оракула, где гадателями являлись женщины и где не найдено надписей, связанных с ваном. В них получил отражение обряд плодородия, связанный с магией вызывания дождя. Этот обряд включал массовые человеческие жертвоприпошения Прародительнице Гэн («Седьмой»).
В надписях нередко упоминаются жепы ванов, видимо являвшиеся верховпыми жрицами. Судя по надписям, у них было свое земледельческое хозяйство и даже, как мы видели, свои вооруженные силы. Верховными жрицами могли быть матери, сестры вана, жены братьев матери вана. Жертвоприношение женским предкам рода вана — видимо, как верховным прави- уельницам-жрицам — совершалось независимо от жертв их мужьям. Об этом свидетельствуют надписи на гадательных костях. По мнению некоторых исследователей, в надписях встречается и титул великой жрицы-вождя. В этом отношении представляют интерес раскопки под Аньяном одной из самых богатых больших могил, принадлежавшей (как на то указывают именные знаки на открытых в этом захоронении священных сосудах) «Державной праматери Восьмой», «Госпоже Хао». В могило обнаружено до полутора тысяч изделий из бронзы, нефрита, слоновой кости, в том числе множество фигурок людей, судя по их одежде и внешнему виду, различного социального положения и этнической принадлежности; в ней же захоронено и 16 умерщвленных мужчин, женщин и детей. Огромное число (до 200!) ритуальных сосудов, среди них два громадных квадратных пар- пых чана весом по 117,5 кг каждый, с именной надписью, бронзовые зеркала (древнейшие из найденных на территории Китая), различные музыкальные инструменты культового назначения как бы указывают на жреческие функции погребенной высокой особы. Множество разнообразного оружия, найденного в той же могиле, по-видимому, говорит о военных обязанностях покойной «праматери», а 6000 каури — о колоссальном богатство «правительницы». Небезынтересно, что и упомянутый выше самый большой из найденных под Аньяном бронзовых ритуальных котлов весом 875 кг также снабжен надписью, свидетельствующей о его принадлежности высокой особе — «Праматери Пятой», возможно также верховной правительнице-жрице. Ряд ученых полагает, что и «Праматерь Пятая» и «Праматерь Восьмая» были женами ииьских ванов.
В «обществе гадательных костей» присутствуют значительные элементы древних родовых представлений. Развит культ богини плодородия, Великих и Высоких Прародительниц; им приносят обильные человеческие жертвы, для чего во главе с хнанским ваном специально снаряжаются военные экспедиции (чаще всего против племени цянов). Должпость вана наследовалась не от отца к сыну, но от одного брата к другому или от дяди к племяннику, причем правило генеалогического старшинства внутри поколения, как нам представляется, еще не установилось прочно. Обычны записи о жертвоприношении «многим отцам» и «многим матерям» вана. Об архаичности шаиского общества свидетельствуют употребляемые в надписях термины родства, связанные с брачно-возрастпьтмн классами, а также с нерасчленонностыо терминов родства внутри поколения и с обязательным кросскузенным браком двух экзогамных дуально-родственных групп. Лишь постепенно должность вана стала передаваться в пределах поколения, а именно от старшего брата к младшему. Только при двух последних шапских ваиах появилось наследование этой должности от отца к сыну, что говорит о торжестве отцовско-правового принципа.
Отождествление власти с магической силой рода обусловило особенности религиозных представлений шапцев. Божества в шанской религии воспринимались как перешедшие в иной мир люди, которые занимали свое место в клановой генеалогии и нуждались, как люди этого мира, в питании и заботе со стороны живущих. Культ предков, и прежде всего царских предков, был средоточием всей общественной жизни в шанском государстве. Шанский ван был одновременно первосвященником. Только он, «единственный (или первый) человек», как он себя называл, мог обращаться к божественным покровителям шанцев и лично отправлял необходимые для этого ритуалы. Наиболее тесные сношения он поддерживал с близкими предками, называемыми в гадательных надписях по именам; им он приносил наиболее обильные жертвы. Пирамиду царского клана увенчивал перво- предок и верховное божество Шанди. Обряды принесепня жертв Шапди были относительно редки и не отличались пышностью, из чего можно заключить, что шапский царь считал возможным воздействовать па верховпое божество главным образом через посредничество нижних ступеней божественной иерархии 1в. Есть упоминания о пяти помощниках Шапди, соответствовавших, вероятно, четырем сторонам света и его центру. Фигурируют » гадательных надписях и различные локальные божества, духи рек, гор и т. д. Многие из пих были божествами подвластных племен. Вместе с покойными правителями обожествлялись их жены.
У каждой общинной округи, входившей в культовый союз «общества гадательных костей», было свое основное божество — фаиди, обладавшее даром порождать плодородие и, видимо, считавшееся покровителем и предком данной группы паселепия.
В шанской религии можно различить немало черт «классического» шаманизма, характерного для мпогих народов, по особенно распространенного в северной части Азии и Америки. Шаманы и шаманки играли важную роль в царских ритуалах, призывая божества. Они также занимались изгнанием печисти. Шанской культуре свойственны многие атрибуты шаманистских веровапий: барабаны, четырехглазые маски, рога, являвшиеся символами власти (души мертвых в древнем Китае также изображались рогатыми). Посредником между миром мертвых и миром живых могла выступать птица (в частпости, ласточка). Династический миф Шан вел происхождение шанцев от некоей «темной птицы».
Религия Шап — продукт весьма стройного миросозерцания. Если рассматривать архаическую мифологию и ритуал как стремление внести порядок в бытие и укротить неподвластную человеку реальность, то надо признать, что в шанской культуре эта цель достигалась средствами именно структурного упорядочивания мира по образцу впутриклановых отношений — упорядочивания, ставившего во главу угла не личностное начало, а порядок, приписываемый обществу и природе, положение и функцию вещей в системе их связей. Примечательно, что шанское искусство характеризуется высокой степенью знаковой условности, господством симметрии и другими формами геометрической стилизации образов. Противоречие между все более усиливавшейся формализацией религиозной обрядности н экстатическим характером ша- манистских обрядов со временем вызвало кризис шаиской идеологии.
Необходимо сказать несколько слов о внешних связях шанского общества. Следует напомнить, что первичные очаги образования классового общества в Китае ие только более чем на 3500 км удалены от территории ближайшей более древней цивилизации — индской, но и отгорожены от нее, как н от других районов Азии, величайшими в мире пустынями и почти непроходимыми горными массивами. Не подлежит сомнению, что Китай, столь трудно досягаемый для древних цивилизаций Западной Азии, в то время еще не испытывал никакого влияния других классовых обществ, а развивался вполне самостоятельно по общим историческим законам. Самостоятельное в основном развитие шанского ремесла доказывается несомненной преемственностью местных культур, начиная с неолитических, а также высокими технологическими достижениями лушнаньской керамической культуры, носители которой достигли умения доводить температуру керамического обжига до точек плавления меди и бронзы.
Это по значит, конечно, что общество древнего Китая развивалось в полной изоляции: существовали весьма далеко идущие и разветвленные торговые связи с другими народами. Как и другие общества, оно не могло существовать без международного обмена.
Среднее течение Хуапхэ находится на перекрестке дорог, ведших па север и па северо-запад — к монгольским степям и оазисам Центральной Азии и на юг —к долине Янцзы. Этот регион и в эпоху Шап был прежде всего связан с Южным Китаем и странами Юго-Восточной Азии. Гигантские черепахи доставлялись от племен долины Янцзы. Раковины каури, использовавшиеся как примитивные «деньги», могли привозиться из Бирмы. С юга же поступало олово[122] в виде слитков для бронзового литья. Влияния шли и из оазисов Центральной Азии. Для отдельных форм шанской керамики известны параллели в Джем- дет-насре и Мохенджо-Даро. Аньянские нефриты, видимо, заве- ^ зоны из Центральной Азии. Некоторые зооморфные орнаменты
напоминают месопотамские: сплетенные хвостами змеи, противостоящие друг другу тигры и другие звери. Археологические данные указывают на поступление, очевидно через посредничество степных племен, товаров из Синьцзяна (Восточный Туркестан) и из Сибири. Кем осуществлялась торговля, неясно, по ею, несомненно, во многом объясняется примитивное богатство «городского» общества Шан.
Еще по теме 2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ШАН (ИНЬ):
- Общество Шан‑Инь и чжоусцы
- Династия Шан‑Инь и проблема Ся
- Глава 36. РАЗЛОЖЕНИЕ ПЕРВОБЫТНООБЩИННОГО СТРОЯ И ДРЕВНЕЙШИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ В КИТАЕ. ШАН-ИНЬ И ЧЖОУ
- Государства Шан и Чжоу.
- 4. Общество и государство в эпоху Инь
- 3. Возникновение государственности у славян. Образование древнерусского государства. Теории происхождения древнерусского государства
- 5. Возникновение государства Чжоу
- § 1. Возникновение идей правового государства
- Дорийское вторжение и возникновение Спартанского государства
- § 4. Причины возникновения государства
- 4.6. Возникновение ранних государств