<<
>>

Глава IVИ.Ф. МАНАСЕВИЧ-МАНУЙЛОВ И ЕГО МИССИЯ В 1904—1905 ГГ.

Настало время, читатель, поближе познакомиться с че-ловеком, которому выпало отстаивать российские интересы и противостоять проискам японской агентуры в Западной Европе. Такое знакомство многое даст для понимания позиции Департамента полиции относительно дальнейших шагов Акаси, а равно роли российского полицейского ведомства в предотвращении вооружения противников самодержавия внутри самой империи.

Итак, на кого же оказалась возложена столь ответственная и трудная задача поистине государственной важности?

И.Ф.

Манасевич-Мануйлов (1869—1918) происходил из бедной еврейской семьи Западного края, но родился в Сибири, куда его отец, Тодрес Манасевич был сослан за мошенничество. Здесь семи лет от роду Иван был усыновлен богатым золотопромышленником купцом Ф.С. Мануйловым, в доме которого прожил до 14 лет и был крещен. В 1880-х гг. он с семьей переехал в Петербург, где, закончив в 1887 г. реальное училище Я.Г. Гу- ревича, был записан в купеческое сословие и принял лютеранство. После знакомства с князем В.П.
Мещер-ским , человеком с обширными придворными связями (а также сводным братом нашего героя по второй версии его появления на свет), в 1888 г. Мануйлов занялся литературным трудом и одновременно стал оказывать «услуги» столичному Охранному отделению. Перейдя при содействии директора департамента духовных дел МВД А.Н. Мосолова из лютеранства в православие, с 1890 г. «русский Рокамболь» (как удачно назвал Мана- севича историк П.Е. Щеголев) стал постоянным сотруд-ником влиятельных петербургских газет «Новое время» и «Новости».

Хорошо знавший Ивана Федоровича французский дипломат Морис Палеолог позднее писал о нем: «Мануйлов — субъект интересный. [...] Ум у него быстрый и изворотливый; [...] совести у него ни следа. Он в одно время и шпион, и сыщик, и пройдоха, и жулик, и шулер, и подделыватель, и развратник [...], а вообще — милейший человек.

[...] У этого прирожденного пирата есть страсть к приключениям и нет недостатка в мужестве»'. «Манасевич-Мануйлов был рафинированным, утонченнейшим, усовершенствованным столичным Хлестако-вым XX столетия, удивительно ловким, находчивым, изворотливым», — писал спустя много лет о нашем герое русский эмигрант, однофамилец французского диплома-та, в прошлом многолетний чиновник МВД .

Согласно позднейшей справке Департамента полиции, в мае 1895 г. И.Ф. Манасевич-Мануйлов появился в Париже как репортер газеты «Новости». Здесь он познакомился со служащим парижской префектуры, которому отрекомендовался представителем МВД, посланным для не-гласной проверки деятельности Заграничной агентуры, которой-де «в Петербурге недовольны». Демонстрируя свою «особую» осведомленность об агентуре и ее основателе и тогдашнем руководителе П.И. Рачковском, Мануйлов наговорил массу глупостей. Рачковского, известного своим антисемитизмом и причастностью к фабрикации «Протоколов сионских мудрецов», он объявил евреем, его помощника — картежником и т.д. В обмен на эту «откровенность» Мануйлов предложил парижскому чиновнику за солидное вознаграждение помочь в сборе компрометирующих Рачковского сведений. Но произошел конфуз: о содержании этого разговора узнал сам объект мануйловской интриги и «пригласил» его к себе. Из беседы, в ходе которой юный Иван Федорович даже всплакнул, выяснилось, что он является орудием происков тогдашнего начальника Петербургского охранного отделения полковника П.В. Секеринского и прочих, по выражению Рачковского, «охраненских тунеядцев» . Отношения же самого Мануйлова с МВД исчерпывались тем, что в течение нескольких лет он оказывал Секеринскому «агентурные услуги», то есть, по жандармской терминологии, являлся «штучником», или мелким, маловажным агентом.

Казалось, что этот эпизод должен был зачеркнуть еще по-настоящему и не начавшуюся полицейскую карьеру Мануйлова, но не таков был Иван Федорович. В конце 1890-х гг. мы видим его уже в Риме в качестве чиновника особых поручений VIII класса при министре внутренних дел, занятого выполнением секретной миссии: формально являясь агентом по духовным делам при российском представительстве в Ватикане, на деле он занимался слежкой за кардиналом Ледоховским, по отзыву Департамента полиции, «главным руководителем антирусской агитации среди католического духовенства».

Деятельность Мануйлова в Ватикане довольно скоро (в 1901 г.) закончилась его разоблачением и чуть было не привела к скандалу, но он остался в Риме наблюдать за здешними «русскими революционными группами». В августе 1902 г. министр В.К. фон Плеве (кстати, также протеже князя Мещерского) отправляет Мануйлова в Париж с новым деликатным поручением — «установить ближайшие сношения с иностранными журналистами и представителями па-рижской прессы в целях противодействия распространению в сей прессе ложных сообщений о России» (с выделением 3 ООО рублей на полгода «на расходы»); 10 тыс. франков из личных средств Николая II Мануйлов употребляет здесь на издание пророссийской газеты «Ьа Кеуие Киззе». В 1903 г. аналогичное деликатное задание наш герой выполняет в Риме («расходы» — 700 франков в месяц ).

Уже к этому времени Мануйлов считался в Департаменте полиции личностью морально нечистоплотной, способной на мошенничество и финансовые махинации, которые, будучи человеком состоятельным (приемный отец оставил ему порядочное наследство), он творил исключительно из «любви к искусству». По отзыву коллег, «человек удивительно покладистой совести и полной готовности сделать все за хороший куш» , он доставлял своему начальству массу хлопот по урегулированию последствий своей «неаккуратности в расчетах с сотруд-никами» и частными кредиторами. Дурная репутация в какой-то степени компенсировалась энергией и ловкостью Мануйлова. С началом Русско-японской войны, в феврале 1904 г. он вновь направляется в Западную Европу с еще более серьезным, чем прежде, заданием. Помимо подкупа французской прессы ему было поручено заниматься сбором разведывательной информации о западноевропейских представительствах Японии и ряда дружественных ей государств. По возвращении в Россию в июле 1904 г., как мы уже знаем, Мануйлов выступил с инициативой создания Отделения Департамента полиции по розыску о международном шпионстве и стал его первым руководителем.

Параллельно с созданием мануйловского Отделения в августе 1904 г.

Департамент полиции с помощью все того же французского Разведочного бюро организовал внутреннее и наружное наблюдение за деятельностью японской миссии в Стокгольме и консульства в Ант-верпене, а в сентябре — японского посольства в Вене. Стремясь поставить работу всех этих агентов под свой непосредственный контроль, в октябре 1904 г. директор Департамента полиции распорядился о новой командировке Мануйлова в Париж. Ближайшим поводом к этой поездке явилась необходимость выяснить связи грузинского революционера-эмигранта Г.Г. Деканози, заподозренного в военном шпионаже, а непосредственной целью — добывание японского дипломатического шифра. Перед Мануйловым была поставлена и более об-щая задача — «организовать разведочное бюро в Вене и Париже по наблюдению за действиями японцев»' и о его поездке были извещены российские военные атташе во Франции, Италии и Австрии с предписанием оказывать ему «возможное содействие и помощь». Речь, таким образом, шла о развертывании самостоятельного аген-турного наблюдения за японскими дипломатами в Западной Европе, что, однако, не означало прекращения сотрудничества Департамента полиции с французскими спецслужбами.

Выбор Мануйлова для выполнения этой миссии объяснялся его опытом работы во Франции, а главное — успехами возглавлявшегося им Отделения по розыску о международном шпионстве. Уже в сентябре 1904 г. он, по словам жандармского подполковника В.В. Тржецяка, был неофициально признан в Департаменте «заведующим японскими делами»'. Оставив свое Отделение на попечение ротмистра Комиссарова, 13 октября Мануйлов отправился в Париж. В короткое время ему удалось «замкнуть» на себя агентов, ранее завербованных в японских миссиях французами, завести собственных (например, в Брюсселе) и с их помощью существенно пополнить имевшуюся на Фонтанке «коллекцию» японских документов, которая уже к началу августа насчитывала свыше двухсот единиц. При содействии французской тайной полиции, а также своими силами Мануйлов сумел внедрить своих агентов в посольства Японии в Париже, Гааге и Лондоне, в амери-канскую миссию в Брюсселе, итальянскую — в Париже'. Среди представленных им в Петербург бумаг находилась переписка послов Японии во Франции, Англии и Голландии со своим министром иностранных дел, донесения в Токио военных и морских атташе из Парижа и Берлина, документы японских консульств в Амстердаме и Марселе. Шифр, выкраденный агентом Мануйлова из японской миссии в Гааге, вкупе с уже имевшимся позволил «осведомляться о содержании всех японских дипломатических сношений» .

«Этим путем, — говорилось далее в департаментской справке, — были получены указания на замысел Японии причинить повреждения судам второй эскадры на пути следования на Восток» . ;

Далеко не все добытые Мануйловым японские до- ; кументы содержали важные сведения или даже просто могли быть прочитаны и переведены на русский язык. Переписка японских дипломатов вообще отличалась большим своеобразием как по форме, так и по со-держанию и была очень неравноценна. Некоторые их телеграммы, адресованные в Токио, содержали лишь выражения верноподданнических или патриотических з чувств и представляли для российской контрразведки ; мало интереса. Что же касается формы, то отдельные {

рукописные документы, выкраденные в японских мис- \ |

шифровке дипломатического кода, который использовал полковник • Акаси для переправки своих докладов в Токио» (8ег$ееу Е.У. Киззгап ] МШ(агу 1п1е1Пеепсе Т 1Ье \Уаг \УНЬ .1арап, 1904—1905.8есге1 ОрегаПопз : оп Ьапс! ап<18еа. Р. 144) — среди сохранившихся бумаг Мануйлова мы ; не найдем текста ни одного доклада М. Акаси.

1 ГА РФ. Ф. 102. ДП 00. 1904. Д. 102. Л. 10—10 об. По данным японского историка Минохара Тош, о том, что в распоряжении Пе- • тербурга есть его дипломатический шифр, в японском МИДе узнали только в конце 1904 г. от британского поверенного в делах в России сэра С. Спринг-Райса (С. $рпп§-К1се), который встретился в Берлине ^ с японским послом графом К. Иноуэ (См.: ТозИ М'тоНага. ТЬе «Ка1! Мт151ег»: Кошига Маго апс! 118-Дарап Ке1аиопз // ТЬе Киззо-Дарапезе ; \Уаг ш С1оЬа1 РегзресПуе. Шог1ё Шаг 2его/ Бдои! \Уо1Я; $1еуеп С. Магкз ' & о1Ьегз е<15. Уо1.2. ЬеМеп-ВозЮп, 2007. Р. 559—560). Несмотря на это,; лишь в 1905 г., по распоряжению министра Комура, японское внешне- политическое ведомство полностью поменяло шифровальные книги.

сиях, не удавалось прочитывать потому, что они были «зашифрованы» скорописью — «шифром», известным только автору письма и его адресату. Они и до сих пор лежат в архиве в фонде Департамента полиции непро-читанными'.

Вместе с тем многие депеши японских дипломатов, которые попали в руки Мануйлова, содержали важную информацию общеполитического и военного характера. В них освещалось отношение правительств западноевропейских государств к ходу Русско-японской войны и отдельным ее событиям, демонстрировался повышенный интерес к расследованию «гулльского инцидента» русской 2-й Тихоокеанской эскадры, шедшей на Дальний Восток, комментировалось состояние российской экономики и финансов, перемещения в высшем командном составе, настроения при дворе, шла речь о ходе закупок в Европе и транспортировке в Японию оружия и военных материалов и т.д. Надо ли говорить, что эти документы сразу направлялись Департаментом полиции «по принадлежности» — в военные ведомства и в МИД. К лету 1905 г. «агентура» Мануйлова, включавшая 10 постоян-ных служащих-французов, вела «внутреннее» наблю-дение в шведской, сербской, китайской и английской миссиях в Париже, румынском и китайском посольствах в Лондоне, японской и английской миссиях в Брюсселе, германской в Мадриде и японской в Гааге. Кроме того, ею выполнялись разовые поручения Департамента и про-должались тесные контакты с французской секретной полицией, по-прежнему снабжавшей Мануйлова копиям секретных телеграмм японских дипломатов из Парижа.

Надо сказать, что первоначально эта деятельность Мануйлова получила весьма высокую оценку в Петербурге. По итогам 1904 г. он в обход всех правил был «всемило- стивейше пожалован» орденом Св. Владимира IV степени (согласно статусу этого ордена, им мог быть награжден чи-новник не ниже VII класса, состоявший на государственной службе не менее 35 лет. Мануйлов же только что получил чин коллежского асессора (VIII класс), а стаж его государственной службы на тот момент не достигал и десяти лет). Росли авторитет и доверие к Мануйлову у петербургского начальства, росли и его «расходы». В 1905 г. вместо 45 тыс. рублей, отпущенных годом раньше, ему было ассигновано уже свыше 70 тыс. рублей, из которых на его «личное содержание» приходилось более 7 тысяч, не считая «экс-тренных» и значительных почтовых трат'.

Осыпанный золотом и почестями, Иван Федорович закусил удила... и снова зарвался. В 1905 г. он заваливает Департамент огромным количеством документов, оказы-вающихся при ближайшем рассмотрении «склеенными обрывками бумаг на японском языке из японских миссий в Париже и Гааге», «лишенными, — по отзыву Департамента, — всякого значения»'. Доверие к Мануйлову было окончательно подорвано, когда в числе присланных им «секретных» документов оказались фотокопии страниц китайско-японского словаря. Поэтому П.И. Рачковскому, который был возвращен в Департамент летом 1905 г. и, конечно, не забыл обстоятельств своей первой встречи с Мануйловым, не составило большого труда довести дело до логического конца. 28 июня 1905 г. последовало рас-поряжение всесильного товарища министра внутренних дел Д.Ф. Трепова отозвать Мануйлова из Парижа, а еще менее чем через год Иван Федорович был вообще уволен из Департамента полиции . Почти одновременно с ним, в июле 1905 г., в отставку был отправлен и давний недруг Рачковского Ратаев. Они и умерли почти одновременно: Ратаев в 1917 г. в Париже в собственной постели, а Мануйлов — годом позже в советской уже России от чекистской пули обладателем сомнительных лавров мошенника все-российского масштаба .

Вернемся, однако, несколько назад. Итак, в середине октября 1904 г. с заграничным паспортом на имя Ивана Федорова Манасевич-Мануйлов во второй раз в этом году приезжает в Париж с особой сверхсекретной мис-сией. Очень скоро в разбросанные им агентурные сети попадают письма Г.Г. Деканозова, дальнейшее наблюдение за корреспонденцией которого санкционируется на Фонтанке, 16'.

37-летний грузинский дворянин Георгий Гаврилович Деканозов (Деканози, Деканозишвили) приехал в Париж из Баку в начале 1904 г. Здесь вместе с князем А.К. Джорджадзе он начал издавать журнал «Сакартве- ло», вокруг редакции которого вскоре сформировалась Грузинская партия социалистов-федералистов-рсволюци онеров. По одним данным, средства на издание журнала Деканозов — горный инженер по профессии — получил мошенническим путем от Общества чиатурских марганцс- вопромышленников2, по другим — вместе с Джорджадзе собрал в виде пожертвований в Баку осенью 1900 г.1. Помимо издания собственного журнала летом 1904 г. Дека- нозов деятельно сотрудничал в анархистской газете «Хлеб и Воля», один из руководителей которой, В.Н. Черкезов, в личной переписке так отзывался о нем: «Он один из самых образованных, дельных и преданных людей; под скромной и тихой его наружностью скрыт сильный характер умелого и образованного революционера» . Интересно, что в те же июньские дни 1904 г., когда было написано это письмо, Деканозов познакомился с Акаси и в дальнейшем стал одним из его самых доверенных и высокооплачиваемых агентов. С помощью Деканозова Акаси приобрел нескольких сотрудников, которые разъезжали по России под видом коммивояжеров и сообщали японцу о положении в империи. Информацией о революционных событиях на Кавказе он делился с Акаси лично. По свидетельству Мануйлова, Акаси еженедельно выплачивал Деканозову «на расходы и разъезды» 2050 франков, или 750 рублей5. Таким образом, этот своеобразный заработок «умелого», но «скромного и тихого революционера» втрое превышал жалованье за-ведующего Заграничной агентурой и впятеро — самого Манасевича-Мануйлова.

Наблюдение за Деканозовым, а также перехват его кор-респонденции, организованный с помощью французских властей, вскоре показали, что между ним и Акаси, по вы-ражению Мануйлова, установились «весьма доверительные отношения, которые дают основания полагать, что Деканози работает за счет Японии» . Были получены и доказательства их сотрудничества в организации переправки в Россию нелегальной литературы. По донесениям Мануйлова в середине ноября 1904 г. в Департаменте полиции было заведено упомянутое во Введении особое дело «О предосудительной против России деятельности японского полковника Акаши и его сотрудников Деканози, Зильякуса и др.».

Однако не прошло и месяца, как из Петербурга неожиданно пришло распоряжение прекратить «заниматься этим делом», поскольку «означенным наблюдением не установлена причастность названного Деканози к военно-политической деятельности» . Иными'словами, Мануйлову предписывалось передать дальнейшую разработку Деканозова Ратаеву. Это приказание было тем более странным, что к тому времени в Департаменте имелся уже целый ряд сообщений о постоянных контактах находившихся в Европе японских официальных лиц с представителями российского освободительного дви-жения и далеко идущих планах последних. Так, в начале ноября 1904 г. начальник ФЖУ генерал Ю.Э. Фрейберг, комментируя сообщение своего агента о планируемом «финскими патриотами» народном восстании в Финляндии, нашел эти сведения «не лишенными вероятия в виду установленных тесных сношений некоторых высланных [в Швецию] патриотов с японским и английским посланниками в Стокгольме» . Правда, по свидетельству бывшего чиновника царской охранки Л.П. Меньшикова, не понаслышке знавшего состояние «розыскного дела» в Финляндии, в Департаменте полиции не очень-то верили подобным сообщениям начальника ФЖУ и «не принимали обыкновенно по ним никаких особых мер» .

В начале февраля 1905 г. русский посол во Франции А.И. Нелидов получил письмо от М-ше Маззоп — горничной одной из любимых Акаси парижских гостиниц, которая предложила свои услуги (конечно, не бесплатно) по слежке за японским полковником. 69-летний действи-тельный тайный советник Нелидов был одним из старейших и авторитетнейших чиновников МИДа*, к мнению которого в Петербурге прислушивались, хотя и знали за ним манеру порою «бить тревогу по-пустому». Его по-желание продолжить наблюдение за Деканозовым-Акаси никто оспорить не решился, и в феврале 1905 г. Мануйлов его возобновил. Благодаря горничной он получил возможность подслушивать переговоры Акаси со своими агентами во время его частых наездов в Париж, «знакомиться» с содержанием его багажа и т.п. В середине февраля Мануйлов сообщил своему петербургскому начальству об установлении «непосредственного наблюдения» за Акаси, которого он впервые назвал «одним из деятельных агентов японского правительства», возглавляющим в Европе «военно-разведочное бюро»1. Таким образом, русской контрразведке понадобился почти год, чтобы понять истинную цель пребывания Акаси в Европе и характер его миссии. Постепенно в сферу наблюдения Мануйлова попал и Циллиакус, продолжавший свои ак-тивные контакты с Акаси и Деканозовым. Поскольку в Петербург продолжали поступать и донесения Рагаева, следившего за Циллиакусом с помощью Азефа, у Департамента полиции появилась возможность пользоваться перекрестными и потому особо ценными сведениями о деятельности этой троицы.

Предложение услуг от М-ше Маззоп явилось весьма кстати, так как совпало с очередной поездкой Акаси по западноевропейским странам. Судя по его докладу, в это время японца чрезвычайно интересовали январские события в Петербурге и особенно та роль, которую сыграл в них Г.А. Гапон. Обсуждение последствий «кровавого воскресенья» для революционного движения в России, состоявшееся в Париже между Акаси, Циллиакусом и эсером Чайковским, привело их к выводу о необходимости «использовать имя Гапона» для созыва очередной межпар-тийной конференции. Скорее всего, этот разговор состоялся между 12 и 17 февраля нового стиля — соответственно, датой появления Гапона в Женеве и убийством в Москве великого князя Сергея Александровича эсеровским боевиком И.П. Каляевым.

<< | >>
Источник: Д.Б. Павлов. Японские деньги и первая русская революция Д.Б. Павлов .—М.: Вече,2011. — 288 с.. 2011

Еще по теме Глава IVИ.Ф. МАНАСЕВИЧ-МАНУЙЛОВ И ЕГО МИССИЯ В 1904—1905 ГГ.:

  1. Глава IIРУССКОЕ ОБЩЕСТВО В 1904—1905 ГГ.: ПАТРИОТЫ И «ЯПОНОФИЛЫ»
  2. Русско-японская война 1904-1905 гг.
  3. 5.2. Россия в 1905-1917 гг.5.2.1. Революция 1905-1907 гг. Причины, характер, движущие силы, основные этапы и итоги
  4. 5.2. Россия в 1905 -1917 гг. 5.2.1. Революция 1905 -1907 гг. Причины, характер, движущие силы, основные этапы и итоги
  5. ИЗ ДОНЕСЕНИЯ И.Ф. МАНАСЕВИЧА-МАНУЙАОВА П.И. РАЧКОВСКОМУ
  6. ТЕЛЕГРАММА А.М. ГАРТИНГА И.Ф. МАНАСЕВИЧУ-МАНУЙЛОВУ
  7. ШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА АЛ. ЛОПУХИНА И.Ф. МАНАСЕВИЧУ-МАНУЙЛОВУ
  8. Иранская революция 1905–1911 гг.
  9. ПИСЬМО П.И. РАЧКОВСКОГО И.Ф. МАНАСЕВИЧУ-МАНУЙАОВУ
  10. Миссия компании
  11. Миссия компании
  12. 53. Порядок формирования государственной Думы (1905–1907 гг.)
  13. ПИСЬМО П.И. РАЧКОВСКОГО И.Ф. МАНАСЕВИЧУ-МАНУЙАОВУ
  14. МИССИЯ ФИРМЫ
  15. ДОНЕСЕНИЕ И.Ф. МАНАСЕВИЧА-МАНУЙАОВА АЛ ЛОПУХИНУ
  16. Манифест 17 октября 1905 года
  17. 4.2. Миссия предприятия
  18. ДОНЕСЕНИЕ И.Ф. МАНАСЕВИЧА-МАНУЙЛОВА АЛ. ЛОПУХИНУ