Последствия кризиса для национальных рынков ценных бумаг

Внешний долг Таиланда достиг в середине 1997 г.

69,4 млрд долл., причем подавляющая его часть приходилась на долги частных компаний иностранным кредиторам. Ана­логичная ситуация сложилась в Малайзии, где внешний долг за первую половину 1997 г. увеличился за это время до 59,3 млрд долл., причем больше половины этой суммы при­ходилось на кредиты со сроком погашения до 1 июля 1998 г. Поступление все новой информации о накопленных долгах в свою очередь усиливало негативные настроения среди ино­странных инвесторов и спровоцировало изъятие ими денег.

Резкий перелом в развитии ситуации произошел 2 июля 1997 г., когда власти Таиланда вынуждены были отказаться от поддержки фиксированного курса бата и перейти к режиму «управляемого плавания». В результате его курс в июле — авгу­сте снизился почти на 20%. С середины июля активизируются спекулятивные атаки и на валюты других стран АСЕАН. На Фи­липпинах также произошел переход к режиму «плавающего» курса. Индонезия в августе 1997 г. была вынуждена отказаться от политики «валютного коридора», в результате чего курс на­циональной валюты упал с 2,6 тыс. рупий за 1 долл. на конец июня до 3,85 тыс. на начало октября. Фиксированный курс со­хранила Малайзия, но и здесь произошла существенная деваль­вация. В августе 1997 г. МВФ объявил о выделении Таиланду стабилизационных кредитов на 16,7 млрд долл., а в октябре со­гласовал с Индонезией пакет срочной финансовой помощи на 40 млрд.

Новая волна кризиса зародилась после того, как междуна­родные спекулянты сделали объектом своих атак валюту Гон­конга — одного из основных финансовых центров всего вос­точноазиатского региона. 20—23 октября 1997 г. гонконгский фондовый индекс «Хан Сен» снизился в общей сложности на 25%. Вслед за этим резкие колебания произошли на фондовых рынках всего мира: американский индекс Доу-Джонса снизил­ся 28 октября на 7,2%, на бирже в Токио падение составило 4,3%, а во Франкфурте-на-Майне — 4,2%. В России котировки «голубых фишек» снизились в конце октября на 20—30%. Та­ким образом, кризис впервые вышел за границы Восточной Азии и стал глобальным.

В ноябре эпицентр кризиса неожиданно перемещается в Южную Корею. С начала 1997 г. здесь начали обостряться про­блемы в корпоративном секторе, свидетельством чего явилось банкротство таких крупных компаний, как «Ханбо стил», «Киа» и «Джинро». В октябре правительство было вынуждено нацио­нализировать активы «Киа», после чего международные рейтин­говые агентства резко снизили оценки корейского государствен­ного долга. Это совпало по времени с кризисом фондового рынка в Гонконге. В результате паника началась и среди зару­бежных инвесторов, вложивших деньги в Южной Корее. Выяс­нилось, что внешний долг местного корпоративного сектора значительно больше, чем считалось ранее. На конец декабря 1997 г. внешняя задолженность страны достигла 153 млрд долл., причем 92 млрд долл. приходились на кредиты со сроками по­гашения в пределах одного года. К концу ноября курс местной валюты упал ниже приемлемой границы — 1 тыс. вон за 1 долл., а к концу декабря была преодолена отметка в 2 тыс. вон. В де­кабре МВФ согласовал с корейским правительством пакет сроч­ной финансовой помощи на 21 млрд долл.

К началу января 1998 г. выявились серьезные проблемы с проведением стабилизационной политики в Индонезии. Пра­вительство внесло в парламент малореалистический проект бюджета, который расходился с параметрами, согласованными с МВФ. Рынок отреагировал на это падением курса рупии до 10 тыс. за 1 долл., а фондовый индекс снизился сразу на 12%.

Практически одновременно в Гонконге потерпела бан­кротство крупнейшая инвестиционная компания «Перигрин», один их столпов местного финансового рынка. Непосредст­венной причиной этого явился невозврат кредитов, выданных индонезийской фирме — оператору линий такси «Стэди сейф», руководство которой было связано с семьей президен­та Сухарто. 13 января 1998 г. гонконгский фондовый индекс упал на 9%, импульсы кризиса вновь распространялись по всему миру. В конце января Индонезия подписала с МВФ новое соглашение, которое было направлено на ужесточение финансовой политики и быстрое проведение реформ.

В феврале—апреле 1998 г. фондовые индексы в регионе бы­ли по-прежнему подвержены резким колебаниям, но постепен­но наметилась тенденция к стабилизации и росту. К концу мар­та 1998 г. фондовый индекс в Таиланде повысился на 53%, а в Южной Корее — на 52% по сравнению с началом года. Валют­ные курсы также постепенно стабилизировались. Однако в сере­дине мая в Индонезии положение на фондовом и валютном рынках продолжало ухудшаться, что переросло в политический кризис. Это было спровоцировано отменой в соответствии с требованиями МВФ государственных субсидий на энергоноси­тели, вызвавшей резкий скачок потребительских цен. В стране начались массовые беспорядки. Торги на фондовой бирже были временно приостановлены. Рупия, стабилизировавшаяся в апре­ле 1997 г. на уровне около 8 тыс. за 1 долл., упала до 15 тыс.

Из других стран региона наиболее сильно пострадала Юж­ная Корея, где фондовый индекс снизился до минимальной за 11 лет отметки. Кризис вновь вышел за рамки региона. Волна девальваций на этом этапе захватила и японскую иену, которая в начале июня достигла минимальной за последние семь лет отметки в 140 за 1 долл. Распространились слухи о возможной девальвации юаня КНР, что означало бы новый тур девальва­ций в регионе.

Различными были не только причины, но и формы кризис­ных проявлений на фондовых рынках развитых и развивающих­ся государств. На рынках развитых стран, в первую очередь США, наблюдалось как резкое падение, так и не менее резкий рост курса акций, что создавало картину затухающих колебаний с общей тенденцией замедления темпов роста. На рынках раз­вивающихся стран обвальное падение курсов акций было растя­нуто во времени, а следовавший за ним рост был менее выра­жен. Продавцы ценных бумаг были не в состоянии продать их в полном объеме и за короткий промежуток времени. В результате процесс реализации акции растягивался во времени, а снижение их курса имело вид ступенчатого понижения.

От мирового финансового кризиса, начавшегося с валютных неурядиц Малайзии и Гонконга, особенно пострадали финансо­вые рынки новых индустриальных стран Азии и Латинской Америки и трансформируемых государств, из которых начался катастрофический отток капиталов. Ощутимый удар был нане­сен экономике и КНР, для которой Гонконг традиционно был источником валюты и инвестиций. По оценкам экспертов, из-за структурных диспропорций гонконгскому фондовому рынку по­требуется для восстановления несколько лет. Обескровливая но­вые рынки капиталов, мировой финансовый кризис замедлил экономический рост в развивающихся и трансформируемых странах. Последствия финансового кризиса в Юго-Восточной Азии ощутили на себе не только государства региона (см. табл. 18.4), но также в большей или меньшей степени практиче­ски все развивающиеся страны. Они проявились в переоценке со стороны зарубежных инвесторов инвестиционной привлека­тельности финансовых рынков развивающихся стран. Исчезла эйфория, существовавшая до кризиса, в отношении быстрого развития и высокой доходности операций на рынках развиваю­щихся стран. За этой переоценкой последовала реструктуриза­ция портфелей местных и международных инвестиционных

компаний, сопровождавшаяся сокращением инвестиций в цен­ные бумаги развивающихся стран. Замедление притока инвести­ций капитала в развивающиеся страны стало одним из основ­ных следствий кризиса в Юго-Восточной Азии.

Другим неблагоприятным последствием стало снижение по­требительского спроса в странах Юго-Восточной Азии, умень­шение импортных потребностей, с одной стороны, и расшире­ние их экспортной экспансии — с другой. Значительное обесце­нение валют создает серьезное конкурентное преимущество экспортерам этих стран. Результатом стали негативные измене­ния в торговых и платежных балансах многих государств — партнеров стран Юго-Восточной Азии.

Незадолго до азиатского биржевого кризиса недельная (16—23 октября) амплитуда колебаний индекса Доу-Джонса со­ставила 250 пунктов. Причиной этого явилось опубликование квартальных отчетов компаний, прибыли которых не соответст­вовали ожиданиям инвесторов: одних они сильно разочаровали, у других — превзошли все прогнозы. Сильные колебания фон­довых индексов спровоцировали нервозность участников рынка. В этих условиях подъем учетных ставок мог выявить чрезмерно завышенные ожидания инвесторов и спровоцировать обвал фондового рынка.

^ Тогда с заявлением о сильно раздутом курсе акций на Нью- Йоркской бирже выступил глава ФРС А. Гринспен, который от-

1 Источники: Finanual Times, 1998. — 20 февраля; Emerging Market Intestar @ lanuary.

метил, что с середины 1995 г. в США шло непрерывное повыше­ние курса акций, которое когда-то должно приостановиться. Де­тонатором взрыва на фондовом рынке США послужили действия американских инвестиционных фондов в Юго-Восточной Азии. Еще в середине октября они предпринимали новые атаки на гонконгский доллар, воспользовавшись валютным кризисом в регионе. Пытаясь не допустить девальвации, власти Гонконга провели массированные интервенции.

Гонконг — второй после Японии крупнейший финансовый рынок на Дальнем Востоке — обладал мощными золотовалют­ными резервами. О готовности поддержать гонконгский доллар в создавшейся ситуации всеми своими резервами объявило пра­вительство КНР. Тем не менее гонконгские власти прекратили интервенции и резко повысили учетные ставки. Подъем ставок негативно сказался на «перегретом» фондовом рынке Гонконга и привел к его обвалу: сводный индекс Hang Seng 28 октября 1997 г. упал сразу на 15%, а общее падение цен на акции круп­нейших компаний достигло 33%. Это вызвало цепную реакцию на фондовых рынках мира. Особенно упали «голубые фишки» в Нью-Йорке, где индекс Доу-Джонса понизился на рекордную за всю его историю абсолютную величину — 540 пунктов, или на 7%. На биржах Японии обвал составил 4,28%, Тайваня — 5,78%, Австралии — 7,2%. На Лондонской фондовой бирже индекс Fi­nancial Times упал на 10%. Потери в результате падения курса акций оценивались в 35 млрд долл. Во Франкфурте-на-Майне совокупный индекс акций снизился на 4,24%, в том числе на 3,71% подешевели акции таких компаний, как Фольксваген и Люфтганза. Хотя падение европейских индексов было сущест­венным, оно не идет ни в какое сравнение с обвалом азиатских и американских индексов (в среднем на 7,5%). В Японии, чтобы прекратить панику на фондовой бирже, вынужден был выступить премьер-министр Хосимото, в США — президент Клинтон.

Самые мощные изменения происходили на фондовом рынке США. Вслед за Доу-Джонсом 27 октября упали и другие амери­канские индексы: S&P500 — на 64,64 пункта, NASDAQ — на 115,84 пункта. Падение курса акций в Нью-Йорке продолжалось и 28 октября, сразу после начала торговой сессии индекс Доу- Джонса упал еще на 60 пунктов. Только за один этот день на Нью-Йоркской бирже поменяли владельцев 695 млн акций. Убытки понесли десятки миллионов американских семей — акционеров крупнейших американских корпораций. Но уже 29 октября IBM стала скупать свои подешевевшие акции. Те же операции проводили и другие крупнейшие фирмы. Глава

Microsoft Билл Гейтс, по оценкам потерявший 27 октября

1,4 млрд долл., уже 28 октября «отыграл» 1,2 млрд долл. В ре­зультате 28 октября индекс Доу-Джонса повысился на рекорд­ную за всю его историю величину — более чем на 300 пунктов. На американском фондовом рынке шел процесс корректиров­ки курсов акций ведущих корпораций — IBM, Microsoft, Coca­Cola, McDonalds и др.

После падения индекса Доу-Джонса курс доллара на валют­ных рынках мира снизился относительно большинства основ­ных валют, особенно японской иены, немецкой марки и швей­царского франка. Кризис на фондовых биржах вызвал панику и смятение на мировых товарных рынках. Падение цен произош­ло на цветные металлы, нефть, пшеницу, сою и хлопок. Торгов­цы опасались начала экономического спада в США и ослабле­ния потребительского спроса на товары, производство которых продолжает увеличиваться. Инвесторы обратились к золоту как к одному из средств спасения капитала в условиях падения фондовых ценностей.

От корректировки курсов акций выиграли крупнейшие аме­риканские корпорации — ведущие экспортеры США. Они полу­чили возможность по низкой цене скупить свои акции, расши­рить контроль над своими предприятиями, увеличить долю при­былей, направляемых на развитие производства и повышение конкурентоспособности. Дополнительные предпосылки для по­вышения конкурентоспособности американских корпораций создало вызванное биржевым кризисом падение курса доллара по отношению к другим основным валютам. После 27 октября вопрос о повышении учетных ставок ФРС был отложен. Оказа­лось возможным, не поднимая учетных ставок, обеспечить при­ток капитала в банки и помещение его в государственные цен­ные бумаги. Рядовые американцы, менее крупные компании и мелкие участники рынка, освободившись от стремительно деше­веющих акций, вложили остатки средств в правительственные облигации. Цена гособлигаций США поднялась, а их доход­ность только за 27 октября понизилась с 6,26 до 6,16% годовых. Связанное с этим снижение расходов американского правитель­ства на обслуживание государственного долга способствовало дальнейшему сокращению дефицита государственного бюджета и оздоровлению экономики США.

Стабильное состояние американской экономики обусловило приток в США средств с финансовых рынков Азии, Латинской Америки и трансформируемых государств Центральной и Вос­точной Европы. Огромный экономический потенциал США, мощные ТНК и инвестиционные компании снова проявили способность использовать, а иногда и создавать противоречия в рамках процесса глобализации рынка капиталов. Ресурсы, пере­брасываемые корпорациями и инвестиционными фондами в по­гоне за прибылями с одних финансовых рынков на другие, не­подвластны правительствам и во много раз превосходят ВВП стран, в которых они оперируют.

Азиатский финансовый кризис, разразившийся осенью 1997 г. в Юго-Восточной Азии, не оказал заметного воздействия на состояние дел в реальной экономике большинства развитых стран. В большей степени пострадали развивающиеся рынки таких стран, как Россия и Бразилия, и ряда других латиноаме­риканских стран. Кризис повлиял на динамику и структуру бра­зильского внутреннего государственного долга. Неуверенность в устойчивости бразильского реала (в условиях бюджетного дефи­цита и растущего отрицательного сальдо по текущим операци­ям) привела к оттоку средств с рынка правительственных долго­вых обязательств и усилению давления на национальную де­нежную единицу. Для поддержания реала и недопущения его девальвации Центральный банк Бразилии был вынужден при­бегнуть к валютным интервенциям. За октябрь—ноябрь валют­ные резервы сократились на 16,2% по сравнению с сентябрем и составили 51,2 млрд долл. Ситуация усугублялась еще и тем, что в декабре 1997 — феврале 1998 г. истекал срок погашения зна­чительной суммы внутреннего государственного долга — около 60 млрд долл.

Для стабилизации положения правительство и Центральный банк предприняли следующие меры: было увеличено количество продаж индексированных к доллару векселей казначейства и Центрального банка. Рекордный их объем был размещен на рынке в ноябре 1997 г. — около 5,5 млрд долл. В результате сумма обязательств по данным видам ценных бумаг составила более 12% внутреннего долга федерального правительства, при этом на 7 процентных пунктов был превышен установленный Центральным банком предельный объем (20% от размера ва­лютных резервов страны) краткосрочной задолженности; вре­менно сокращен (с шести до двух месяцев) минимальный срок обращения краткосрочных казначейских нот; для поддержания ликвидности национальных кредитных институтов Центральным банком были выкуплены правительственные ценные бумаги у банков и инвестиционных компаний на сумму 3,8 млрд реалов (курс реала в ноябре—декабре составил 1,1 за доллар); резко (с 1,58% в октябре до 3,05% в ноябре) повышена учетная ставка

Центрального банка и соответственно доходность государствен­ных ценных бумаг.

Для погашения основной суммы внутреннего долга и в це­лом снижения его объема правительство Бразилии наряду с поступлениями от приватизации использовало механизм кон­версии внутренней задолженности во внешнюю. Однако ввиду масштабности привлекаемых портфельных инвестиций и воз­росшей зависимости экономики от притока иностранных ре­сурсов Бразилии не удалось избежать последствий финансово­го кризиса в Юго-Восточной Азии. Объем ресурсов, изъятых иностранными инвесторами с рынка корпоративных бумаг, в октябре 1997 г. достиг 1,3 млрд долл., а за первую неделю но­ября превысил 4,5 млрд. Котировки акций упали в среднем на 35—40%, индекс Воуевра снизился на 39% (индекс отражает котировку акций 51 компании, наиболее активно торгуемых на бирже в Сан-Паулу).

Среди мер, принятых правительством и Центральным банком по поддержке рынка корпоративных бумаг, можно назвать также открытие «Национальным банком социального и экономического развития» специальной кредитной линии в 1 млрд реалов для финансирования покупки государственными и частными компа­ниями собственных акций за 50% от их продажной цены. Для стимулирования инвестиций в акции применялись и меры фис­кального характера, в частности более льготное налогообложение операций с акциями по сравнению с другими инструментами фондового рынка. Так, с 1 января 1998 г. ставка налога на доходы от операций с ценными бумагами с фиксированным доходом бы­ла повышена с 15 до 20%, в то время как применительно к акци­ям она осталась неизменной — на уровне 10%.

В декабре нетто-приток иностранных вложений в акции бра­зильских компаний составил 1,56 млрд долл., в результате чего итоговый годовой показатель достиг 12,9 млрд долл., вдвое пре­высив уровень 1996 г. Положительную роль в стабилизации си­туации сыграл и тот факт, что значительная часть операций с корпоративными бумагами на бразильском рынке носила стра­тегический, а не чисто спекулятивный характер, и это отражало стремление инвесторов укрепить свои позиции в экономике Бразилии. Кроме того, принятые экономические решения отра­жали доверие к системе государственной власти, что многократ­но усилило их положительный эффект.