<<
>>

Риторика.

Внутренняя потребность Культуры замкнуться в сфере всеобщего порождает определенные формы искусства, служащие для выражения исторического бытия как целого в его величии и опускающиеся до всего частного, отдельного, личного и в этом смысле случайного.

Великий мыслитель античной эпохи Аристотель (384-322 гг. до н э.) оставил теоретический трактат «Об искусстве поэзии» (иногда его называют также «Поэтика»), где высказано убеждение в том, что «поэзия философичнее и серьезней истории: поэзия говорит более об общем, история - о единичном». На этом основании Аристотель делил все жанры словесного искусства на высокие и низкие, противопоставляя эпос, трагедию, героическую поэму комедии, сатире, легкой поэзии, и такое деление сохранило свое значение в европейской культуре на протяжении тысячелетий вплоть до XIX в. Исходя из тех же потребностей Культуры, выработалось и особое отношение к организации языкового материала, которое тогда же, в античную эпоху, породило понятие риторики. В Риме Цицерон (106-43 гг.
до н. э.) определял ее как «особый вил искусного красноречия», выражая смысл выделенного нами прилагательного латинским словом ап$ао$а, соединявшего в себе значения «умелый», «художественный» и «искусственный». И в античную эпоху, и в течение последующих столетий рито-рика означала, во-первых, расчленение и организацию мысли по пунктам, по разделам, с выделением главного, с четкой постановкой вопроса и четкими выводами, во-вторых, - использование для выраже-ния мыслей и чувств ранее уже удачно найденных и закрепившихся в практике клишированных словесных блоков. Общий культурный смысл риторики состоял и состоит в создании текста, обеспечивающего яркость, силу и эстетическую убедительность выражения путем апелляции к логике, культурному опыту языкового коллектива, его исторической и образной памяти в несравненно большей мере, чем к непосредственному индивидуальному переживанию.

В этих условиях очень многое в повседневной жизни людей, в их верованиях, надеждах, взглядах не могло найти себе ни воплощения, ни удовлетворения в сфере высокой Культуры.

Такие взгляды, чувства и чаяния искали самостоятельную возможность выразить себя и порождали особый модус общественного сознания, альтернативный по отношению к высокой Культуре. На протяжении истории он обнаруживал себя в двух формах. Первая была характерна для развития клас-совых обществ, представлена низовой культурой народных масс и соотнесена с так называемым плебейским протестом против Культуры.

Карнавальное начало культуры. В преданиях многих народов центральную роль играет героический персонаж, ценой жертв и подвигов одолевающий царивший в мире первозданный хаос, побеждающий и изгоняющий чудовищ, которые ранее владели миром, и закладываю-щий основы цивилизации. Такое у древних греков Прометей, Он достал с неба огонь и научил людей им пользоваться, за что был страшно наказан ревнивыми богами. Таков у германцев Тор - бог плодородия и грозы, орошающей землю, защитник богов, создавших в мире поря-док, и защитник людей от великанов, что связаны с чудовищами и несут хаос. Подобные персонажи получили в науке наименование «культурный герой». Они действительно «устраивают* мир, вносят в жизнь знания и труд, ответственность и справедливую кару, строй и порядок, т. е. закладывают основы культуры. Но одна из важнейших особенностей культуры состоит в том, что знания и труд, строй и порядок, «устроенное» и упорядоченное общественное бытие, воспринимаемые с самого начала как безусловное благо, тут же обнаруживаются как нечто отличное от непосредственности существования и потому несущее в себе элемент отчужденности и принуждения. В тех же мифах и преданиях проявляется потребность человечества периодически восставать против упорядоченности и устроенности, т, е. против Культуры. В качестве носителя этого протеста рядом с культурным героем встает его диалектически отрицательная ипостась, ему враждебная и от него неотделимая. В науке такой «антигерой» получил название триксте- ра (от позднелатинского слова, позже заимствованного английским языком со значением «трюкач», «обманщик»).

Типичный трикстер, например, - один из персонажей древней скандинавской, дохристи-анской мифологии по имени Локи. По некоторым версиям мифа, Ло- ки - брат верховного бога мудрого Одина и спутник упомянутого выше Тора, изобретатель рыболовной сети. Он, таким образом, явно входит в круг культуры как двойник культурного героя. Но место его в культуре особое. Он переживает бесконечные превращения - становится то соколом, то лососем; его стихия - обман, воровство и какой- то демонический комизм, жалкий и наглый вместе. Кончает он скандалом: на пиру богов поносит их всех, разоблачает их трусость и распутство, как бы выворачивая наизнанку их устоявшиеся величественные образы и претерпевает за это от них мучительное наказание. Локи не одинок. Подобные озорники и плуты, демонически-комические дублеры культурного героя, отмечаются в мифологии разных народов. Очевидно, потребность увидеть в культуре и организованном миропорядке не только благо, но и стеснение, принуждение каждого во имя целого, и идущая отсюда привлекательность и важность противоположного, как бы самоотрицающего, начала культуры - одна из уни-версальных характеристик общественного сознания. В позднейшие эпохи рольтрикстера берут на себя шуты, «дураки», столь распространенные на Руси скоморохи. Принцип «наизнанку» продолжает жить и во всей так называемой смеховой культуре, столь подробно исследованной одним из зачинателей современной теории культуры М.М. Бахтиным. Импульсы антикультуры живут в культуре. Без них немыслимо ее бытие, а без учета их немыслимо ее познание.

Потребность дать свободу силам жизни, не получающим выхода в мироупорядочивающей и гармонизирующей Культуре, проявлялась на ранних стадиях развития особенно отчетливо в присущих многим народам обрядах и празднествах карнавального типа. Изначальная суть «карнавала» состояла в том, что в определенные моменты года (обычно после сбора урожая или при открытии кладовых с новым урожаем) на несколько дней социальная структура, культурные нормы и моральные заповеди как бы переворачивались вверх дном.

В древнем

Вавилоне на место царя избирался раб, как позже, в средние века, в Европе избирался карнавальный король шутов; в конце карнавала короля шутов судили, приговаривали к смертной казни и торжественно сжигали его чучело, но до того он оглашал завещание, в котором крас-норечиво разоблачал грехи «приличного общества». В античной Греции по завершении сбора урожая устраивались Кронии - праздник, аналогичный римским Сатурналиям. Последние, пожалуй, выражали сущность карнавала полнее всего. Неделя с 17 по 23 декабря посвящалась Сатурну - богу обильных урожаев и олицетворению «золотых» - доцивилизованных и докультурных - времен. В память о легендарных временах хозяева усаживали рабов за свой стол, угощали нх и сами им прислуживали, женщины надевали мужскую тогу, которая в этих условиях становилась символом распущенности, налагалось табу на все виды деятельности, связанные с насилием, принуждением, наказанием: судопроизводство и исполнение приговоров, проведение народных собраний и военных наборов, установление границ земельных участков и огораживание их, подведение быков под ярмо, стрижка овец. Неделя проходила в веселых застольях, во время которых люди делали друг другу подарки. Смысл этих празднеств состоял в том, что «золотой век», олицетворенный Сатурном, воспринимался народом как «время до времени», не знавшее благ, но зато не знавшее и тягот общественной организации, цивилизации и культуры.

Иную реакцию на описанные выше особенности высокой Кулыу- ры представляет так называемый плебейский протест против нее. Ярко проявился он, например, во многих ересях средневековья. Независимо от конкретного содержания каждой почти все они противопоставляли регламентированной вере, которую насаждала и жестко контролировала церковь, непосредственное общение с Богом, служение ему душой и образом жизни, а не непонятными обрядами. Поскольку же церковь ко времени развитого средневековья (ХШ-Х1У вв.), а тем более к началу Возрождения (Х1У-ХУ вв.) накопила огромные богатства и в немалой доле расходовала их на украшение храмов, покровительство искусству, собирание и переписку старинных рукописей, то протест еретиков принимал форму критики именно этой деятельности церкви, выражался в требовании простоты веры, образа жизни, в апелляции к религиозному переживанию больше, чем к знанию священных текстов, в требовании братских отношений между верующими и их равенства во Христе вместо общественной иерархии, в основе которой лежало признание благополучных и прикосновенных к учености лучшими христианами, нежели «простецов», т. е. нищих, неблагополучных и неученых. Один из самых ярких носителей этого умонастроения, Франциск Ассизский (1152-1226), так наставлял своих собратьев, отправляя их в мир для проповеди покаяния и возвра-щения к чистому евангельскому христианству: «Не опасайтесь, что мы кажемся малыми и неучеными, но без опасений и попросту возвещайте покаяние. Бог, покоривший мир, да вложит вам в душу уверенность, что в вас и через вас раздается его голос»1. Такого рода плебей-ский протест мог быть оправдан как требование социальной справедливости и потому мог нести в себе определенное положительное историческое содержание. При последовательном проведении его в жизнь, однако, культура начинала восприниматься исключительно как «дело сытых», искусство — как легкомысленная «суета сует», и то и другое становились знаком греховного отпадения от простоты веры. Везде, где берет верх эта логика, плебейский протест принимает антикультурный характер и, как во всех антикультурных движениях, в нем - независимо от чистоты помыслов инициаторов и многих участников - обнаруживаются, а потом и реализуются разрушительные потенции. Так случилось в Италии, сначала во втором и третьем десятилетиях XIV в., в движении францисканца Дольчино, а позже, в конце XV столетия, в той же Италии в движении, возглавленном доминиканским монахом Джироламо Савонаролой.

<< | >>
Источник: Под ред. С.Д. Серебряного. История мировой культуры: Наследие Запада: Античность. И Средневековье. Возрождение: Курс лекций / Под ред. С.Д. Серебряного . М.: Российск, гос. гуманит. ун-т,1998.429 с.. 1998

Еще по теме Риторика.:

  1. Основы риторики
  2. 46. РИТОРИКА
  3. 39. ПОНЯТИЕ РИТОРИКИ И ЕЕ СВЯЗЬ С ЛОГИКОЙ
  4. Предварительная отработка навыков риторики
  5. Риторика и философия: отношение к «логосу» и два типа образования
  6. Политика, философия, риторика: поиски единства
  7. Образование и письменность.
  8. Легитимация режима
  9. Образование в раннее средневековье.
  10. 1. Политология как наука и учебная дисциплина: история и современность
  11. Византийская культура.
  12. Развитие образования.
  13. Ф. ШМИТТЕРНеокорпоративизм
  14. Непосредственная подготовка к выступлению
  15. Публикации после 1990 года
  16. Основные этапы развития теории коммуникации.
  17. КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ К ГЛАВЕ 8
  18. ИСТОКИ ДИСКУРСНОГО АНАЛИЗА
  19. 8. ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ
  20. 27. ПОДРОСТОК КАК СУБЪЕКТ УЧЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ