<<
>>

Александр Македонский: «божественный царь»

«История не знает другого столь изумительного по своему ха-рактеру события; никогда: ни раньше, ни после, такому небольшому народу не удавалось так скоро и так полно ниспровергнуть господство такого исполинского государства и на месте разрушенного здания со-здать новые формы государственной и народной жизни», - пишет о походах Александра Македонского знаменитый историк эллинизма И.

Дройзен®.

Александр Македонский, ученик Аристотеля, очень любил своего наставника, помнил его уроки, но под подушкой держал не «Полити-ку», а «Илиаду» Гомера - слава древних греческих героев была для него притягательнее, чем слава «царя-философа». Александр постоянно сравнивает себя с Ахиллом - героем Гомера; по словам историка Ар- риана, описавшего поход Александра, многими своими поступками Александр «подражал Ахиллу, бывшему для него образцом с детских лет»70. Своего ближайшего друга Гефестиона Александр считает Пат- роклом» который был другом Ахилла, и когда войско Александра прибывает к Илиону, сам царь возлагает венки на могилу Ахилла, а Гефе- стион на могилу Патрокла.

Когда Гефестион умер, Александр пришел в неутешную скорбь, обрезал над трупом свои волосы, три дня ничего не ел; он велел приготовить Гефестиону погребальный костер за 10 тысяч талантов (огромные деньги) и объявил всеобщий траур. Александр велел вечно чтить Гефестиона как «героя» и устроил пышную тризну: три тысячи участников было на состязаниях в честь умер- щего. Эта скорбь Александра и похороны Гефестиона как бы воспроизводили в реальности события гомеровской поэмы.

Осознание Александром себя и своего друга как легендарных гре-ческих героев, подражание действиям персонажей Гомера - знак особого мировосприятия Александра, такого отношения к действительности, которое можно назвать мифологическим. Александр словно пытается вернуть легендарные «героические времена», воспринимающиеся философским веком и рационалистическими современниками в качестве далекой и невозвратимой «сказки»; свой поход и победы он осознает как великие свершения, достойные описания Гомером.

«Рас-сказывают, что Александр провозгласил Ахилла счастливцем, потому что о славе его возвестил на будущие времена такой поэт, как Гомер», - пишет Арриан; и добавляет, что «зависть» Александра к Ахиллу оказалась вполне оправданной: «Александр действительно имел право завидовать в этом Ахиллу: он был счастлив во всем, но тут ему не повезло - никто не рассказал человечеству о деяниях Александра достойным образом. О нем не написано ни прозой, ни в стихах; его не воспели в песнях, как... многих других, которых и сравнивать нельзя с Александром. ...Нет другого человека, который - один - совершил бы столько и таких дел; никого нельзя ни у эллинов, ни у варваров срав-нить с ним по размерам и величию содеянного. Это-то и побудило меня писать о нем...»71.

Конечно, об Александре писали и до Арриана, создавшего свое со-чинение во 11 в. н. э. Однако Арриан полагает, что это были неквалифицированные суждения; пишущие об Александре и его деяниях не смогли правдиво рассказать о нем как великом полководце, адекватно воспроизвести в своих трудах военные операции Александра и пере-дать суть его военного гения. Арриан говорит, что благодаря Ксено- фонту Афинскому и его «Анабасису» даже неудачный поход Кира Младшего «известнее людям... чем Александр и его деяния». Арриан решил исправить эту несправедливость.

Действительно, подробный «правдивый» рассказ, посвященный прежде всего военным действиям Александра, появляется только у Арриана. Ранние сочинения об Александре, принадлежавшие его современникам, расцвечены всевозможными чудесами, главное в них - не рассказ о войнах, а непомерное удивление «нечеловеческими» деяниями царя. Уже при жизни Александра возникает множество устных сказаний о нем; к III в. до н. э. относится появление первых вариантов так называемого «Романа об Александре», - анонимной «народной книги», многочисленные варианты которой дошли до средневековья и широко распространились на Западе и на Востоке. Здесь исторические события приобретают фантастический, сказочный характер: само рождение царя описано как волшебное; весь «Роман» пронизан магическими и мистическими представлениями; Александр выступает в роли полубога, а о его походе в Индию рассказано как о путешествии в неведомые сказочные страны.

В эпоху Александра уже невозможно было описывать героев с по-мощью эпических песенных сказаний, - жанр героического эпоса остался в далеком прошлом.

Но фантастический поход Александра, по сути, «неправдоподобен», а его жизнь очень смахивает на волшебную историю. Фигура Александра и его небывалый поход требуют чего-то «сказочного», - сухое рационалистическое описание событий в духе Фукидида не годится для передачи удивления и восхищения современников деяниями этого «ожившего» персонажа Гомера. Поэтому вполне закономерно, что деяния Александра и он сам увековечиваются в полуфольклорном жанре, в котором действительность предстает в фантастическом виде: парадоксальным образом оказывалось, что «правдиво» поведать об Александре Македонском можно только «преобразив» реальность в сказку.

Арриан, описывающий поход Александра как действительно происходившие военные операции, тем не менее сохраняет предание о чудесных знамениях, постоянно сопровождавших царя. Все сочинение пронизано рассказами о том, как Александр получает какое-либо знамение, которое затем подвергается толкованиям, - причем сам Александр часто выступает в роли одного из истолкователей, - после чего знамение тем или иным образом сбывается. Если посмотреть на сочинение Арриана в целом, то окажется, что весь жизненный путь Александра предопределен свыше; Арриан, то и дело подчеркивающий свое неверие в чудеса и старающийся сохранять «реалистичность», тем не менее вынужден признать, что жизнь Александра и его свершения выходят за рамки человеческих. В конце своей книги Арриан говорит: «Я думаю, что в то время не было ни народа, ни города, ни человека, до которого не дошло бы имя Александра. И я полагаю, что не без божественной воли родился этот человек, подобного кото-рому не было. На это, говорят, указывали и предсказания при смерти Александра, и разные видения, и различные сны, которые видели люди; почести, воздаваемые ему до сих пор людьми; память, которую он оставил о себе как о существе высшем...»72.

Высшим существом осознавал себя прежде всего сам Александр, - он считал себя не только древним героем, но и сыном бога, и божеством; кроме того, что он ощущал себя Ахиллом, «Александр стремился подражать и Персею и Гераклу; вдобавок, происходя из рода обоих, он возводил свое происхождение к Аммону, как возводят мифы происхождение Геракла и Персея к Зевсу»73.

Существенно, что Александр считает себя потомком Аммона, египетского бога. Египет издавна почитался греками как страна тайной мудрости и божественного знания, которому там, по преданию, в свое время обучались Пифагор, Платон и другие греческие философы; кроме того, происхождение Александра от Аммона как бы санкционировало власть Алек-сандра над Египтом, а то, что Египет — страна могущественных фараонов, переносило на Александра атрибуты абсолютной царской власти, под началом которой находятся огромныетерритории и великое множество людей.

Александр не ограничивается возведением себя к Аммону, - он дерзает «состязаться» с Дионисом. Арриан пишет, что однажды Александр «презрел Диониса», которому всегда приносил жертвы, и вместо этого совершил жертвоприношения в честь Кастора и Полидевка; на пиру после принесения жертв нашлись льстецы, объявившие, что Кастор и Полидевк, как и сам Геракл, не могут сравниться с Алексан-дром74. В другой раз Александр якобы устроил подражание вакхической процессии Диониса, возлежа на повозке в качестве самого бога (этому рассказу Арриан не доверяет)75. Когда Александр пришел в Индию, к городу Нисе, горожане выслали к нему своего правителя; он сказал, что Ниса основана Дионисом и сравнил с этим богом Александра, который «совершил дела большие, чем Дионис»76. Будучи у арабов, Александр, как пишет Арриан, узнал, что они почитают только двух богов - Небо и Диониса, причем последнего за его поход в Индию; «по мнению Александра, он был достоин того, чтобы арабы и его чтили как третьего бога, ибо он совершил подвиги, ничуть не меньшие, чем Дионис...»77.

Предложенная самим царем божественная триада: Небо - Дионис -Александр показывает уровень притязаний последнего; судя по свидетельствам современников, Александра во всех его деяниях одушевляло прежде всего желание сравняться с богами. Арриан передает следующий рассказ, связанный с темой «божественности» Александра (отмечая, что это сказание не заслуживает доверия): «Кто-то не постыдился написать, что Александр, почувствовав близкий конец, ушел с намерением броситься в Евфрат: исчезнув таким образом из среды людей, он утвердил бы в потомках веру в то, что, произойдя от бога, он и отошел к богам. Жена его, Роксана, увидела, что он уходит, и удержала его; Александр же со стоном сказал, что она отняла от него непреходящую славу: стать богом»78.

Арриан двойственно относится к обожествлению и самообожествлению Александра: с одной стороны, историк называет царя «существом высшим», с другой - в его сочинении слышится упрек Александру, стремившемуся к божественным почестям. Арриан рассказывает о том, как Александр, «воображая себя в глубине души сыном Аммона, а не Филиппа, потребовал, чтобы ему кланялись в землю»; многие не одобряли этого, и Александр сговорился с софистами, чтобы они доказали его право на такой почет. На пиру софист Анаксарх сказал, что «гораздо правильнее почитать богом Александра, а не Диониса и Геракла... Справедливее будет, если македонцы станут оказывать своему царю божеские почести. Нет ведь никакого сомнения в том, что, когда он уйдет из этого мира, они будут чтить его как бога; гораздо правильнее возвеличить его при жизни, чем чтить умершего, которому эти почести уже ни к чему»7?.

Итак, здесь снова на сцене появляется софист в роли защитника прав сильной личности, - однако теперь эти права непомерно расширялись, сильная личность непосредственно «превращалась» в бога; то, о чем один из «тридцати тиранов», Критий, только мечтал, благодаря Александру становилось реальностью греческой истории. Платон по-лагал, что хороший царь воплощает в своем государстве божественные, т. е. разумные, законы. Придворный софист Александра Анак» сарх пытается доказать, что любое действие царя является реализацией божественной справедливости: «...все, что ни установил бы Зевс, творится по справедливости, и все, что идет от великого царя, должно почитаться справедливым, во-первых, самим царем, а затем и остальными людьми»80.

Оказывалось, что, во-первых, справедлив любой поступок царя1 поскольку все происходит по воле бога, а ему ближе всего именно царь, ведущий от богов свое происхождение, то через царя божественная воля воплощается быстрее и полнее всего; во-вторых, получалось, что воля как бога, так и царя не обоснована никакими рациональными соображениями, - опровергалась «разумность» законов бога, властителя, и мироздания в целом. Самое главное заключалось в том, что теперь это было не только теоретическим «нападением» софистики на философские представления о «разумности» реальности, - фантастические деяния Александра Македонского не на словах, а на деле показывали, что сильная личность может невзирая на «разумность» дос-тигать удивительных результатов; Александр словно доказывал современникам, что действительность может в гораздо большей степени воспроизводить «сказку», чем следовать философскому трактату.

Мотивы действий Александра в его завоевательном походе явно не укладываются в рамки разумности. Когда он, не слушая мудрых увещеваний одного из полководцев, сжигает дворец персидских царей, то объясняет свой поступок необходимостью «наказать» персов за обиды, нанесенные ими эллинам. Но такое объяснение выглядит отговоркой; Арриан считает, что Александр действовал безрассудно и никакого на-казания здесь не было. Неразумные, не мотивированные реальной не-обходимостью действия царя на самом деле отражают его стремление быть великим завоевателем, превзошедшим всех бывших до него царей и героев. «Первое, что он сделал, вступив на землю Азии, - вон-зил в нее копье, дабы стала она "землей, обретенной на острие копья"». Таким образом Александр сделал первый шаг навстречу своей мечте - шаг к созданию мировой империи. И Азия пала пред ним ниц, ибо он нес в себе неодолимый «божественный порыв»81.

В речи, вложенной Аррианом в уста Александру, царь убеждает свое войско не останавливаться на достигнутом и идти дальше, покорять новые земли. Александр обещает завоевание новых стран и говорит: «...границами нашего государства будут границы, которые бог назначил земле»82. Царь, обладающий всемирным могуществом, т. е. бог на земле, - вот предел стремлений Александра.

Аристотель полагал, что его ученик сможет установить на завое-ванных землях лучшую форму правления, - и таким образом Восток будет жить по законам, сформулированным эллинскими философами. Александр идет своим путем - он перенимает обычаи персов и мидян, их одеяния, дворцовый этикете правилом божественных почестей для властелина - и тем самым, наоборот, внедряет в сознание эллинов представления Востока. Объединяя эллинов с Востоком, греческую образованность с «варварскими» культами, Александр в итоге дейст-вительно создает новый тип государственного устройства; оно, однако, не отвечает проекту учителя, - это не «политая», а монархия. Именно данный тип государственного устройства, а не демократия, господствовал в Европе на протяжении последовавшего тысячелетия.

<< | >>
Источник: Под ред. С.Д. Серебряного. История мировой культуры: Наследие Запада: Античность. И Средневековье. Возрождение: Курс лекций / Под ред. С.Д. Серебряного . М.: Российск, гос. гуманит. ун-т,1998.429 с.. 1998

Еще по теме Александр Македонский: «божественный царь»:

  1. Походы Александра Македонского.
  2. 1.Поход Александра Македонского.
  3. § 44. Александр Македонский и завоевание Востока
  4. §42. Поход Александра Македонского на Восток
  5. Империя Александра Македонского
  6. § 45. Восток и Греция после Александра Македонского
  7. 6. Какие страны завоевал Александр Македонский?
  8. 5. Поход Александра Македонского на Восток и разгром Персидской державы
  9. 1. Видение Александром Македонским мировой империи. Эллинские государства
  10. «Божественное - человеческое»: царский культ
  11. Волшебный Свет, Божественный Ток...
  12. «Царь»
  13. Македонское завоевание Греции.
  14. Эпоха Августа: «царь-избавитель»
  15. ЦАРЬ БОРИС ОКАЯННЫЙ
  16. АЛЕКСАНДРИЯ
  17. §14. Вавилонский царь Хаммурапи и его законы