<<
>>

Теоретический вызов

В восприятии денег социологами содержится явный парадокс: с одной стороны, деньги считаются центральным элементом современного общества, а с другой стороны, они по-прежнему остаются неисследованной социологической категорией.

Р. Коллинз предположил, что деньгам не уделяется должного внимания, «как если бы они были недостаточно социологичны» [СоШш 1979: 190] . Примечательно, что в «Международной энциклопедии социальных наук» рассмотрению проблемы денег отводится более тридцати страниц, но ни одна из них не посвящена их социальным свойствам. Существуют работы об экономическом воздействии денег, о количественной теории денег, о скорости их обращения, о денежной реформе — и нет ничего о деньгах как о социальной реальности [«гёаНгё 5оаа1е»], если использовать подходящее выражение Ф. Симиана [8шцапс1 1934]. Странно, что социологи уже давно занимаются исследованием социального времени и социального пространства и до сих пор обходят стороной социальные деньги. Например, в работе П. Сорокина «Социокультурная причинность, пространство и время» [Зогокт 1943] часть глав посвящена рассмотрению качественной гетерогенности времени и пространства и содержится лишь несколько общих высказываний о возможности многозначного понимания символизма денег.

Несомненно, в классических интерпретациях современного мира деньги за-нимают ключевое место.

Но как определяется это место? Классикам было несложно распознать очевидные экономические последствия монетаризации: осуществление трансакций на больших расстояниях, развитое разделение труда, неравенство и установление господства той или иной группы. При этом они указывали также и на огромную роль денег в изменении качества социальной жизни. Считалось, что деньги — как «наиболее абстрактный и безличный эле-мент человеческой жизни» [\УеЪег (1946) 1971: 331] — стояли у истоков процесса рационализации.
По мнению Г Зиммеля и К. Маркса, деньги револю- ционализировали отнюдь не только хозяйственный обмен: они фундаментально преобразовали основы всех социальных отношений, превратив личные узы в просчитываемые инструментальные связи. Как заметил Зиммель, «законченное бессердечие денег отражено в нашей социальной культуре, которая сама опре-деляется деньгами» [Зпшпе! (1900) 1978: 346]. Однако в отличие от Маркса для Зиммеля деньги — сила, не только обезличивающая [с1ерегеопа112ег], но и освобождающая. Разорвав свойственные традиционным укладам личные связи, деньги предоставили каждому индивиду свободу выбора условий хозяйственного обмена и партнеров для него.

Революционная мощь денег проистекает, предположительно, из их полной автономии по отношению к ценностям. Деньги воспринимались как прототип инструментального, калькулирующего подхода; по словам Зиммеля, это «чистейшее воплощение средств как таковых» [1Не ригез! геШсаИоп оГ теапз] [81т- те! (1900) 1978: 211]. В отличие от любого другого продукта, деньги есть абсолютное отрицание качества. В них имеет значение только количество: они превращают весь мир в «арифметическую задачу» [§ишпе1 (1908) 1950: 412].

Теоретизирования по поводу денег в сильной степени оказались под влиянием утилитаристской модели. Современная социология и поныне придерживается представления о деньгах как об абсолютно заменяемом [Гищ»1Ые], качественно нейтральном, бесконечно делимом и совершенно однородном средстве рыночного обмена [тесИит оГ тагке! ехсНап^е]. Например, в своей недавней работе «Основы социальной теории» Дж. Коулман разворачивает чрезвычайно сложный анализ социального обмена и при этом по-прежнему рассматривает деньги как принципиально безличный общий знаменатель [1трегзопа1 соттоп (ЗепоттаЮг] [Со1етап 1990: 119—131]. То же прослеживается и в работе Э. Гидценса «Последствия современности». В его рассуждениях деньги как «символический знак» служат основным примером «присущих современности разъединяющих механизмов» [сИзетЪеёсИщ» тесНашзтз].

Под последними он понимает «изъятие» социальных отношений из локальных контекстов взаимодействия и их последующее реструктурирование в неопределенной протяженности времени и пространства» [шйеПпк зрапз оГ Ите-зрасе] [О^ёепз 1990: 22, 25, 21]. Ю. Хабермас идет еще дальше, утверждая, что посредством денег экономическая система «колонизирует» жизненный мир, безостановочно и систематически разрушая «сферы действия, зависящие от социальной интеграции» [НаЪептш 1989: 327] . Таким образом, социологи, при поразительном отсутствием критических аргументов, соглашаются с представлением о том, что, достигая сферы личных отношений, деньги неизбежно меняют эти отношения в направлении инструментальной рациональности.

Я предлагаю альтернативную, дифференцированную модель денег, показывающую, как они постоянно формируются и переформируются посредством множества сетей социальных отношений и разнообразных смысловых систем. Деньги не являются ни культурно нейтральными, ни социально анонимными. Деньги без труда могут «превращать» [соггир!] ценности и социальные связи в числа, однако ценности и социальные отношения в ответ трансформируют сами деньги, наполняя их смыслом и встраивая в социальные паттерны. Несмотря на принципиальную подвижность денег [1гапзГегаЫ1ку], люди всячески стремятся встроить [етЬей] их в определенное время, место и социальные отношения. Таким образом, не существует каких-то единых, универсальных, обобщенных денег. Есть множественные деньги. Люди производят разные денежные средства для многих, а возможно, и для каждого типа социального вза-имодействия — подобно тому, как в разных социальных контекстах они используют разные языки. И «неправильное» использование тех или иных денег [птошез], т.е. неправильный выбор социальных отношений — например, попытка предложить чек на тысячу долларов при покупке газеты — вызовет справедливый гнев, удивление или смех со стороны людей. Деньги, используемые для рациональных инструментальных актов обмена, не свободны от социальных ограничений.

Это лишь особый тип социально формируемых денег [зосгаИу сге- а1ей сиггепсу], который подвергается воздействию соответствующих сетей соци-альных отношений и своего собственного набора ценностей и норм.

Здесь мы вступаем в область тонких терминологических разграничений. Некоторые аналитики предпочитают называть тот или иной объект «деньгами», только если он выпушен государством и последнее фиксирует его стоимость. Но и в этом случае мы вынуждены признать, что в одних только США правительства разных уровней выпускали банкноты, монеты и прочие средства платежа. Представьте, например, что в XIX в. в хозяйстве циркулировало более пяти тысяч банкнот, не считая многих тысяч фальшивок. Торговцы и банкиры должны были полагаться на инструкции по использованию этих банкнот, чтобы уследить за всем разнообразием денежных средств, ибо стоимость (равно как размеры и облик) банкнот варьировалась от банка к банку и от штата к штату. Вообще для клиентов банка было привычным делом уточнять, «какими именно деньгами они желают получить выплаты по своим денежным вкладам и какие именно простые векселя следует брать в уплату» [Наттопй 1967: 702—703]

Даже после того как в 1863 г. Законом о национальных банках была введена единая национальная валюта, американская денежная масса по-прежнему оставалась чрезвычайно разномастной. Новые национальные банкноты циркулировали наряду с платежными средствами, изобретенными во время Гражданской войны, среди них: так называемые гринбеки , процентные кредитные билеты, государственные векселя на предъявителя [воуегптеп! с1етапс1 по1ез], почтовые и разменные деньги, а также золотые и серебряные сертификаты, более традиционные золотые монеты и серебряные разменные монеты [см.: Рпейтап, 5сЬ\уаП2 1971. 20— 29]. Все эти официально признанные денежные средства во многих случаях были предназначены для тех или иных целей. Например, при помощи гринбеков можно было совершать большинство платежей, но их нельзя было использовать для уплаты таможенных пошлин на импортные товары или процентов по облигациям и векселям. В свою очередь золото хотя и предназначалось преимущественно для зарубежных трансакций, в определенных случаях использовалось также и для внутренних платежей — например, таможенных сборов . Сохранялись и региональные различия, поскольку Западное побережье по-прежнему пользовалось главным образом наличными деньгами. И тем не менее после Гражданской войны банкноты американского государства стали более единообразными .

Однако денежные единицы [сиггешпез] создаются не только государством. В былые времена магазины, предприятия и прочие организации в частном порядке выпускали бумажные деньги и разменные монеты. Вообще до того, как в 1862 г. Конгресс запретил подобную практику (и даже после этого), американцы реагировали на периодический дефицит разменных монет весьма изобретательно — производя денежные субституты [зиЬзШШе сиггепсу]. Есть даже пример «церковных денег»: в 1792 г. церковь города Шенектади (штат Нью- Йорк) выпустила четырехпенсовые денежные знаки [ЫиззЬаиш 1964: 42]. Еще более интересный пример — медные центы, так называемые «монеты трудного времени» [Ьагс1 Птез 1окепз]2, которые в 1830-е гг. торговцы использовали одновременно в целях коммерческой рекламы и в качестве мелких разменных монет. Бывало, монеты с патриотическими эмблемами или политическими лозунгами, высмеивавшими политику президента Джексона, оживляли процесс экономического обмена. Опять-таки во время Гражданской войны, когда серебро приобрело большую ценность в качестве металла, нежели в качестве монет, выпускаемые частным образом «шинпластеры» (мелкиебумажные деньги) и тысячи монет, выпускаемых торговцами и политиками, заменяли деньги в повседневных трансакциях. И значительная масса частных золотых монет оставалась в обращении вплоть до 1864 г. [см.: (1900) 1955; Ра1кпег 1901; Вагпагс1 1917].

Более того, если отвлечься от деятельности правительств, организаций и предприятий, мы увидим, что люди сами постоянно делают две вещи: во-первых, превращают определенные предметы (например, сигареты, почтовые марки, жетоны на метро или билеты на бейсбол) в денежные эквиваленты; а во-вторых, они так приспосабливают выпускаемые правительством денежные единицы, что имеет смысл рассматривать их как разные деньги. Именно в этом значении я и использую данный термин. У этих объектов нет общих физических характеристик. Они классифицируются в качестве разных денег в силу того, что люди используют их определенным образом и приписывают им определенный смысл — в силу разграничений, которые они привносят в повседневную социальную жизнь. Я попытаюсь показать, что целевое использование социальных денег — явление столь же мощное, сколь и официальное создание законных средств платежа.

Забавно, но когда речь заходит о деньгах, «народная социология» [Го1к зо- сю1о§у], похоже, оказывается мудрее академической. В своей повседневной жизни люди понимают, что деньги не являются чем-то абсолютно заменяемым [Гип^Ые]: ведь, несмотря на анонимность долларовых банкнот, «доллар доллару рознь». В обыденной жизни мы приписываем тому или иному виду денег особое значение и используем их определенным образом. Иногда подобное целевое предназначение денег [еагшагЫпё] проявляется весьма конкретно. Например, Л. Рейнуотер, Р. Коулман и Дж. Хэндел в работе, посвященной исследованию поведения домохозяек — представительниц рабочего класса, описывают тщательное ведение «бухгалтерии жестяных банок» [Ип сап ассоипПщ:], распро-страненное в этой среде: деньги, предназначенные для разных нужд (погашения кредита за жилье, платы за коммунальные услуги, для развлечений и т.д.), хранятся порознь в отдельных банках или надписанных конвертах [Яат\уа1ег, Со1етап, Напс1е1: 1959: 154—167]. В своем известном исследовании У Бакк описывает, как в 1930-е гг. жены безработных использовали керамическую посуду для разделения источников дохода, предназначенных для различных целей: например, выручка от сдачи внаем свободной комнаты могла пойти на выплату кредита за жилье, а заработок ребенка — на покупку школьной одежды [Вакке (1940) 1969: 142-143].

<< | >>
Источник: Сост. и науч. ред. В.В. Радаев; Пер. М.С. Добряковой и др.. Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики Сост. и науч. ред. В.В. Радаев; Пер. М.С. Добряковой и др. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН),2004. — 680 с.. 2004

Еще по теме Теоретический вызов:

  1. Вызов на ковер
  2. «Исламский вызов».
  3. 3. Международные вызовы
  4. 12. Вызов на комиссию
  5. Новые вызовы современных рынков
  6. 2.2. Кадровый менеджмент: вызовы XXI в.
  7. ВЫЗОВ, БРОШЕННЫЙ "СТАНДАРД ОЙЛ"
  8. § 3. Молодежный жаргон: игра или вызов?
  9. Революции 1830 года: вызов status quo
  10. 1.4. Теоретическая ковариация
  11. ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ
  12. 1.7. Теоретическая дисперсия выборочного среднего
  13. 5.4.4. Теоретический коэффициент эластичности
  14. Теоретическая и эмпирическая интерпретация понятия
  15. 3.2.1.7. Исходные теоретические понятия
  16. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СРАВНИТЕЛЬНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
  17. 2.2. Теоретические методы в политической науке
  18. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ
  19. Теоретические интерпретации.