<<
>>

VI Душевнобольные преступники и приюты для них. — Прирожденные преступники, смертная казнь, ссылка, заключение на неопределенное время. — Система одиночного заключения как одно из заблуждений XIX века. — Работы на воздухе в земледельческих колониях. — Привычные преступники. — Случайные преступники и злоупотребление краткосрочным лишением свободы. — Преступники по страсти, их относительная безнаказанность.

91. Что касается преступников сумасшедших или полусумас-шедших, то, как известно, после отдельных предложений, сделанных более 50 лет тому назад некоторыми психиатрами, как Сеог$е1а1 и Впеге с1е Во1шоШт, образовалась целая литература в пользу приютов для душевнобольных преступников; раздавались лишь немногие голоса, делавшие возражения и предостережения, но и эти одинокие протесты в конце концов почти совершенно исчезли среди психиатров.

Эти приюты для душевнобольных преступников начали появляться в Англии с 1786 г. и стали быстрее развиваться с 1816 г., со времени возникновения убежища Бедлама, непосредственно за тремя политическими убийствами, совершенными душевнобольными одно за другим в очень короткий промежуток времени. Эти приюты, принося большую пользу, функционируют до сих пор в Дундруме — в Ирландии (с 1850 г.), в Перте — в Шотландии (с 1850 г.), в Бродмуре — в Англии (с 1863 г.); такие же приюты можно встретить в Американских Соединенных Штатах, в Пенсильвании, в Нью-Йорке с 1874 г., в Канаде с 1877 г.
На европейском континенте до сих пор еще не существует приютов для душевнобольных преступников в настоящем смысле этого слова. Но во Франции после попытки заключать этих преступников в Бисетр создали для них с 1876 г. специальное отделение в гальонской тюрьме; в Голландии для арестантов, сделавшихся душевнобольными, служит приют Бос- мален. В Германии для них устроены особые отделения в тюрьмах в Брухзале, Вальдгейме, Галле и Гамбурге; Италия со своей стороны создала в октябре 1876 г. особое отделение для помешан-ных преступников в тюрьме в Аверзо, более благоустроенный приют в Амброджиане (в Монтелупо, в Тоскане) и в Реджио- Эмилиа исключительно для арестантов, ставших душевнобольными, с отделением для наблюдения за подсудимыми, подозреваемыми в душевном расстройстве.
В настоящее время во Франции и Италии существуют проекты учреждения настоящих приютов для умалишенных преступников, во Франции — законопроект от ноября 1882 г., в Италии — законопроект 1881 г. (март), снова представленный с несколькими изменениями в апреле 1884 г.

Опираясь на произведенное главным тюремным обществом (5ос1е(е %епега1е йез рпзопз)т исследование законодательства о душевнобольных преступниках, мы можем констатировать, что в Италии (до 1890 г.), во Франции, Германии, Австро-Венгрии, Кроации, Бельгии, Португалии и Швеции преступники, освобожденные вследствие непричастности к делу или освобожденные судом от наказания вследствие их душевного расстройства, изъяты из ведения судебной власти и остаются под более или менее добросовестным и правильным надзором административной власти. Но в Англии, Голландии, Испании, России и Италии (с 1890 г.) судебная власть в известных пределах имеет право, а во многих случаях даже обязана требовать заключения лиц такого рода в приюты для душевнобольных преступников или в обыкновенные сумасшедшие дома.

Я не имею, конечно, возможности распространяться здесь относительно практической организации приютов для умалишенных преступников; мне остается ответить лишь на немногие существенные возражения против этих приютов и затем определить, какие лица должны быть туда отправляемы. Из этих возражений я оставлю в стороне те, которые указывают на чрезмерность расходов, потому что не думаю, чтобы из-за экономии в несколько сот тысяч франков мы могли пренебрегать несравненно большим материальным и нравственным вредом, являющимся вследствие плохо организованной обороны от опасных душевнобольных. Я не буду также останавливаться на кровавых сценах, которые, как говорят, часто разыгрываются при скоплении такого рода арестантов и которые также выдвигают в качестве возражения нам.

Во-первых, в сущности, лучше, если такие сцены будут происходить между помешанными, чем вне заведения на горе полезным и честным гражданам. Затем, если учреждение хорошо организо-вано, если в нем делят душевнобольных на различные классы, сообразуясь с их характером, с их прошлым, с их болезнью и пр.

(ибо, по моему мнению, деление лиц на категории необходимо в каждом учреждении такого рода; классификация является основным принципом, душой всякого такого учреждения)130, то подобная организация, несомненно, сильно уменьшит число таких сцен по сравнению с тем, что происходит в настоящее время, будь то в стенах обыкновенного сумасшедшего дома или вне его; но на происходящие теперь сцены обращают меньше внимания, потому что они разрознены и с первого взгляда их приписывают насилию неумалишенных преступников.

Но против приютов для умалишенных преступников делают два более серьезных возражения, которые повторяются некоторыми нашими противниками с упорством, достойным лучшего применения.

Во-первых, прибегают к дилемме и говорят: совершивший данное насилие или преступник, или сумасшедший. Если это сумасшедший, говорят Фабрэ, Мендель и др., какое кому дело, что он подлежит суду; нет преступления с его стороны, так как он не был сотроз зиг, пусть его заключат в обыкновенный сумасшедший дом и, если это опасный сумасшедший, пусть к нему применят специальную дисциплину, как это делают с опасными душевнобольными непреступниками. Если же совершивший преступление действительно виновен, то пусть его попросту отправят в тюрьму.

Вот что мы на это ответим: во-первых, нельзя ограничиться указанной дилеммой, потому что она не обнимает переходных случаев, в которых даже сама отвлеченная логика признает, как сказал Каррара131, необходимым такое заключение, которое представляет собой нечто среднее между настоящим приютом для умалишенных и настоящей тюрьмой. Но особенно первая часть альтернативы, в которой дело идет о действительно сумасшедших, вовсе еще не исключает возможности учреждения особых приютов для умалишенных преступников; мне кажется совершенно ясным, что если данный субъект — просто сумасшедший (непреступник), его нужно отправить в обыкновенный приют для умалишенных; если же это сумасшедший преступник, то должны быть приняты специальные меры вместо того, чтобы предоставлять его, как при ныне действующей системе, административным властям, которых нельзя упрекнуть ни в чрезмерной, ни в очень просвещенной заботливости о сумасшедших, предоставляемых на их попечение после следствия или приговора суда; и мы хорошо знаем из столь же грустных, сколько и частых примеров, как много новых преступлений совершается лицами, которые уже один раз были оставлены на произвол своей болезни непосредственно после процесса либо после краткого заключения в доме умалишенных132.

Самое большее, что можно бы сказать, это что нет необходимости устраивать специальные учреждения, но достаточно орга-низовать специальные отделения в обыкновенных сумасшедших домах, и что этим были бы избегнуты огорчения родственников душевнобольных непреступников, когда они видят последних в обществе душевнобольных преступников, опозоренных преступлением в глазах современного общества.

Однако же основания практического характера относительно порядка и дисциплины говорят против таких специальных отделений; они представляют неудобства, уже доказанные опытом.

И кроме практических соображений против них говорят еще и соображения принципиального характера. В самом деле, если Фабрэ говорит, что «на преступника с того момента, как его признали сумасшедшим, нужно перестать смотреть как на преступника, а всецело и без оговорок сравнять его с непреступными гражданами», то мы можем противопоставить ему два соображения. Прежде всего, нельзя сравнять «всецело и без оговорок», потому что даже как сумасшедший, он отличается от других сумасшедших — он убивал, насиловал, поджигал, воровал, между тем как другие сумасшедшие были и остаются безобидными. И уголовная психология доказывает, что понятие о наказании .у умалишенных преступников то же, как и у обыкновенных преступников, но не то же, как у обыкновенных сумасшедших (Саккоцци. Ктз1а сагс., апрель 1898).

Кроме того, довод, который мы опровергаем, всецело покоится на образе мыслей, оставляемом в настоящее время наукой, именно на мысли, что сумасшествие — несчастье, между тем как преступление — дурное проявление свободной воли. Но это неверно: уже столетие установлено вопреки мнению, господствовавшему в Средние века, что сумасшествие не зависит от нашей «свободной воли», теперь же необходимо признать, что и преступление зависит от нее не более, чем сумасшествие. Преступление и сумасшествие и то, и другое являются несчастьями; отнесемся к ним обоим без злобы, но будем защищаться от них.

Итак, это возражение, что «мнимый преступник» в том случае, если он сумасшедший, должен пользоваться правами наравне с другими гражданами, не может устоять против принципов позитивной школы; к такому преступнику, как и к обыкновенному, надо применять право обороны.

Именно это соображение разрушает, по нашему мнению, второе и последнее серьезное возражение, по которому сумасшедший только в силу того, что он совершил убийство, не может будто бы навсегда быть предоставлен «на Высочайшее усмотрение», как говорят англичане, столь ревниво оберегающие свой ИаЬеаз согриз, когда дело идет о здоровых гражданах. Тотчас по выздоровлении умалишенный преступник, если даже время, которое по приговору он должен был бы просидеть в тюрьме, еще не истекло, имеет право быть выпущен на свободу. Мы не можем согласиться с этим, и психиатрия дает нам на это право, указывая на значительный процент возврата болезни во всевозможных формах умопомешательства, и особенно при некоторых наиболее опасных формах; опыт также дает нам право на это, отмечая частые случаи новых насилий, совершаемых сумасшедшими, которых нельзя было бы (будь это даже из-за финансовых соображений) по справедливости держать в обыкновенных сумасшедших домах с момента, когда они, по-видимому, совершенно выздоровели. Сколько болез-ней, которые не проходят, но от которых возможно лишь временное облегчение! Если мы не можем спасти от них индивида, постараемся по крайней мере, чтобы не страдали ни его семья, ни общество.

И мы в качестве юристов отвечаем принципом общественной обороны, соразмеряемой со степенью опасности преступника, будь он сумасшедший или нет. Пока опасность не миновала, оборона должна продолжаться; это относится к важным преступникам — убийцам, поджигателям и пр. Что касается полусумасшедших незначительных преступников, совершивших незначительные кражи, оскорбивших кого-нибудь и пр., то, конечно, можно выпустить их на свободу по прохождении ими подобающего курса лечения и после констатирования явных признаков сильного улучшения, исключая тех случаев, когда их психическая болезнь может обратить их в опасных преступников (эпилепсия, мания преследования и пр.)133. Конечно, слова Манчини совершенно согласны с принципами классической школы. «Я никак не могу понять, — говорит он, — как тот самый суд, который обязан по закону произнести оправдательный приговор, если присяжные объявят, что обвиняемый в момент преступления был не в своем уме и потому неответствен, — как этот самый суд может одновременно постановить о принудительном заключении подсудимого на какое-либо время в сумасшедшем доме... Потому ли, что сумасшедший совершил преступление"? Но ведь это неверно: тот, кто не понимал того, что он делал, кто не сознавал своих поступков и потому был признан неответственным перед законом, тот не совершил никакого преступления (но, замечу я, жертва преступления умерла, а могут быть и другие жертвы). Поэтому нет юридического основания, по которому он мог бы быть лишен возможности пользоваться свободой, в которой не отказано другим несчастным, больным той же болезнью»134.

Да, эти слова не противоречат отвлеченным юридическим принципам классической школы, но не отвечают, по нашему мнению, требованиям общественной охраны и уголовной социологии. Здесь ясно видна одна из многочисленных опасностей, которые возникают, как я уже говорил в предыдущей главе, когда прививают не кстати психиатрию к старому стволу уголовного уложения. Действительно, вот что происходит: на суде присяжных пользуются прогрессом психиатрии, чтобы доказать, что убийца умалишенный. Хорошо; но если психиатр или позитивист объявляет, что установленное безумие далеко не уничтожает опасности, а наоборот только увеличивает ее, то тогда им противополагают отвлеченные принципы, между тем как опасность для общества остается та же.

Итак, принципиальные возражения против приютов для ума-лишенных преступников исходят из классических теорий, из идеи нравственной ответственности, рассматриваемой как условие общественной обороны, а следовательно, не имеют значения по причинам, изложенным в третьей главе.

В начале XVIII века, в то время, когда все хотели вешать или даже сжигать сумасшедших преступников, один криминалист, революционер своего времени, предложил, чтобы как раз наоборот начали лечить их и затем сейчас же по выздоровлении или по крайней мере в период просветления судили и осуждали как преступников. В наши дни такое предложение показалось бы странным, но оно было провозвестником того движения, которое так удачно вызвал Беккариа. Точно так же мысль об учреждении приютов для умалишенных преступников, которая первоначально подняла такую бурю, теперь принята почти всеми криминалистами- классиками, несмотря на то, что явно противоречит их принципам; поэтому мы можем с уверенностью предсказать в недалеком будущем полное торжество наших идей, которые имеют самого могущественного и упорного союзника — факты.

Согласно принципам позитивной школы ясно, что в приюты для умалишенных преступников, которые, в сущности, подобно тюрьмам суть не что иное, как средства изоляции данного лица от общества, со специальной клинической дисциплиной, приуроченной к специальному психопатологическому характеру заключенных, должны бы быть заключены все сумасшедшие, признанные совершившими преступления, или, если этому помешают финансовые соображения, то по крайней мере все сумасшедшие, совершившие тяжкие преступления. В процессе, каким я очертил его выше, сообразно с идеями позитивной школы достаточно было бы экспертизы и приговора судьи для заключения преступника на неопределенное время, сообразно с преступлением и психопатологическими особенностями его, разумеется, с гарантией периодической ревизии. При современном положении вещей мы во всяком случае поддерживаем то мнение, что необходимо подвергать Заключению также тех сумасшедших, дела о которых были прекращены, а также тех, которые были оправданы судом, и тех, которые сошли с ума в тюрьме (законопроект ИергеНз), наконец, тех сумасшедших, которые производят насилия в обыкновенных сумасшедших домах (проект закона во Франции). Все эти три категории, намеченные законопроектом в Италии, сходны с принятыми в Англии, где, однако, из приговоренных, сошедших с ума, одних только СОПУШЗ направляют в Бродмур, а несовершеннолетних преступников отправляют в особый приют (частный) для умалишенных преступников в РШИеШп Ноизе.

Что касается душевнобольных преступников, то следует упомянуть, что статистические данные Бродмура135, тюрьмы в Валь- дгейме136 и другие статистические данные Англии137 и Италии138 единодушно указывают на следующие два очень важных факта:

на более значительное число умалишенных преступников среди военных, что объясняется частью влиянием военной жизни (в особенности на невропатов), частью небрежностью, с которой армия пополняется рекрутами, а вернее, обеими этими причинами вместе;

на то, что число умалишенных преступников увеличивается пропорционально важности и опасности преступления.

Мне кажется, что уже один этот поучительный факт красноречиво говорит в пользу приютов для умалишенных преступников.

92. Что касается прирожденных преступников, то, как говорит Маудслей, «в них мы встречаем если не выродившийся вид, то по крайней мере — и это несомненно — выродившуюся разновидность человеческого рода, и задача состоит в том, чтобы уменьшить, насколько возможно, число таких лиц». Относительно их возникает вопрос, не лучше ли было бы немедленно применять к этим несчастным смертную казнь в тех случаях, когда они совершают очень тяжкие преступления, так как они представляют постоянную опасность для общества и сами, и в лице своих детей, которым могут передать свои антисоциальные инстинкты? В данном случае более настойчиво, чем когда-либо, возникает вопрос о смертной казни, в продолжение целого столетия занимающий криминалистов, философов и общественное мнение; но, к сожалению, он вызвал целый поток сентиментальных декламаций за и против, а не позитивные наблюдения и спокойные рассуждения.

Этот вопрос уже разрешен в законодательстве Италии, которая первая из больших государств отменила смертную казнь с 1 января 1890 г., хотя фактически она уже отменила ее с 1876 г., сохраняя и применяя только в армии. Этот вопрос был уже поднят, но не обсуждался на первом международном конгрессе уголовной антропологии в Риме139, и о нем необходимо сказать здесь несколько слов.

Смертная казнь имеет противников и сторонников как среди криминалистов-классиков, так и среди позитивистов, но разногласие по этому капитальному вопросу имеет очень различные основания и значение в обоих лагерях. В самом деле, тогда как почти все классики-аболиционисты настаивают на более или менее абсолютной незаконности смертной казни, можно сказать, что, наоборот, почти все позитивисты признают, что смертная казнь, в принципе, законна; только одни из них допускают, другие оспаривают ее практическую полезность и целесообразность.

По моему мнению, смертная казнь начертана самой природой во всех уголках вселенной, во всех моментах мировой жизни. Я не думаю также, чтобы она находилась в абсолютном противоречии с правом, потому что смерть другого, когда она безусловно необходима, совершенно справедлива, например, в случае законной обороны, как личной, так и общественной; между прочим, этого мнения придерживаются Каррара140, Беккариа141 и Романьози142.

Более того, всемирный закон эволюции показывает, что прогресс всего живого совершается благодаря непрерывному подбору, происходящему путем гибели наименее приспособленных к борьбе за существование, и что этот подбор можно искусственно производить у человечества и даже до известной степени у животных, руководствуясь законами жизни, так же, как он происходит естественным путем. Итак, не было бы ничего противного не только праву, но и законам природы, если бы общество производило в своей среде такой искусственный подбор, искореняя вредные для его существования элементы, устраняя лиц антисоциальных, неприспособляемых, вредных143.

Я думаю, однако, что не нужно преувеличивать значения этих выводов, а что наоборот их нужно принимать с осторожностью, всегда необходимой в столь сложных вопросах, которые не могут быть окончательно решены одним словом. Действительно, нужно заметить, что эта идея искусственного подбора, как бы верна она ни была, перенесенная целиком в область социологии, рискует привести к невозможным выводам, если признать преобладающее значение расы перед индивидом и материальных интересов над нравственными и если не внести в нее ограничений, требуемых равновесием между правами личности и правами общества, между интересами нравственными и материальными, которые все должны быть приняты во внимание. Иначе стал бы не только законным, но даже обязательным чересчур спартанский обычай предавать смерти всех плохо приспособленных к жизни или больных неизлечимыми и заразными болезнями.

Это еще не все: одно дело — признать, что смертная казнь может быть в некоторых случаях законной, в качестве высшего и необходимого средства при ненормальных условиях и обстоятельствах, и совсем другое — признавать, что при нормальных условиях общественной жизни смертная казнь полезна и необходима. Вспомнив об изоляции виновных на неопределенное время или о депортации находящихся в распоряжении общества, нетрудно видеть, что оно может при нормальных условиях иными мерами, чем посредством смертной казни, заботиться о самосохранении, мешая антисоциальным элементам нападать на него и передавать потомству свои черты по наследству. Оставляя пока в стороне вопрос о депортации, мы можем сказать, что заключение на неопределенное время при гарантии строгого соблюдения его может быть, несомненно, действенным заместителем смертной казни.

С другой стороны, полезность и действенность этого жестокого наказания проблематичны. В самом деле, когда человек совершает преступление, он действует или под влиянием внезапного порыва страсти и, следовательно, ни о чем уже не думает или же предварительно обдумывает план действий, и тогда причиной решения является не гипотетическое сравнение смертной казни и пожизненного наказания, а надежда остаться безнаказанным.

Не будем придавать слишком большого значения словам какого-нибудь преступника, приговоренного к казни, который говорит, что боится смерти; в самом деле, во-первых, он находится под впечатлением момента, так как ведь тот же страх не заставил его отказаться от преступления именно потому, что, совершая его, он был в силу своей психической импульсивности всецело во власти соблазна. Затем, если верно, что всякий преступник, когда он уже схвачен и осужден, больше боится смерти, чем каторги (за исключением тех, однако, которые оканчивают в тюрьмах самоубийством, а также тех, которые до самого эшафота цинически издеваются над смертью), то не менее достоверно, что необходимо, как замечает Каррара, сначала схватить преступника, а это, к несчастью, случается не всегда.

Статистика также показывает, что менее частое совершение обложенных смертной казнью преступлений зависит не от числа смертных приговоров и казней, а от чрезвычайно разнообразных и гораздо более сложных факторов, что мы и видим в Италии, где, например, в Тоскане совершается несравненно меньшее количество таких преступлений, чем в других провинциях, в которых, однако, применяли смертную казнь.

Во Франции мы также видим, что, несмотря на общий рост преступности и увеличение населения, число процессов, как незаочных, так и заочных (раг соп(итасе), против обвиняемых в отравлениях, убийствах, отцеубийствах, спустилось с 560 в 1826 г. до 423 в 1881 г., несмотря на то что число случаев смертной казни уменьшилось в отношении 197 к 1; то же можИо сказать и относительно Бельгии144. Итак, из опыта действительно трудно убедиться, что смертная казнь может быть полезным орудием общественной обороны.

В последнем анализе смертная казнь в силу своей чрезвычайной простоты представляется только лишь удобной панацеей; она, конечно, не может разрешить такую сложную проблему, как проблема тяжкой преступности. Мысль убивать неисправимых является сама собой; Дидро в XVIII веке защищал смертную казнь, исходя из отрицания свободной воли; он говорил: «Что отличает людей друг от друга? Хорошие и плохие поступки. Преступник — человек, которого надо не наказывать, а уничтожать»145. Но эта мысль нуждается в необходимых ограничениях, подсказываемых другими материальными и нравственными усло-виями общественной жизни и опытом, которые одни лишь могут указать нам на действительное влияние наказаний.

Кроме этих соображений, я мог бы привести здесь и другие, но оставлю их в стороне, потому что теперь вопрос о смертной казни, почти исчерпанный юридической наукой, решается всецело личным чувством каждого отдельного человека; ограничиваясь исключительно логикой фактов, я говорю: если из смертной казни хотят извлечь некоторую пользу (например, в силу того, что она является единственным действенным средством искусственного подбора), тогда ее нужно применять последовательно и иметь храбрость казнить, например, в Италии более 1500 человек в год146; или же, если она вписана в наши кодексы как ненужное, никогда не применяемое пугало, тогда, чтобы быть последовательным, нужно отменить ее.

Надо заметить также, что наказание вообще, включая сюда и смертную казнь, не производит значительного устрашающего действия на прирожденных преступников и что, кроме того, действие сшертной казни ослабляется привычкой народа к смертным казням; при таких условиях 8 или 10 казней в год не излечат больное общество. Более того, эти редкие и всегда запоздалые приговоры имеют все дурные стороны смертной казни и ни одной из возможных хороших; с одной стороны, они возбуждают у честных людей сочувствие к преступнику и некоторую апатию к закону, с другой стороны, они возбуждают кровожадные инстинкты массы, в особенности при публичном исполнении казни147. Сам Ломброзо говорит, что лишком редкие смертные казни лишили это наказание значения как орудия подбора и как устрашающего средства. Чтобы быть логичным, нужно было бы, как я только что сказал, приводить в исполнение ежегодно более 1500 смертных приговоров. Конечно, это легко сказать, но, к счастью, при современной культурности общества нет никакой нравственной возможности привести в исполнение148.

Смертная казнь в том виде, как она существует теперь, производит действие, аналогичное действию тех пугал, которых ставят в полях, чтобы пугать птиц. Первый раз птицы думают, что это человек, и пугаются; затем замечают, что даже когда они клюют посеянные зерна, фигура не двигается; тогда все птицы перестают бояться и весело летают вокруг. Как же вы хотите, чтобы преступники боялись известной статьи кодекса, если они видят, что в действительности палач никогда не применяет ее?

Вот почему я думаю, что Гарофало149 и др. ошибочно опасались, что весть об отмене смертной казни могла бы иметь пагубное действие на наш темный и богатый воображением народ; ибо всегда этот народ меньше будет обращать внимание на законодательные формулы, чем на их ежедневное практическое применение. И если даже эта весть и смутила бы несколько умы, то ненадолго, потому что социальные условия еще не настолько бы изменились, чтобы это смущение нашло себе большую поддержку150.

Итак, раз смертная казнь является средством ненужным в обыкновенное время и не применима в таких размерах, в каких она могла бы быть пригодным средством для прирожденных и неисправимых преступников, то остается лишь сделать выбор между следующими двумя средствами избавить от них общество: пожизненная ссылка или заключение на неопределенное время в предназначенные для этого учреждения.

Остаются только эти два средства, потому что не можем же мы придавать ни теоретического, ни практического значения мнению некоторых немецких юристов (среди которых можем назвать Гольцендорфа151 и Гейера152), принятому и в Италии несколькими эклектиками и отрицающему всякое бессрочное наказание. Так, говорят: если наказание должно продолжаться всю жизнь человека, оканчиваясь только с его смертью, то в результате оно уничтожало бы нравственную и юридическую личность, поражая один из существенных элементов человеческой природы — социальный инстинкт (например, у Тропмана!), на котором покоятся все юридические отношения; кроме того, это противоречило бы попечительным функциям государства, которое в тот же момент самим фактом наказания заявляло бы, что оно их признает и собирается дать им необходимые гарантии. Срочность наказания есть одно из условий его законности, в том смысле, что индивидуальная свобода виновного должна быть ограничена в своих проявлениях, а не уничтожена правом, что случилось бы, если бы у преступника (бедный убийца!) была отнята всякая надежда когда-нибудь вновь добиться свободы (она ведь так полезна для общества!).

Однако, как можно заметить, этот принцип есть принцип а рпоп, лишенный всякого основания и в то же время очень опасный: он лишен всякого основания, потому что я не понимаю, как можно говорить о социальных инстинктах у наиболее ненормаль-ных преступников, для которых предназначаются бессрочные наказания и у которых инстинкт именно потому, что он антисоциален, рождает (если их оставляют на свободе) отношения не юридические, а преступные. Да, наконец, государство имеет право касаться индивидуальных прав и даже вовсе уничтожить их, если того требует необходимость; это — истина слишком общеизвестная, чтобы нужно было еще настаивать на ней. Принцип этот, кроме того, опасен потому именно, что он оставляет честных граждан беззащитными против самых опасных преступников. Между тем, с другой стороны, концепция «кратковременных, но интенсивных наказаний», которой проникнут итальянский уголовный кодекс и которая образует естественное следствие этого априорного принципа, является пережитком наказаний-пыток. Кроме того, «кратковременные, но интенсивные наказания» имеют еще тот недостаток, что своей кратковременностью они бесполезны для общественной обороны, а благодаря своей интен-сивности бесполезны для исправления индивида153.

Итак, для преступников наиболее опасных, неисправимых, атавистических депортация или заключение на неопределенное время являются лучшими средствами, как я сейчас это объясню.

В Италии писали очень много относительно депортации, в особенности несколько лет тому назад, когда завязалась горячая полемика между Бельтрани Скалиа, который отчаянно боролся против нее, и Черрути, Карпи и де Фореста, которые наоборот поддерживали ее с неменьшей настойчивостью; армия криминалистов разделилась на два лагеря. Так как я не могу основательно разобрать здесь этот вопрос, то отсылаю читателя к прекрасным работам Бельтрани Скалиа154 и де Фореста155; скажу только, что опыт различных государств, практиковавших ссылку в широких размерах, тративших на нее миллионы (в особенности Англия) и принужденных затем отказаться от нее, заставляет, конечно, задуматься; однако этим опытом отвергается лишь ссылка в том виде, как она практиковалась до сих пор, именно ссылка с тюрьмами за океаном. Бельтрани Скалиа вполне прав, говоря, что не лучше ли эти тюрьмы выстроить здесь — они будут стоить дешевле, но будут функционировать лучше. Пример Франции не более утешителен, по крайней мере что касается практического применения данной меры.

Между тем в пользу депортации говорит одно: когда преступник сослан пожизненно и, следовательно, имеет наименее шансов вернуться на родину, это лучшее средство очистить общество от вредных элементов и избавить от расходов на их содержание. Но в таком случае нужна простая ссылка, состоящая, как было первоначально в Англии, в оставлении ссылаемых на необитаемом острове или на пустынном континенте (конечно, дав им средства жить трудом), или же в перевозке их в страну варваров, где эти люди, бывшие в цивилизованных странах полудикарями, становились бы полуцивилизованными среди дикарей и благодаря своим физическим и психическим качествам, сделавшим их в цивилизованном обществе разбойниками и убийцами, могли бы стать здесь племенными или военными вождями дикого населения, не прибегающего к судебному разбирательству для предупреждения обид. Но я думаю, что у нас в Италии ссылка может производиться внутрь страны путем направления некоторых категорий преступников оздоровлять местности, необитаемые и необработанные вследствие малярии. Если этот бич можно усмирить лишь человеческими гекатомбами, то лучше пожертвовать для этого преступниками, чем честными земледельцами. Будем несколько меньше обращать внимания на злодеев и больше заботиться о честных рабочих и крестьянах. Пусть виновные, превращенные в пионеров цивилизации, загладят смертью свой поступок перед обществом, которое они так жестоко оскорбили156.

Вплоть до последних лет настоящая депортация за море не могла осуществиться у нас на практике, особенно вследствие трудности найти подходящее для этого место, — трудности о которой свидетельствуют и непрерывные протесты австралийских колоний против ссылки к ним английских рецидивистов; по этому поводу повторяют знаменитые слова Франклина, обращенные к Англии: «Что бы вы сказали, если бы мы стали посылать в Англию наших гремучих змей?»

Но с тех пор как Италия владеет колонией Эритреей, идея депортации проложила себе дорогу. Я сам в мае 1890 г. по этому поводу предложил в палате депутатов попробовать устроить колонию для преступников в наших африканских владениях. Принс, со своей стороны, начинает склоняться в пользу введения в Бельгии ссылки с тех пор, как образовалось государство Конго157.

Но я думаю, что ссылка не может и не должна иметь целью сама себя, то есть одно только удаление преступника. Колонии для взрослых преступников должны служить авангардом свободных земледельческих колоний158. Во всяком случае, даже если признать желательной депортацию прирожденных и неисправимых преступников внутрь страны или за море, остается вопрос, какая форма изоляции наиболее подходяща. Прежде всего возникает мысль об особом «учреждении для неисправимых»; в него помещались бы лица, совершившие такое преступление, которое по своим мотивам и обстоятельствам совершения обличает прирожденного преступника, а также совершившие определенное число рецидивов; содержащиеся в этом заведении должны быть изолированы от общества, одни пожизненно, другие на неопре-деленное время, то есть пока не будет доказательств, что они более не вредны; впрочем, это одно и то же, так как дело идет о виновных, на исправление которых уже нет надежды. Врожденный характер и наследственность преступных наклонностей у таких людей вполне оправдывают слова Кетле: «Нравственные болезни подобны болезням физическим: некоторые из них — заразные, некоторые — эпидемические, некоторые — наследственные. Пороки в некоторых семьях передаются, как золотуха или чахотка... Большинство преступлений, происходящих в какой-нибудь местности, совершается членами нескольких семей, за которыми был бы необходим особенный надзор и изоляция, подобная той, которой подвергаются больные, подозреваемые в инфекционной болезни»159. Аристотель также рассказывает о человеке, который, будучи обвинен в том, что ударил своего отца, ответил: «Мой отец бил моего деда; мой дед также бил самым жестоким образом моего прадеда; вот мой сын: еще не достигнув зрелого возраста, он не пожалеет для меня ни насилий, ни побоев»160. Плутарх же добавляет: «Дети порочных и злых людей имеют одинаковый характер со своими отцами»161.

Таким образом, становится понятным воззрение Платона, который хотя и «допускает в принципе, что дети не должны ни в каком случае страдать за преступления своих родителей, предусматривает, однако, такой случай, когда отец, дед и прадед были приговорены к смертной казни, и предлагает, чтобы потомство их было изгнано из государства как принадлежащее к неисправимому роду»162. Эта мысль, которую Каррара называет «ложной», в своей основе вполне справедлива.

Если мы знаем, например, что при основании Демецом знаменитой земледельческой колонии в Метрэ (1839), о которой тогда так много говорили и о которой по обыкновению забыли впоследствии, на 4454 детей 871 (20%) были детьми осужденных, то невольно приходит на ум, что государство должно было бы не изгонять, а заботиться об этих несчастных семьях и, как предложил Крофтон, заключать в школы возрождения (тамопз йе гё/огтаНоп) или в ремесленные школы детей осужденных преступников163.

Относительно пожизненной или неопределенной по сроку изоляции взрослых преступников и рецидивистов сходятся во мнениях: в Италии — ЬотЬгозо|64, Сигс'ю, ВагтР65, Бог!а166, Татазыа*61 и Гарофало168; во Франции — йе8ртет, ЬаЬаИз(ет, 775о("\ Минцлов172, ЬеуеНГет; в Англии — Маут) в Германии —

КгаереНпт и ЫНеШИаР76, в Австрии — Вальберг177; в Швейцарии — СиШаитет; в Америке — Шпез™ и №у1апс1т\ в Голландии — Уап Нате1ш; в Португалии — Ьисазт и др.

Только мне казалось бы, что число рецидивов, служащее основанием для признания неисправимости преступника, должно изменяться сообразно со свойствами преступлений и преступников, смотря по тому, насколько рецидив является специфическим, о чем я уже говорил в первой главе. Так, например, для убийц или воров-убийц достаточно было бы первого преступления, как уже заметил Гарофало, чтобы назначить им неограниченное по сроку заключение, когда экспертиза признает их прирожденными преступниками. Зато для других менее важных преступлений, как изнасилование, раны, воровство, мошенничество, следовало бы установить, что только после 2, 3 или 4 рецидивов виновных следует присуждать к заключению вместе с неисправимыми.

Эти идеи недалеки от практики, сложившейся в странах, где классические уголовные теории имеют менее авторитета и где практические предложения встречают меньше противодействия со стороны метафизических предрассудков. Так, мы видим, что Франция после указаний РеШт и АН%пеге(]м, особенно после пропаганды КешасН'а185, предшествуемой заявлениями Мишо186 и сопровождавшейся несколькими аналогичными заявлениями187, издала в 1885 г. закон, по которому после известного числа рецидивов преступники присуждаются к пожизненной реле- гации188.

Миггау Вгом>п и Вакег предложили на конгрессе в Стокгольме и развили в 8оае!е йез рпзопз систему «совокупных и прогрессивных приговоров», применяемую, хотя и не всегда, в Англии к упорным рецидивистам, при которой продолжительность наказания за каждый рецидив возрастает почти в геометрической прогрессии189. Эта система, изложенная ПеИ'ом и 1Уа1(оп Реагзоп'ом в заседании Английского общества во имя прогресса социальных наук (октябрь 1871), затем Сох'ом и Са1Гем (начальник полиции в Глазго) в заседаниях 1874 г.190, была уже принята, как указывал Моиа{, уголовным кодексом Индии и применялась затем в Японии по декрету, постановлявшему, что виновный в четвертом рецидиве подлежит пожизненному наказанию191. Представитель Канады на конгрессе в Стокгольме представил доклад, в котором говорил: «Краткосрочные наказания при своем повторении увеличивают число преступлений. После первого осуждения значительное число заключенных этой категории становится профессиональными преступниками (настоящими преступниками по приобретенной привычке). Профессиональных воров, привычных преступников, за редким исключением, нужно было бы приговаривать к пожизненному наказанию или к наказанию, рассчитанному по сроку на то время, которое они, вероятно, еще проживут»192. Проект русского уголовного уложения (1883), статья 56193, швейцарский проект, признающий изоляцию на неопределенное время для рецидивистов, и статья 81 итальянского уголовного кодекса показывают нам, как свет новых идей проникает в замкнутую область уголовного законодательства; вот, следовательно, еще указание на их недалекую победу. Наконец, сенатор Беранже еще недавно с величайшим уважением отзывался о принципах позитивной школы, представляя законопроект как раз о прогрессивном увеличении наказания в случае рецидива194, проект, который вместе с условным осуждением стал для Франции законом 27 марта 1891 г.

Итак, очень вероятно, что сами юристы-классики в конце концов признают изоляцию неисправимых преступников на неопределенное время, как признают и приюты для умалишенных преступников — оба нововведения, одинаково противоречащие их юридическим принципам в их строго последовательном развитии. Что это верно, видно из того, что даже на тюремном конгрессе в С.-Петербурге впервые был предложен следующий двойной вопрос: можно ли допустить, чтобы некоторые преступники считались неисправимыми и, в случае утвердительного ответа, какие меры нужно принять, чтобы оградить общество от преступников этой категории? И Спасович в докладе, сделанном им от имени Петербургского юридического общества, признал, что «этот вопрос носит печать своего происхождения. Из всех вопросов программы он один, видимо, вдохновлен началами новой позитивной школы уголовной антропологии, теории которой, широко распространившиеся за пределы страны, давшей ей начало, — Италии, клонятся к коренному преобразованию как науки, так и законодательства, как уголовного закона, так и судопроизводства, как понятия преступления, так и средств укрощения преступлений». И конгресс одобрил проект «специальных мер» против рецидивистов195. В том же смысле высказался Международный союз криминалистов на заседании в Берне (август 1890)196.

93. Теперь относительно прирожденных преступников и неис-правимых рецидивистов возникает вопрос о практической организации удаления их из общества на неопределенное время. Как это уже отметил Тард, за последнее столетие в тюремном деле сделаны или, вернее, получили развитие два крупных нововведения, которые еще до сих пор взапуски стараются усвоить себе различные государства, — это штрафная колонизация, по отношению к которой депортация является лишь одной из важных разновидностей, и одиночное заключение*97. К этому можно прибавить, что одиночное заключение получило значительное преобладание после того, как перешло из Америки к нам в Европу, где его славе содействовали одиночные тюрьмы св. Михаила в Риме и в Генте.

Система одиночного заключения, явившаяся как реакция против невероятного физического и нравственного гниения заключенных в общих помещениях тюрем и на галерах, могла находить и еще находит много сторонников, что зависит отчасти от духа пиетизма и церковного покаяния, всегда с ней соединяющегося. Но она не может устоять против объективной критики. И в самом деле, даже среди тюрьмоведов уже замечается движение против одиночного заключения. Сначала проповедовали абсолютное и непрерывное уединение днем и ночью (8о1Нагу соп/тетеШ). Потом заметили, что это, конечно, не содействует исправлению преступника, и тогда, оставив в силе одиночество днем и ночью, умерили его, разрешив посещать заключенного священнику, директору, членам наблюдательных комиссий и т.д. (зерага(е соп/1петеп(). Затем было признано, что в сущности лишь ночью следует оставлять заключенного в одиночестве, и тогда в оборн- ской тюрьме была принята система, названная ее же именем: ночью — одиночное заключение, днем — работа в обществе с другими арестантами, но с невыполнимым обязательством молчания. Затем, когда увидали, что, несмотря на тройное всецелительное средство — изоляцию, работу и просвещение (преимущественно религиозное), число рецидивов все увеличивалось, поняли наконец, что действительно неблагоразумно подвергать в продолжение целых годов и месяцев человека монастырской жизни «трапписта», в этих чудовищных человечески ульях (названных Бента- мом «паноптиконом» в записке, представленной в французское учредительное собрание), чтобы по отбытии наказания, непосредственно после того, как он выйдет из тюрьмы, отдать его во власть искушений той среды, от атмосферы которой он уже отвык.

Тогда стали думать о прогрессивной системе, сначала в Англии, по инициативе Непёегзоп'а и йи Сапе, затем в Ирландии, где она стала называться прогрессивной ирландской системой или системой полковника Крофтона. Нельзя даже представить себе что-либо более безукоризненно гармоничное и лучше подтверждающее закон Геккеля, по которому «онтология воспроизводит вкратце филогению»; она резюмирует все предыдущие системы, делая каждую из них лишь фазисом одной сложной системы. В самом деле, эта система начинается с филадельфийского периода абсолютного уединения, «для того чтобы осужденный мог прислушаться к голосу своей совести» или «чтобы у него получилось интенсивное чувство сосредоточенности и страха». Затем идет период оборнской системы — изоляция ночью и совместная работа днем (когда преступника заставляют работать) с пресловутой обязанностью молчания. Затем следует промежуточный период, в каком-нибудь земледельческом учреждении, с работой днем на воздухе, как бы период, приспособленный для выздоравливающего, чтобы приучить к вольному воздуху легкие преступника; это стадия, которую Крофтон прибавил к английской системе. Наконец, идет период условного освобождения (Иске( о/ 1еауё), когда арестанту возвращают свободу, освобождая его от последней части наказания, которое считается вполне отбытым, если в течение этого периода или известного последующего времени Ън не совершит нового проступка. Переход, прогрессивный или регрессивный, от одного периода к другому регулируется как бы автоматически, по числу накопленных или утраченных арес-тантом марок, сообразно с его хорошим или дурным поведением; а мы знаем, как нужно относиться к такому контролю с точки зрения гуманитарной и психологической, — за ним можно признать лишь вполне отрицательное значение.

Эта система постепенного освобождения, или ирландская, начинает в настоящее время распространяться в Европе, так что даже Бельгия, которая до сих пор была верна системе одиночного заключения в чистом ее виде, отказалась от этой чистоты благодаря ежедневному опыту, и первая на европейском континенте ввела (в 1888 г.) условное осуждение — законный плод злоупотребления краткосрочным тюремным заключением.

Я не отрицаю, что система постепенного освобождения лучше или по крайней мере не так плоха, как остальные. Но не нужно забывать, что мнимо чудесные результаты этой системы в смысле исправления и уменьшения рецидивов и преступлений (эти результаты провозглашаются при введении всякой новой системы, но впоследствии они сами себя опровергают) в Ирландии главным образом явились следствием значительной эмиграции условно освобожденных в Америку — эмиграции, достигшей 46%. Не следует также забывать, что эта система более всех других нуждается в хорошем служебном персонале, и ее легко применять с успехом в таких странах, как Ирландия, насчитывающая лишь несколько сот арестантов, но, напротив, ее очень трудно применить в Италии198, где наблюдается, по выражению Ренциса, з(оск ёе та1/аИеигз, то есть (как мы видели это во второй главе) несколько десятков тысяч преступников.

Но то, против чего мы боремся, что мы допускаем лишь как вспомогательное средство (даже для заключения подследственных, когда следствие заканчивается), — это одиночное заключение, которое достигает крайней абсурдности и бесчеловечности при пожизненном осуждении.

Я говорил в 1886 г. и всегда буду повторять, что система одиночного заключения представляет собой одно из заблуждений XIX века.

Тюрьма с одиночными камерами бесчеловечна, потому что ограничивает или атрофирует социальные инстинкты, уже и так сильно атрофированные у преступников, потому что она почти неизбежно приводит к сумасшествию или истощению (вследствие онанизма, недостатка воздуха, движения и пр.) и потому что эта система заставляет тюрьмоведов, чтобы сгладить ее недостатки, устраивать для убийц удобные камеры, являющиеся ужасным и возмутительным издевательством над хижинами и чердаками, в которых ютятся в деревнях и городах честные труженики.

Психиатрия даже отметила особую форму сумасшествия, которую назвала «тюремным сумасшествием», равно как медицине известен «тюремный туберкулез».

Одиночное заключение не может исправлять арестантов, способных исправиться (в случае непожизненного заключения), потому что ослабляет социальное и нравственное чувство осужденного вместо того, чтобы укреплять его. Кроме того, если не исправлять социальной среды, то бесполезны все заботы об арестантах, которые, едва выйдя из тюрьмы, вновь попадут в условия, приведшие их к преступлению и не устраненные социальным строем. Ошибка тюрьмоведов состоит в том, что они все свое внимание сосредоточивают на келье и совершенно забывают о внешних факторах преступности.

Система одиночного заключения — одна из наименее действенных, потому что нравственная изоляция, составляющая одну из главных ее целей, не может быть достигнута. Арестанты находят тысячи способов сообщаться друг с другом либо во время прогулок, либо делая надписи в книгах, которые им дают для чтения, либо чертя на песке двора, через который они проходят, либо передавая стуками в стены камер условную азбуку. Достаточно прочесть IраИтзезй с!е1 сагсеге Ломброзо, чтобы убедиться в этом. «Народ и даже мир ученых действительно верят, что тюрьма, особенно одиночная, представляет собой немой и пара-лизованный организм, бессловесный и неподвижный, потому что закон повелевает ей молчать и не двигаться- Но так как ни один декрет, хотя бы поддерживаемый силой, не может быть сильнее природы вещей, то этот организм говорит, движется, иногда наносит удары и убивает, несмотря ни на какие декреты; только организм этот проявляет свою деятельность самыми неожиданными способами, всегда скрытыми и подпольными, как это всегда случается, когда потребность нашей природы вступает в конфликт с законом»199.

Система одиночного заключения неравномерна, и не только потому что различие рас сильно влияет на ее практическое применение, — она есть печальное изобретение северян, глубоко антипатичное народам юга, живущим светом и воздухом, — но и потому что и у одного и того же народа одиночное заключение переносится различными лицами весьма различно в зависимости от их Профессиональных привычек. Фошер, Феррюс и Тард правильно заметили, что в организации тюрем нужно считаться с разницей, существующей между городским и сельским населением.

Наконец, система одиночного заключения требует слишком больших расходов, чтобы можно было придерживаться ее; хотя законодатели Германии, Франции и Италии постановили в кодексах или специальных законах применять ее при всяком наказании, состоящем в заключении, но до сих пор, к счастью, не могли этого вполне осуществить из-за громадных расходов, которых это потребовало бы; дошли даже до того, что вовсе отказались от нее, как это сделала Италия в законе 2 марта 1904 г. Действительно, было признано, что эта система тяжелым бременем ложится на честных граждан, либо заставляя возмещать расходы на нее тяжелыми налогами, либо несправедливо создавая нравственную и материальную конкуренцию честным работникам; несмотря на то что число арестантов-рабочих не особенно велико, эта конкуренция очень чувствительна в местности, где находится одиночная тюрьма с различными ремесленными работами; и несмотря на все это, государство не может покрыть расходы на тюрьмы, потому что одиночное заключение не Представляет выгодных условий для организации труда200.

94. Совершенно достаточно, чтобы в тюрьмах применялась изоляция на ночь, и для этого, конечна Не потребуется чрезвычайных расходов на улучшение устройства и гигиенических условий одиночных камер. Работа на вольном воздухе — вот единственный полезный метод для изоляции преступников, потому что человек создается из того, что он есть и чем дышит. Лишь воздух, свет, движение, полевые работы при южном темпераменте наших латинских народов и значительном количестве крестьян среди осужденных могут возродить к жизни наименее испорченных преступников, помешать вполне опуститься и превратиться в животных неисправимым преступникам и заставить их заниматься более производительным трудом.

Земледельческие колонии для взрослых преступников в некультивированных местностях, как в самых вредных, так и в здоровых, сообразно с категориями преступников (прирожденные, привычные, случайные) и с тяжестью совершенного преступления, а для малолетних — колонии в виде земледельческих исправительных домов в местностях, уже ранее обрабатывавшихся, — вот идеал, типичная форма изоляции преступников201.

Всюду, где скопляются люди, происходит среди них брожение и разложение. Только одна работа на вольном воздухе вполне отвечает требованиям физической и нравственной гигиены. И если для арестантов из городского населения земледельческий труд менее подходит, то ничто не мешает (это было бы даже пре-красно), чтобы при всякой земледельческой колонии для удовлетворения по возможности ее потребностей существовали еще ремесленные мастерские, в которых некоторые арестанты занимались бы теми же ремеслами, которыми они занимались на свободе. Что же касается арестантов из городского населения, не имевших на свободе определенных занятий (бродяги и пр.), то, несмотря на неврастению, которая делает их неспособными ни к какой серьезной и последовательной работе, земледельческая колония может дать им нетрудные работы; и поэтому она им более всего подходит, даже при отсутствии организованной тюрьмы, как мы это видим на примере земледельческих колоний для здоровых нищих и бродяг в Голландии, Бельгии, Австрии и Польше.

Вопрос об изоляции преступников проходит ту же эволюцию, как и вопрос об отделении умалишенных: сначала для последних, как и для первых, устраивались больницы и тюрьмы с ужасным, развращающим влиянием совместной жизни; затем — размещение по приютам для умалишенных и по громадным тюрьмам, составляющим одно здание; затем для сумасшедших — то, что называется деревенской системой или шотландской системой «открытых дверей»; наконец, свободная колония, как в СИее1, в

Бельгии, для многих безвредных душевнобольных, которых можно с пользой употреблять для земледельческих и для нетрудных ремесленных работ202. То же должно случиться и с преступниками; распределение по тюрьмам будет заменено жизнью на вольном, здоровом воздухе в земледельческих колониях, и это будет лучшим средством удалить их из общества на неопределенное время.

Что же касается привычных преступников, их антропологический характер уже достаточно указывает на то, что необходимо различать две фазы их преступной деятельности, а следовательно, и два рода мер для борьбы с ней. Нужно различать момент, когда они совершают первое преступление, от периода, когда по причинам, указанным мной в первой и второй главе, они превращаются в преступников привычных и даже неисправимых. Очевидно, что в первом случае с ними надо обращаться как со случайными преступниками, о которых я сейчас буду говорить; во втором же случае они требуют таких же мер, которые, как я указывал, должны применяться к прирожденным преступникам. Единственная разница между ними состоит в том, что привычные преступники совершают в большинстве случаев преступления менее важные (воровство, мошенничество, подлоги и пр.), чем преступники прирожденные (которые также могут быть прирожденными ворами, но которые особенно опасны, когда совершают убийства, разбои, поджоги, изнасилования и пр.). Таким образом, в учреждениях для неисправимых дисциплина, продолжительность заключения и пр. должны сообразоваться с каждой отдельной категорией. Особенно важное различие будет заключаться в том, что тогда как для прирожденного преступника может быть достаточно одного первого преступления (если оно очень тяжкое), чтобы вычеркнуть его навсегда из общества, для привычного преступника понадобится более или менее значительное число рецидивов сообразно с условиями и обстоятельствами совершенного преступления, чтобы зачислить его в категорию неисправимых.

По отношению к случайным преступникам меры общественной обороны должны быть скорее предупредительные, чем репрессивные, то есть нужно остерегаться, чтобы какая-либо неправильно примененная карательная мера не толкнула их к рецидиву и не сделала из них преступников привычных и неисправимых.

В этой категории особенно важно различать преступников несовершеннолетних и взрослых, потому что на первых более, чем на последних, социальные санкции могут оказывать значительное предупредительное влияние в смысле уменьшения преступности; только, конечно, необходимо заменить психофизическим исследованием и лечением малолетних преступников или кандидатов на преступление203 те сложные подразделения ответственности, в которых запутываются кодексы, говоря о малолетних и усматривая в ранней преступности вместо симптома прирожденного и тем более опасного вырождения абстрактное основание абсолютной или относительной невменяемости204.

Начиная с нравственного и физического попечения о беспризорных детях (о котором я уже упоминал как об одном из наиболее действенных средств заменить наказание) и кончая принудительным исправлением и действительным осуждением молодых преступников, мы встречаем целую систему, требующую радикальной реформы, причем необходимо совершенно устранить применение тюремного заключения к несовершеннолетним. Лучше всего их отдавать поодиночке в честные семьи (я говорю о менее ненормальных) или помещать в земледельческие колонии, где они, конечно, будут подчиняться иной дисциплине, чем дисциплина земледельческих колоний для взрослых, но с изоляцией на ночь и с работой на вольном воздухе днем; их следует помещать в эти колонии на неопределенное время, избегая по возможности большого скопления205.

Что же касается взрослых случайных преступников, то здесь излишне останавливаться на всей нецелесообразности и опасности краткосрочного заключения, одиночного или общего, хотя в настоящее время оно является господствующей в отношении их мерой. Несколько дней тюрьмы (которые большей частью осужденный проводит в обществе привычных преступников) не могут иметь никакого устрашающего значения, особенно если это заключение доходит до смешного тШтит'а в 1 или 2 дня, что мы встречаем в кодексах Голландии и Италии; наоборот, такое краткосрочное заключение имеет плачевные последствия, лишая дело правосудия его серьезного характера, убивая в осужденных всякий страх наказания и фатально увлекая их на путь рецидива вследствие позора, которым они заклеймены, и развращающего соприкосновения с привычными преступниками в тюрьме.

Эти дурные последствия до того очевидны, что теперь к протесту и к крестовым походам против краткосрочного заключения примкнуло все общество. Однако мудрость наших законодателей, составлявших итальянское уголовное уложение, вовсе не приняла этого во внимание, хотя опыт многих лет и всех народов доказал, насколько краткосрочное заключение опасно и абсурдно.

Здесь сам собой возникает вопрос о замене этого наказания другими репрессивными мерами для громадного числа неважных преступлений. Теоретики и законодатели всячески старались найти таковые: домашний арест, ручательство в хорошем поведении, внушение от суда, принудительные работы без тюремного заключения, условная отсрочка осуждения и наказания, высылка. Среди всех этих заменяющих средств одно пользуется особенной популярностью, доходящей до энтузиазма, — это так называемое «условное осуждение» или отсрочка наказания206.

Но, по моему мнению, ни одна из этих мер, заменяющих краткосрочное заключение, не может быть ни столь действенна, ни столь часто применяема, как этого требует бесчисленное множество случайных преступников, виновных в нетяжких преступлениях.

Домашний арест, применение которого итальянский уголовный кодекс в своей окончательной редакции допускает лишь к женщинам и несовершеннолетним нерецидивистам в случаях совершения ими нарушений (соп(гауепИопз), наказуемых арестом на срок не свыше 1 месяца, не может быть достаточно действенным средством; он либо бесполезен, либо убыточен, не говоря уже о том, что его очень трудно приводить в исполнение в больших городах, где нужно было бы ставить часового к каждому присужденному к этому аресту.

Поручительство или залог йе Ьепе туепйо — слишком неравномерное наказание для бедных и богатых и, следовательно, слишком редко может быть применимо на практике к большинству преступников, так что оно является исключительной и дополнительной мерой, которую можно присоединить к возмещению убытков; оно имеет свои неудобства даже тогда, когда принимает форму поручительства третьего лица.

Внушение от суда (с поручительством или без него), которое новый итальянский кодекс хотел воскресить, несмотря на опыт, сделанный прежними кодексами, и несмотря на действительно смелое новое название его «судебный выговор» вместо внушения (чтобы отличить от ненавистного и ненужного полицейского нарушения), не имеет серьезного значения. Осужденный или действительно случайный преступник, не утративший чувства чести, тогда один уже уголовный суд послужит ему уроком, и судье не нужно обращаться к нему с речью нравственного содержания или увещанием; или же преступник уже утратил это нравственное чувство, и тогда эти увещания — лишь даром потерянные слова, которые не могут оказать никакого полезного действия ни на самого осужденного, ни на публику. В силу этого до нового уголовного кодекса увещание в присутствии суда почти не применялось в Италии.

Принудительные работы без тюремного заключения можно допустить, но не как наказание само по себе, а как средство строгого возмещения убытков, в котором я, как и прежде, вижу единственную возможную меру в отношении случайных преступников, совершивших легкие проступки. То же скажу я и о высылке из данной местности, которая может быть присоединяема как мера предупредительная и удовлетворяющая пострадавших лиц в тех многочисленных случаях, когда наказание должно состоять лишь в возмещении убытков207.

Остается условное осуждение, о котором создалась в настоящее время целая специальная литература. Вот в чем оно состоит: судья может отсрочить постановку приговора или приведение его в исполнение на определенное время для виновных в мелких проступках, если они не рецидивисты и судья найдет их заслуживающими этого снисхождения; если в течение этого времени виновный будет вести себя хорошо и не совершит нового проступка, то срок для постановки приговора считается истекшим и осуждение как бы не бывшим; в противоположном же случае приговор приводится в исполнение один либо вместе с новым приговором, который преступник заслужил вновь совершенным проступком. Эта условная отсрочка имеет две заметно различающиеся формы.

В Бостоне начиная с 1870 г. для несовершеннолетних и с 1878 г. — для взрослых, а с 1880 г. во всем штате Массачусетсе отсрочивают исполнение приговора, не обращая даже внимания на характер преступления и на прежнюю жизнь преступника; судья только определяет период, который называется испытательным периодом (от 2 до 12 месяцев). Существуют специальные чиновники (ргоЬаНоп о$1сег) с очень обширными полномочиями, которым поручено следить за лицами, подвергнутыми этому испытанию, с правом препровождать их в суд (хотя бы только за дурное поведение) и ходатайствовать о наказании их, если бы даже не было настоящего рецидива в истинном смысле этого слова. Эта система была введена также в Новой Зеландии и Австралии (акт 6 октября 1886 г.) со следующими предварительными замечаниями: «Есть причины думать, что некоторые преступники могли бы исправиться, если бы их по совершении первого преступления не сажали в тюрьму, а давали им возможность вести себя лучше».

В Англии закон Тке ргоЪаНоп о//!гз1 о//епс1ег$ от 8 августа 1887 г. соединил систему испытания с поручительством в хорошем поведении. Происходит судебное разбирательство, но обвинительный приговор не постановляется; однако условное осуждение не применяется к тем, которые совершили уже другое преступление, или если первое преступление влечет за собой тюремное заключение сроком более чем на два года. При этом нет ргоЪаНоп о#1сег, потому что надзор заменен залогом и поручительством в хорошем поведении208.

В континентальной Европе институту условного осуждения дали иную постановку: здесь вовсе нет надзора со стороны особых чиновников и поручительства в хорошем поведении; производится судебное разбирательство и выносится обвинительный приговор; условный отпуск считается неудавшимся не в случае дурного поведения, а в случае рецидива. Такова, за исключением разнообразных подробностей относительно предела наказания, допускающего применение условного осуждения, срока назначенного испытания и других деталей, система, первоначально предложенная во Франции сенатором Беранже в 1884 г., но примененная прежде в Бельгии законом 31 мая 1888 г. «об условном освобождении и условных приговорах»209, а потом во Франции — законом от 26 мая 1891 г. «об уменьшении и усилении наказаний», в Португалии — законом от 6 июля 1893 г. «об условном освобождении и осуждении», затем в Люксембурге, Женеве и Норвегии.

Уже на тюремных конгрессах в Лондоне (1872) и Риме (1885) обсуждали, не приняв, однако, никакого решения, вопрос о замене тюремного заключения за легкие преступления простым заключением без работ (Лондон, Ас(ез, с. 408), либо принудительными работами без заключения, или высылкой, или выговором от суда (Рим. Ас(ез, I; 179, 258, 660).

Но самую громкую рекламу создал условному осуждению — после Но\маЫ АззоааИоп — Международный союз уголовного права в 1881 г.; следуя замечаниям Гарофало, он, однако, настаивал «на необходимости устанавливать условия применения данной меры сообразно с местными условиями и нравственным сознанием и состоянием различных народов».

Также в С.-Петербурге на тюремном конгрессе (1890) обсуждали замену краткосрочного заключения выговором от суда или условным осуждением, но так как не пришли ни к какому решению, то этот вопрос был отложен до следующего конгресса (Париж, 1895).

В Италии, Австрии и Германии существует уже несколько проектов условного осуждения; а в Пруссии, Саксонии и Баварии его уже применяют административным порядком.

Я, однако, не думаю, чтобы из данных, доставленных указанными применениями условного осуждения, ввиду краткости произведенных опытов можно было бы вывести поучительные заключения относительно этого института. Так, например, в Бостоне, где имеются статистические данные с 1879 г., условное осуждение применяется главным образом к пьяницам, а не к настоящим преступникам, и число рецидивов, хотя бы в 1889 г., достигло 64 на 1125, то есть 6%; мне кажется, что на такие статистические данные нельзя положиться210.

Каждый раз, когда применялась новая карательная или тюремная система, достигнутые результаты были превосходны, но впоследствии по какому-то фатальному стечению обстоятельств эти необыкновенные результаты все уменьшались, а затем начинали приводить уже к совершенно иным выводам и, наконец, возникала необходимость новых и более целесообразных мер.

Причина этому была и всегда останется следующая: законодатели, судьи, надзиратели — все одинаково не знают преступника, и образ действий одних остается совершено чуждым другим. Отсюда происходит по меньшей мере поверхностность принятых мер, всегда имеющих в виду более преступление, чем преступника, и никогда не касающихся настоящих причин преступности. Отсюда неизбежные разочарования, доставляемые действенностью вскоре после медового месяца всякого нововведения в уголовном праве или в области тюрьмоведения.

Я далек от того, чтобы согласиться с принципиальными возражениями Кирхенгейма и Ваха и признать вместе с ними, с одной стороны, что условное осуждение не отвечает принципу абсолютной справедливости, требующей, чтобы всякое преступление сопровождалось соответствующим наказанием, а с другой стороны, что если краткосрочное заключение дает лишь плохие результаты, то это не основание для уничтожения его, а наоборот скорее указание на то, что надо найти способ применять его лучше и с более действенными результатами.

Первое возражение не имеет никакого значения для того, кто следует принципам и методу позитивной школы; совершенно бесполезно, как основательно заметил Готье, спорить о следствиях, когда исходишь из столь противоположных друг другу посылок, как принцип воздающей справедливости и принцип социального удовлетворения. Это возражение доказывает только одно — что условное осуждение есть вынужденная уступка классического доктринаризма иноверному позитивизму.

Второе возражение имеет, как мне кажется, не больше оснований: недостаток краткосрочного заключения — органический, следовательно, он не устраним; дело не в большей или меньшей успешности практического его применения, потому что последнее оказывает лишь весьма второстепенное влияние; заключение на небольшой срок само по себе не имеет серьезного значения и не приносит никакой пользы.

Оставляя в стороне другие детальные возражения, которые главным образом относятся к организации условного осуждения, принятой в континентальной Европе, по сравнению с американской системой, без сомнения, лучшей, потому что она не предоставляет осужденного самому себе и к обстоятельствам, прерывающим испытание, относит не один только рецидив, — я все-таки не могу назвать себя восторженным поклонником условного осуждения, по крайней мере до тех пор, пока уголовный суд будет следовать современным несовершенным методам. Я не поклонник его, несмотря на первое весьма выгодное впечатление, но по иным причинам, чем те, которые выставлялись до сих пор противниками данного института.

Начиная с первого итальянского издания этой книги, я поддерживал мнение, что репрессия должна быть мягкой для случайных преступников и прогрессивно увеличиваться для рецидивистов, кончая удалением их из общества на неопределенное время. Итальянская народная пословица «первый раз прощается, во второй раз — палка» является бессознательным подтверждением этой мысли.

Вот почему с первого взгляда условное осуждение кажется очень привлекательным, особенно если к нему присоединяют, как во французском законодательстве, постепенное усиление наказа-ния для рецидивистов.

Но если внимательно вглядеться в условное осуждение в том виде, как оно было первоначально предложено, то мы заметим, что ему присущи два органических недостатка, которые зависят от действующих уголовных систем и не могут быть исправлены сторонниками условного осуждения ввиду их постоянного колебания между позитивными и классическими теориями. Класси-ческая школа придает главное значение преступлению, позитивная школа требует, чтобы изучали преступника, обращали внимание на то, к какой антропологической категории он принадлежит; сторонники же условного осуждения (точно так же, как и регулирующие его до сих пор законы) колеблются между этими двумя школами, занимаясь преступником больше, нежели преступлением, но преступником средним и как абстрактной величиной, а не живым, каким мы его наблюдаем в различных антропологических категориях. Чтобы доказать это, достаточно вспомнить статью 9 бельгийского закона, которая допускает условное осуждение, когда наказание не превышает 6 месяцев заключения, хотя бы это число получалось от сложения нескольких наказаний! Это все равно что допустить условное осуждение при совокупности преступлений, что в сущности равняется рецидиву и во всяком случае достаточно ясно показывает (не считая редких исключений), что перед нами находится не случайный преступник.

Оба основных условия условного осуждения в Европе (легкие проступки и отсутствие рецидива) не гарантируют абсолютно правильного его применения, хотя личный характер преступника в то же время косвенно подлежит наблюдению судьи, ибо последний обязан, сообразуясь с условиями преступления и личностью преступника, независимо от требуемых законом упомянутых условий обсудить, возможно ли в данном случае применить условное осуждение или нет. Далее, мы знаем, что переполнение тюрем присужденными к краткосрочному заключению стоит в связи с переполнением исправительных и полицейских судов обвиняемыми. И неизбежно судьи, хотя бы только вследствие количества подсудимых, привыкнут почти механически присуждать к условному осуждению, как они уже привыкли применять почти всегда «смягчающие обстоятельства», хотя это понятие было введено во Франции только в 1832 г. с целью индивидуализации наказания, то есть должно было напомнить судье, что он должен приспосабливать наказание не к преступлению, а к преступнику. До тех пор, пока уголовное судопроизводство не изменится радикально, как мы этого требуем, так, чтобы способ собирания, разбора и оценки доказательств — эти элементы, из которых сла-гается задача уголовного суда, — служили исключительно для определения антропологической категории, то есть физиопсихи- ческих свойств преступника, до тех пор будет физически невозможно, чтобы практическое применение подобных юридических средств исправило недостатки механической и безличной системы, которая применяет наказание к преступлению вместо того, чтобы судить человека. Это настолько верно, что, например, в Бельгии признали, что условное осуждение, искаженное соприкосновением с юридическими привычками, часто является у судей лишь сделкой с совестью и судьи в процессах, основанных на уликах, не подвергают доказательства тщательной критике, а взамен этого выносят лишь условное осуждение.

Итак, условное осуждение, хотя оно и ведет свое начало от злоупотреблений и бедственных результатов краткосрочного заключения и основано на аксиоме «в первый раз прощается, во второй — палка», для меня является лишь эклектическим компромиссом, привитым к старому стволу уголовного кодекса и уголовного судопроизводства. На этом основании, несмотря на свой привлекательный наружный вид, оно кажется мне обреченным, по прошествии медового месяца первых опытов, остаться без благодетельных результатов, обещанных его поклонниками, хотя оно и делает, надо сознаться, шаг вперед по направлению к позитивной системе общественной обороны, требующей соответствия между защитой и способностью преступника причинять вред.

Условное осуждение именно потому, что оно привито к старому классическому стволу, имеет еще один очень важный недостаток, состоящий в том, что оно забывает о жертвах преступления. Действительно, его сторонники продолжают считать возмещение убытков делом исключительно частного интереса; рекомендуя, в принципе, строгое взыскание убытков, юристы на практике предают его полному забвению.

Можно даже сказать, что с этой точки зрения условное осуждение скорее является шагом назад по сравнению с современным положением дела, ибо пострадавший в случаях поранения, кражи и пр. не будет даже иметь удовлетворения видеть своего обидчика наказанным. И пусть не говорят вместе с Флейером, что наказание, хотя и условное, все же наказание, что оно выражает неодобрение общественной власти, влечет за собой признание нового проступка рецидивом и что во всяком случае оно висит над головой преступника до истечения срока наказания2". Все это, конечно, прекрасно, за исключением рецидива, который предполагает малоутешительное повторение преступления со стороны того, кто был осужден условно, что, конечно, может служить лишь сомнительным удовлетворением жертвам первого преступления. Но все это — одни слова и теории; что действительно, реально для пострадавшей стороны — так это то, что виновник ущерба остается безнаказанным. Если случайные преступники достойны пощады ради специального предупреждения, то тем более достойны внимания честные люди, пострадавшие от преступления.

Итак, не соглашаясь с предложением Гарофало на заседании в Брюсселе, что для применения условного осуждения необходимо согласие пострадавшей стороны212, я все-таки утверждаю, что оно должно быть применяемо лишь в том случае, когда убытки возмещены или возмещение их гарантировано преступником либо прямо пострадавшему, либо государству, которое уже удовлетворило пострадавших по выше предложенной нами системе.

Наконец, для случайных преступников, совершивших легкие проступки, при условиях, указывающих, что такие преступники не опасны, мне кажется, как я уже говорил, возмещение убытков является вполне достаточной мерой общественной обороны.

Что же касается преступников случайных, но виновных в тяжких преступлениях, за которые возмещение убытков было бы недостаточным наказанием, то к нему можно присоединять: в случаях средней важности — временную высылку из данной местности, а в случаях более важных — ссылку на неопределенное время в земледельческие колонии с менее тяжелой работой и менее строгой дисциплиной, чем в земледельческих колониях, предназначенных для прирожденных преступников и рецидивистов.

97. Наконец, остается категория преступников, совершивших преступление в порыве страсти. Что касается лиц этой категории, то, очевидно, никакое наказание не может оказать на них действия, удерживающего от деликта, так как условия, при которых они совершают преступление, делают невозможным воздействие на них угрозы закона. И потому мне кажется, что в типичных случаях преступлений этого рода, если преступник не психопат и в силу этого не подлежит заключению в приют для умалишенных преступников, наказание обыкновенным тюремным заключением не может принести никакой пользы; таких преступников нужно приговаривать лишь к строгому возмещению вреда, причиненного ими жертвам преступления; они будут достаточно наказаны (и не подвергаясь наказанию) искренними и тяжкими угрызениями совести. Можно было бы присоединить еще высылку на неопределенное время, которая удалила бы их из местности, где было совершено преступление и где живет семья жертвы. Но надо помнить, что в данном случае мы говорим о преступниках, у которых порыв страсти выражен в достаточно типичной форме и которые обнаруживают специфические черты, очерченные мной в первой главе. Совсем иное дело те преступники, которые просто были вызваны на преступление и которые не отличаются столь резко выраженными чертами, те, например, которые совершили убийство в порыве справедливого гнева, чтобы отомстить за пролитую кровь, чтобы восстановить свою честь, в случае подозрения в прелюбодеянии и пр., те, которые наносят удары и причиняют поранения во время эротического возбуждения и т.п.213 Таких лиц надо отнести скорее к категории случайных преступников и судить как таковых214.

Таким образом, в этих общих замечаниях мы набросали практическую систему предупредительной и репрессивной общественной обороны от различных категорий преступников, согласную с позитивными выводами научного исследования преступления, рассматриваемого как явление естественное и социальное215.

Эта система обороны, силой вещей, необходимо должна будет заменить классические уголовные и пенитенциарные системы, когда, с одно стороны, на преступление будут смотреть как на явление социальной и индивидуальной патологии, а не как на акт свободной и злой воли, и, когда, с другой стороны, ежедневный опыт очевидными результатами вполне подкрепит убеждение, уже более или менее распространенное, но в будущем всеобщее, что эти системы благодаря их теоретическому доктринерству и все более № более плачевным практическим результатам не могут удовлетворить потребностей общественной жизни.

ПРИМЕЧАНИЯ

Оттоленги. Предисловие к книге Вопаппо «II ёеИпдиеп(е рег ра$$юпе» (Топпо, 1896). Однако он выяснял причины этого запоздания в своей вступительной лекции А1сим ргоЫет'1 <И ап1горо1о&а спттак (Сиенна, 1892), ссылаясь на чрезмерное почитание принципов, считающихся незыблемыми, на недостаток практического смысла у латинской расы и на недоста-точное развитие биологических наук.

В ВиПеЛп <1е 1'Цтоп Шета(. <1е йгоНр'епа1 (1893, IV, Газе. 2) и 5сио1а розНЫа (зер1. 1893) см. доклады Тарда, Гарофало и Листа «о влиянии, оказанном новыми учениями, на основные принципы уголовного права». В своем докладе (АррНса1юп йе ГапСЬгор. спт., в АсСез йи сопегёз атЬгор. спт. Йе ВгихеИез, 1893. С. 91) ЛИСТ приходит к выводу, что «уголовное законодательство будущего должно будет строиться на данных уголовной антропологии». См. полный критерий для уголовного судопроизводства в докладе РгапсШ на Соп%г. <1'Ап1гор. спт. в Амстердаме (Ас1ез йи сопег. ап1Ьгор. спт. й'Атз1егйат, 1901. С. 155).

См. также: Реёот- РоззШШ сопзеяиепге Йе1 розИтзто репа1е пе1 8181. йе1 Й1Г. реп. ш(егпа(., в Ши ка1. Й1 зс. §шпй., 1897, XXII, Газе. 2; 2егЬо%Но. Ое11а ргезспгюпе. Турин, 1893. Гл. III.

Рппз. 8с1епсе рёпа1е е1 йгок розШГ. ВгихеИез, 1899, п. 35.

Зрепсег. Езза1з Йе роНйяие. Рапз, Р. А1сап., 1879, Тгор Йе Ыз, с. 65 и след.; Вогйкг. Ьа У1е йез зос1ё1ёз. Рапз, 1887. СЬ. XVII: Р)е Сгее/. 1п1гойисИоп а 1а 8осю1о§1е. Ч. 2. ВгихеИез, 1889. С. 316—317; РиШ. ЕтЯиззйег Кптта^айзИк аиГ 31гаГ§е8е12§еЬип§ е1с., в АгсЬ. Г. 51гаГг. ВегИп, 1885. С. 225.

Вгцза. Ьа йе1епгюпе зетрПсе о соз1йеПа сиз1ой1а опез1а пе1 Раез1 Ва881, р К1у. Саге., X, Газе. 8—9. И о том же: Реззта. 5и1. зесопйо яиезКо с1е1 Соп§геззо репкеп21апо сП 31оссо1та. 1Ыс1., VI. С. 161 и след.

2пагс1е1Н. Ке1а2юпе зи1 Сойюе репа1е. Рим, 1883. С. 10—20.

Мысль о двух параллельных наказаниях недавно встретила поддержку со стороны Сагдоп (Зиг 1ез ретез поп йёзНопогап1ез, в Кеуие рёпк., 1896. С. 830 и след.), и в анкете по этому поводу относительно мнения боль-шинства криминалистов (с. 1099, 1407 и 1897 — с. 144). См. также: ЗакШез. ЬЧпсНуЫиаНзаиоп Йе 1а рете. Рапз, Р. А1сап, 1898. С. 225 и след.

См. о необходимости согласования законов с принципом «неравное отношение к неодинаковым существам»: 01Меп. Бе 1а 1о1 рёпа1е йапз зез еГГе1з е1 зез тойез й'аррНсаиоп аи рот1 с1е уие с1е Гап1Нгоро1о§1е спттеПе, в Ас1ез йи 2-е Соп§гёз Ыегп. й'атНг. спт. Ьуоп, 1890. С. 511.

См.: Ктеге. Ехрозё сотрагаиГ йез тёИюйез айор1ёез а Гё1гап§ег роиг 1а йёГепзе йез епГап1з 1гайш1з еп ]из11се, в Кеуие рет1епИа1ге, май 1899. С. 766.

В1апс. 11пе поиуеНе сопсер1юп йи Йё1к, в ЫоиуеПе Кеуие, 1 янв. 1894.

Дорадо (Би йгок рёпа1 гёргезз!? аи йгок рёпа1 ргёуеп11Г, в АппаНез йе Г1пз1. Ыегп. йе зосю1о§1е. Рапз, 1889. УЫ. V. Р. 337) приводит и другие примеры косвенного влияния на новейшие законы новых научных идей относительно преступности, как-то законы о бродяжничестве и т.д. См. также: 3(0055. Бег КатрГ §е§еп йаз УегЪгесЬеп. Вегп, 1894.

Регп. 01зсогз1 раг1атеп1ап зи1 пиоуо сойюе репа1е. Неаполь, 1889. С. 7, и в книге Ьа пе^а^юпе с1е1 ИЬего агЬИпо.

Маигу. Ьа 1ё§1з1аиоп спттеПе зоиз ГапЫеп гё§1те, в Кеуие йез Беих Мопйез, 1 сент., 15 окт. 1877.

В том же смысле (но не так отчетливо ввиду того, что там нет приведенного мной различия между атавистической и эволютивной преступностью) см. введение к книге Гарофало и Карелли Щоппа йеНа ргосейига репак т 1(аИа (Топпо, 1889), содержащее проект реформы устава уголовного судопроизводства согласно принципам позитивной школы. Франки, со своей стороны, развивая свой критерий с1е 1'1п!е§гаИоп ап(кгоро1ор'дие с1е 1а ргосЫиге репак, приводит его в соотношение с состязанием сторон на предварительном следствии. См.: Ргосёз репа1 е1 ап1Ьгоро1о§1е спттеПе. Доклад, напечатанный в Ас1ез йи 5-е Соп§гёз й'ап1Нгор. спт. Атз1егйат, 1901. Р. 155. См. еще: Ри§Ие5е. Ье ргосёзз сптте1 аи рот1 йе уие йе 1а зосю1о§1е. Доклад, напечатанный в Ас1ез йи 2-е Соп§гёз й'ап1Нгоро1. спт. Ьуоп, 1890. Р. 106.

ЗаМоН. СП аГопзгш §шпЙ1С1, в Зсио1а розШуа, 15 авг. 1891.

Реггего. I зтЪоН т гарроНо а11а з1опа е ШозоПа йе1 йтио, а11а рзюсЛо^а е аИа зосю1о§1а. Топпо, 1893.

Саго/а1о. Сю сЬе ёоугеЬЬе еззеге ип §1исИ210 репа1е, в АГСЫУЮ СН рзюЫаЫа, III, I.

Тап1е. Ьа рНПозорЫе рёпа1е. Ьуоп, 1890. Р. 450. См. также: Сагпеуак. СеЛегга е йиЪЪю, в Иу. репа1е, июнь 1892; Иогас/о. РгоЫетаз <1е йегесНо репа1. Мадрид, 1895. С. 268 и след.

Сазогай. И ргосеззо репа1е. Милан, 1881. С. 432.

Ма}по. Ое11а геУ1зюпе с1е1 ргосезз1 репаП, в АгсН. сН рзюН. е1с., 1884, V, Газе. 2. С. 261. Австрийское уложение (§ 358 и след.) и германское уложение (§ 399 и след.) уже санкционировали принцип пересмотра дела против подсудимых.

Что же касается индивидуалистических преувеличений, введенных, напротив, классической школой, то следует напомнить, что во Франции депутатом Воуззе( был представлен в декабре 1884 г. проект пересмотра дела при обвинительном приговоре, на что Вег(Неаи (КёГогтез рга^иез. Рапз, 1886. Р. 34) отвечал, что тогда в случаях обвинительных приговоров общепринятое правило уступило бы место другому правилу: гез]исИса!а рго еггоге каЬеШг. Между тем очевидно (и я это утверждаю), что единственное средство в данном случае — это недопущение по отношению ко всем обвинительным приговорам абсолютной презумпции тз ]и<Нса1ае ввиду того, что периодическая ревизия приговоров составляет, как это мной будет указано ниже, одно из основных начал уголовного правосудия, рассматриваемого исключительно как одна из функций предохранительной клиники.

ЬотЬгозо. Ь'тсгетеп1о с1е1 йеИио т НаПа. 2-е изд. Турин, 1879. С. 127.

2егЬофо. Ое11а ргезспгюпе репа1е, 1893, и в 5сио1а розШуа, 1893. С. 369; Ое 1а С1аззепе. Бе 1а зирргеззюп сПттипНёз ассогйёез аи соираЫе, в Кеуие рёпк., май 1898.

Спе1з(. У1ег Рга§еп йег йеи1зсНеп 81га{ргосеззогс1пип§. ВегНп, 1874, I. С. 16 и след. См. также: Мапо Ра§апо. Бе11а ргоуа, с. 62.

С1а%ег. Мо11У1 йе1 СосПсе сН ргосейига репа1е аиз1пасо, цит. Гарофало и Карелли, в К1Гогта йе11а ргосейига репа1е. Турин, 1889. С. СУШ.

Венгерский проект устава уголовного судопроизводства (декабрь 1889) допускает, кроме частного субсидиарного обвинения (когда государственная прокуратура отказывается или прекращает отправление своей деятельности) и частного дополнительного (аксессуарного) обвинения (то есть сопровождающего обвинения государственной прокуратуры), главное частное обвинение без государственного прокурора в случаях клеветы, оскорбления чести, легких повреждений, нарушения неприкосновенности жилища и т.п.

8еШ. Ь'агюпе репа1е рпуа1е е 1а зсио1а розШуа, в ШУ. сагс., 1888, XVIII, Газе. 5; Саго/а1о. Спгшпо1о§1а. 5-е изд. Рапз, Р. А1сап, 1905.

См. в 5сио1а розШуа (февраль, март 1904) положение германского законодательства, которое теперь устанавливает вознаграждение не только невинно осужденных на суде, но и привлекавшихся к суду, отпущенных во время следствия; см. также и относительно Италии проект ЬисскШ, который не упоминает о подследственных арестантах, дела о которых были прекращены.

Текст этих законов помещен в Кеуие репИ., 1894. С. 806.

Из немногих противников см.: Щ>гтх. Бе ГЕ1а1 аи ге§агс1 йез еггеигз ]исНс1а1ге8 (ех(г. йез сошр1ез гепйиз Йе ГАсас1ет1е дез зс. тога1ез е1 ро1к). Рапз, 1884. Менее безусловно высказывается Сатот йе Уепсе (Без тйетпкёз аих уюитез сГеггеигз ]исПс1а1гез, в Кеуие репк., март 1884).

Соп(га см. в особенности монографию, цитированную выше: Рахсаий. Бе Ппйетпкё е1с. Рапз, 1888, которая является почти полной.

Рифа. Ьа рзюо-Язю1о§1а е Гаууешге с1е11а заепга репа1е, в АГСЫУ. СП рзюЬ. 1882, и Мапиа1е сП сНпИо репа1е. Неаполь, 1890, I, 132.

См. по аналогичному поводу: Шскагй. Ьа сНзсиззюп ^псПЫаге е1 Гё1а1 Йе Йгок, в Кеу. рЫ1., ноябрь 1894.

Вегетт. Агюпе е 1з1ги2юпе. Парма, 1888. С. 153.

ЕИего. ТгаНай спгшпаН, 1875. С. 150—151. Уже Каттанео, говоря в книге Ловерня о каторжниках, предсказывал более 30 лет тому назад то новое направление, которое примут уголовная наука и практика, присоединяя изучение преступника к изучению преступления. Это цитируют Ма]по (11 пиоуо сосИсе репа1е е 1а зсио1а розШуа. Милан, 1898. С. 17) и Ломброзо (Ь'ап1горо1о§1а спгтпа1е пе1 репза1оп ап1юЫ, в К1У. зс1еп1, с1е1 йтПо, апрель 1898).

Простое антропометрическое удостоверение личности преступников уже принято во многих европейских государствах (Германия, Англия, Россия, Испания, Румыния, Швейцария), во многих штатах Северной Америки (Чикаго, Цинцинати, Огайо и др.) и в Южной Америке; по этому вопросу существует целая литература.

В Париже, где антропометрическое измерение было применено впервые, оно позволяет установить личность 500—600 рецидивистов ежегодно, начиная с 1888 г. (Кеу. репк., 1896. С. 346), с возрастанием случаев признания личности в общем числе подвергнутых измерению с 10% в 1888 г. до 23% в 1895 г. (ВегИИоп. Ас1ез Соп§г. ап1Нгор. спт. Женева, 1898. С. 64).

Однако система Бертильона несвободна от недостатков (см.: ЗеуеН. Мапиа1е сН тесНс. 2-е изд. Милан, 1895. УЫ. III. С. 1400), потому что он принимает в расчет только лиц, достигших полного развития, то есть старше 20 лет; таким образом, преступники от рождения с преждевременным развитием отчасти избегают применения этой системы, не говоря уже о том, что некоторые антропометрические данные (например, фигура) могут до известной степени быть скрыты: сами измерения также несво-бодны от субъективизма, различного, смотря по производящей измерение личности.

Гальтон (Ппеег рпп1. Лондон, 1892; Рт^ег рпп1 сНгесЮпез. Лондон, 1895; Ьез етргеЫез сН§ка1ез, в Ас1ез йи Соп§г. ап1Ьгор. спт. Женева, 1897.

С. 35) предлагал присоединить к антропометрическому измерению и фотографической карточке индивида также и отпечаток его пальцев, так как линии в этом отпечатке у одного и того же лица никогда не изменяются и всегда различны у различных индивидов; это уже делается в Китае, но там делается отпечаток всей руки (Иаае. Ье 1тргоп1е сП§1(аП рег 1а сопзШагюпе с1е1Г тйепМа, перев. в 1а Кеуие рёпа1е зшззе, 1894, Газе. 4).

ЬотЬгохо. РоН21а зЫепИПса, во 2-м изд. Раг21 ей аппотаП. СШа сН Саз1е11о, 1889.

/?<ш/. Ыпа сепШпа сП спттаН. Топпо, 1888, АррепсНсе; Соп1горгоуа зорга ип сопс1аппа1о тпосеп1е, с. ЬИ1.

УоЫп. Бе ГёрПерз1е з1ти1ёе е! с1е зоп сПа§поз11с раг 1ез сагас1егез зрНуе- то§гарЫяиез с1и рои1з, в Апп. с1'Ну§. риЫ., апрель 1868, изложено также в Апп. тё<1. рзусЬ., 1869, II, 165; Мет. Ье§опз сНшяиез зиг 1ез таЬсПез, теп1а1ез е1 пегуеизез. Рапз, 1883. Р. 610.

ЬотЬгозо. М1зс1еа е 1а пиоуа зсио1а репа1е. Топпо, 1884.

Рет. Ргоуосагюпе е ргетесШагюпе, в книге 01Гезе репаП е зШсП сП ёшпзргийепга, 1899. С. 436.

Сагпкг. Ыёсеззке с1е Гехатеп рзусНо-тога1 с1е сеНатз ргеуепиз ои ассизёз репйап! Ппз1гис1юп, в Ас1ез <1и Соп§г. ап1Нгор. спт. ВгихеИез, 1893. Р. 163; Майн. Мезигез ргоргез а Га1ге соппакге 1а регзоппаП1ё рНузю1о§1яие, рзусНо1оя1яие е1 тога1е <1и ргёуепи, в Ас1ез <1и Соп§г. ап1Нгор. спт. Сепёуе, 1897. Р. 120, 331; РгапсЫ. Ргосёз рёпа1 е1 ап1Нгор. спт., в Ас1ез Йи Соп§г. АтНгор. спт. Атз1егс1ат, 1901. Р. 155.

ЭТО послужило предметом специального исследования РгапсЫ (II рппс1рю тсНу^иаПггаЮге пе1Г 1з1гииопа репа1е (5сио1а розШуа, ноябрь 1900)). См. также: Вте(. АррПсаНоп йез «теп1а11ех1з» а Гё1ис1е с1е 1а Гогсе с1е з觧езиоп ргойи11е раг 1ез то1з, в К1У. сН заепге Ыо1о§юНе, август, сентябрь, 1899.

Зреуег. Ьез гё§1ез с1е 1а ргеиуе еп с!го11 рёпа1 ап§1а1з (1аш оГ еу1с1епсе), в Кеуие йе <1гок Ыегп., 1898. С. 478; Ье Спгшпа1 еуЫепсе ас1 с1е 1898. 1Ыс1., 1899. С. 79; Мащ/т. Ь姧е тё1езе сН пГогта с1е1 сПпНо сН ргоуа, в Кеуие репа1е, июль 1899 (со11. 1е§1з1., с. 402).

В'те( е( Непп. Ьа з觧ез11ЬШ1ё па1иге11е <1ез епГап1з, в Кеу. рЫ1., октябрь 1894; ВегШоп. З觧ез1юп спгшпеПе е1 Гаих 1ёто1§па§ез, в Ас1ез Соп§г. ап1Ьг. спт. Женева, 1897. С. 167; КоиЬу. Ьез Гаих 1ёто1§па§ез сГипе Нуз1опяие, в АгсН. Ап1Нгор. спт., март 1897. С. 148; Ри§Пезе. ЗиПа уаМагюпе <1е11а ргоуа ога1е, в ВIV. сИ §шпзрг., март 1896. С. 216.

Воигй'т. Ьез епГап1з темеигз. Париж, 1883; МоШ. Ьез Гаих 1ёто18па§ез дез епГап1з. Париж, 1887; РкаМ. 1п1гос1ис1юп аи XXIX УО1. йез Рапс1ес1ез Ье1§ез. ВгихеИез, 1890; Яанкг. Эе 1а уа1еиг йи 1ёто1§па§е дез епГаШз. Ьуоп, 1893; 8и11у. Ьез епГап1з теп1еигз, в Кеуие йез Кеуиез, 15 ноября 1895, и в Кеуие Ыеие, 15 февраля 1898, и в Е1ис1е8 зиг ГепГапсе. Рапз, 1898; Сатрокп^о. Ье 1ез11тошап2е с!е1 ГапсМП е <1е§Н асЫезсепй, 1897.

45 5аггап1е. Ьез аррПса1юпз _)ипй1с1агез йе 1а Зос1о1о§1е сптшеНе, в Ас1ез <1и 2-е Соп^гёз й'ап1Ьгор. спт. Лион, 1890. С. 386 и след. См. также: 011о1еп§Ы е( Я0331. ОиесепЮ сптшаН е ргохМШе. Турин, 1898. Ч. III. Практическое применение, с. 249.

44 Во Франции закон 8 декабря 1897 г. радикально изменил тайное предварительное следствие. Франки, оспаривая по этому вопросу возражения Гарофало, поддерживал состязательное следствие, которое приводил в соответствии с «антропологической интеграцией предварительного следствия». См.: II рппарю тйЫйиаИцсИоге пеП' ЫгиИопа репа1е, в 5сио1а розШуа, ноябрь 1900, и Ргосез репаI е( ап(Нгоро1оре сптшеНе, в Ас(ез Ли Соп%г. й'ап1кг. спт. Амстердам, 1901. С. 155.

АЬаёапе. Ье Ьеггеаи Ггап§а1з е1 1а сптто1о§1е розШуе, в АгсН. й'ап1Нгор. спт., март 1888; Саго/а1о е! СагеШ. ШГогта с1е11а ргосейига репа1е. Турин, 1887. Т. III; Ое1 йеГепзоп, ЬХХХУ1 и след.

Так, Венецианская республика имела для обвинения ауо^а/Иоп ёе1 сотипе и для защиты аууосаИ поЫН с!е1 рп§юпг, в Неаполе и Пьемонте были атосаШга ёе1роуеп, от которой еще теперь сохранились пережитки (но как дело благотворительности), в Александрии (ШУ. реп., май 1898. С. 520) — адвокаты для бедных. Защита как общественная служба могла бы создать новую форму (пЬипа! рориЫге, как это предлагали Ломброзо и Ласки (Ье спте роН^ие. Париж, Р. А1сап).

Саго/а1о. С10 сНе йоугеЪЪе еззеге ип ЁШСПГЮ рёпа1е, в АСЫУ. СП РзюЫа1па, III, 1.

Ас1ез <1и 1-ег соп§г. й'ап1Нгор. спт., с. 398. Пожелания относительно изучения преступников были повторены в Париже (1889, Ас1ез йи 2-е Соп§г. й'аШНгор. спт. Лион, 1890. С. 204). См. также: ШпШег. Ыёсеззкё сГЫгойшге Гёшйе йе Гап1Нгор. спт. йапз 1ез с1^п^^иез рзус1ю-ра(Но1. роиг 1ез ё1ий1ап1з еп тёйесте е1 еп йгок, в Ас1ез йи Соп§г. атНг. спт. йе ВгихеНез, 1893. С. 346.

См.: ЬотЬгозо. КарроЛ аи соп§гёз репК. йе За1п1-Рё1егзЬоиг8, зиг Гепзе^петеп! рёпкеп^аке, 1890; Ь'ап1Нг. спт. е1 зез гёсеп1з рго^гёз. Париж, 1891; Ье рш гесепИ зсорег1е ей аррПсагют йе1Гап111Горо1о81а сптта1е. Турин, 1893; Сгозз. Ет Кигз йЬег КпгшпаПз11с Гиг Й1е 1пз1гик1юп5оШ21еге, в 2екз. Г. §ез. 81гаГгесЫз, 1894, XIV, 677.

По вопросу о необходимости образования судей, в особенности следователей, которые имели бы специальные технические сведения, были прения в Линце, в 1895 г., в Международном союзе криминалистов.

То же самое мы видим, например, в ссылке, в военной колонизации и т.д., когда чины администрации неизбежно впадают в злоупотребления; и как бы ни защищали ссылку и колонизацию, высказывая платонические пожелания, что бы чины организации назначались лишь из людей, не способных допускать злоупотреблений, однако злоупотребления эти в действительности зависят гораздо больше от исключительных условий (бесконтрольная власть), чем от злой воли людей.

Хорошие и дурные люди остаются почти теми же во всякой среде; но они чрезвычайно редки. Масса же средних людей приноравливается к условиям существования и, смотря по обстоятельствам, поступает хорошо или плохо.

Вотат. I §шсПс1, К姧ю ЕтШа, 1895; Ве11о!. КёГогте .)исНс1аге, в МезГгшгЫег Кеу1е\у, апрель 1896, и в Кеуие йез Кеуиез, 1 мая 1896.

Ие ЫоаШех. Ье Роиуок ^сНЫаге аих Е1а1з-Ышз, в Кеуие с1ез Беих Мопйез, 1 августа 1888.

Интересно напомнить, что в «<2ие1уиех Шегз йи рго/еззеиг» Р. Саггага (опубликованных его сыном в Люке в мае 1891 г. для ознаменования открытия памятника отцу) находятся следующие строки профессора Каррары (письмо от 1870 г., с. 64): «Я выразил свое мнение о суде присяжных еще в 1841 г., в одной заметке, напечатанной в Аппакз йе 1а }итргийепсе 1о$сапе\ я го-ворил там, что уголовное правосудие стало лотереей. Из рук правосудия вырывают весы и заменяют их урной. Вот, на мой взгляд, коренной недостаток суда присяжных. Возможно, все другие недостатки могли бы быть уничтожены более разумным законом, но этот недостаток есть недостаток врожденный и неотделимый от суда присяжных. Он разрушает также единообразие карательного правосудия, и это зло весьма тяжко. Среди судей тоже встречаются более или менее строгие люди и люди, более или менее мягкие, но в конечном счете они судят по указаниям юридического мышления, и между одним решением и другим всегда будет меньшая разница. Умный и опытный защитник может всегда с известной вероятностью предсказать участь подсудимого. Но с присяжными все предсказания безрассудны и обманчивы: они судят на основании чувства. Но есть ли что на свете более капризное и более изменчивое, чем чувство?

Если судьба благоприятствует обвиняемому, то на его счастье вынимаются из урны имена присяжных, находящих извинение поступку под-судимого в своих собственных наклонностях и в властвующих над ними соблазнах; или же жребий падает на присяжных, которые хорошо познали на своем жизненном пути, как легко солгать, и в силу этого не доверяют свидетелям со стороны обвинения. Если же, наоборот, счастье не благоприятствует обвиняемому, то когда подсудимый обвиняется в краже, из урны вынимаются имена собственников, постоянно жалующихся на кражи, жертвами которых они становятся; когда подсудимый обвиняется в посягательстве на целомудрие, судьба выбирает присяжных, нежно любящих своих дочерей, или людей, крайне ревнивых к своим же-нам, и т.д.; так что случайность, связанная с урной, имеет гораздо больше влияния, чем талант и неловкость адвоката. Мало того, хитрость и ловкость служит гораздо лучше адвокату, чем его познания. Мне пришлось в Массе защищать одного мужа, который среди белого дня убил в многолюдном кафе любовника своей жены. Когда я приехал в этот город, я попросил моих друзей указать мне в списке присяжных людей холостых и женатых; я отвел первых и оставил вторых: я был уверен в том, что выиграю дело, и я его действительно выиграл.

Вот в этом-то, по моему мнению, и есть истинный внутренний недостаток суда присяжных, и законодатель не имеет никаких средств уничтожить его».

7шоЛ Ье йгок репа1. Париж, 1880. Т. II. С. 461.

В действительности существовали три формы суда присяжных: римский суд присяжных, существенно отличный от нашего, феодальный, бывший не чем иным, как судом равных и имевший своей задачей обеспечить большую беспристрастность равенством социального класса судей и подсудимого, и английский суд присяжных (плохо имитированный континентальной Европой), который вначале был просто собранием свидетелей. С течением времени свидетели сами стали не только окончательными судьями (малое жюри), но также и органом предания суду (большое жюри). Таким образом, английский суд присяжных осуществляет полную судебную власть как в предварительном производстве, так и в самом суде в делах как о преступлениях, так и о проступках. Решения его всегда единогласны (единогласие это более или менее самопроизвольно), но имеют место лишь в случаях, когда обвиняемый говорит, что он не виновен; если же обвиняемый признает себя виновным, то присяжные не постановляют приговора. Английские присяжные могут выражать свои пожелания относительно последствий вердикта, например, обращаясь к милосердию короля или утверждая, что подсудимый виновен в ином преступлении, чем то, в котором его обвиняют, и т.д.

Эти судебные гарантии одновременно в связи с вековой практикой, хотя и ослабляют у английских присяжных влияние недостаточной научной подготовленности, однако не уничтожают совершенно этого недостатка. К последнему присоединяется еще классовый характер правосудия (в противоположность феодальному суду присяжных), так как из английского суда присяжных, также как и из судов присяжных континентальной Европы, исключены женщины и рабочие.

См.: Ое Ьа Сгаззепе. Оп§1пез, ёуо1и1юп е1 ауешг <1и ]ип, в Кеу. т1егп. йе 8ос|о1., июль 1897; Ыипуо. Оепез1 йеНЧпзГкигюпе Йе1 §шп, в РПап§1еп, 1898. С. 481.

НеПе. Тгакё йе 1Чпз1гис1юп спгшпеИе. Париж, 1858. Т. VIII, § 593.

Реззта. ОризсоП Й1 йтПо репа1е. Неаполь, 1874. С. 296.

5а1а. ЗоПЧзИИИо Йе11а §шпа, 1875. С. 49..

Реззта. ОризсоП Й1 йтПо репа1е. Неаполь, 1874. С. 297.

См. пример у Миттермайера (Тгакё йе 1а ргосёйиге спгшпеИе еп Ап§1е1егге, еп Есоззе е1 йапз ГАшёпяие йи Могй. Перев. СЬаиГГагй. Париж, 1868, III, §4).

То1отеи ОтИо е ргосейига репа1е. 3-е изд. Падуя, 1875, § 2056, и 8а1а (цит. соч.).

ЕПего. ОризсоИ спгшпаН. Болонья, 1874. С. 257.

Веп(Нат. Тгакёз Йе 1ё§Ыа(юп с1уНе е1 рёпа1е. Т. III, ч. IV, гл. V.

Гарофало (Ып §иш Й1 регзопе соке, в АГСЫУ. Й1 рзюН. II, 3, с. 374) передает действительный опыт, произведенный над группой из шести выдающихся врачей, среди которых было много знаменитых профессоров; будучи призваны произнести вердикт над человеком, обвинявшимся в краже, они оправдали его, несмотря на явные доказательства виновности и впоследствии сознали свою ошибку. А это были люди с высшим культурным развитием, и дело было так просто и доказано! Что же можно сказать о невежественных присяжных, встречающихся со сложным судебным делом, в котором речь идет о самых трудных вопросах судебной медицины?

См. аналогичные наблюдения: Дорадо. (тргеззюш е гШеззюш сН ип ешга1о, в 8сио1а розШуа, 15 марта 1893; СгоГкег. ТЬе р81сЬо1о§у оГ а ]игу т а 1оп§ Тпа1, в Ме<1. Ье{$. .1оигп., март 1895. С. 464; А}ат. МопоегарЫе й'ип рп й'Аз818е8, в АгсЬ. ап1Ьг. спт., 15 июля 1899.

Речи прокуратуры могли бы дать многочисленные, основанные на опыте документы относительно деятельности суда присяжных. Но теперь в них довольствуются более или менее искренней защитой вШив дио, совершенно так же, как судьи времен Беккариа более или менее искренно защищали пытку как необходимое орудие уголовного правосудия. См.: II ешп пе1 й18согз1 с1е1 Ргосига1оп §епегаН, в Зсио1а розШуа, июль 1895. См. относительно Испании анкету, составленную министерством относительно деятельности присяжных, и выводы в Кеу1з1а §еп. <1е 1е§1з1. у ]ипзрг., август 1899.

Из этого основного явления, относящегося к области, которую я называю «коллективной психологией», 5щке1е сделал великолепное применение, говоря о другом предмете: Ьа Гои1е спгшпеИе (Преступная толпа). 2-е изд. Париж, Р. А1сап, 1900. См. также сделанные мной выдержки и И^огтв. РзусНо1о{>1е со11ес11уе е1 рзусЬо1о§1е шйтйиеНе, в Кеу. т1егп. йе кос., апрель 1899.

Нуе СШпек. ЗсЬшигеепсЫ, 1864.

ВтсПп§. 01е ёге1 Сгипй1а§еп йег Ог§ат5а1юп йез 51гаГ§епсЫз. Лейпциг, 1876.

Н'еЧе. Тгакё йе ПпзШкШоп спгшпеИе. § 593, с. 228; Вгива. 8и1 §шп, в К1У. репа1е, март 1882; Каррара. КетЫзсепге, 1883. С. 361.

Реввта. ОризсоН спгшпаН. Неаполь, 1894. С. 300.

Саггага. ОризсоН Й1 Й1Г. спт. Т. IV, III.

См.: 5оге1. Ьа рзусЬо1о§1е ёи .)и§е, в АГСЫУ. Й1 рзюЬ., 1894, XV, 29; Ве Ьапо. Ь'ате йи ,)и§е. Париж, 1899; и опыт позитивиста Огао1о (Ь'ашта йе1 Ма§181га11 (Ьез йеГогтаНопз ргоГе881опа1ез), в Кеуие ро1к. е1 Ни., июнь 1899). Геггего. I 31тЬоН. Турин, 1893, поел. гл. и лучше во фр. переводе — Ьез 1013 рз1сЬо1о§1§иез йи зтЪоПзте. Париж, 1895. С. 294. А между тем даже в самой Англии суд присяжных имеет довольно многочисленных и авторитетных противников (начиная с Бентама и вплоть до Броуна), о которых упоминает Уап с!еп НеиуеI (Аро1о{>1а йе1 §шп т 1п§Ыкегга, в Ктз1а репа1е, июнь 1883). См. также: С Ига Л Сав(е11о. II §шп 1п 1п§ЫПегга, 1887.

МШегттег. Тгакё йе 1а ргосёйиге спттеПе еп Ап§1е1егге е1с. Париж, 1868. § 1.

Вот отношение современного европейского законодательства к суду присяжных:

Англия, Шотландия, Ирландия и Швейцария имеют присяжных и в исправительных судах;

Франция, Италия, Австрия, Истрия, Кроация, Далмация, Рейнская Пруссия, Эльзас-Лотарингия, Бавария, Богемия, Галиция, Бельгия, Румыния, Греция, Португалия, Россия и Мальта имеют присяжных лишь в судах уголовных. В Испании суд присяжных был отменен, но в 1888 г. восстановлен (см. подробно: Тоггез Сатроз. II §шп т краппа, в ШУ. реп., апрель 1894);

Россия исключает из подсудности суда присяжных преступления по- / литические, оскорбления должностных лиц и сопротивления власти, убийство, двоеженство, которые судятся судом с сословными представителями. (Автор ошибочно определяет круг не подсудных присяжным деяний, относя сюда, например, убийство (аззаззта!). См. ст. 200—201' ус. уг. суд. — Примеч. ред.)\

Пруссия, Саксония, Баден, Вюртемберг имеют присяжных в суде уголовном в тесном смысле слова и суд шеффенов в судах исправительных и полицейских;

Дания, Швеция, Финляндия и кантон Тессин имеют суды шеффенов. В Швеции присяжные судят преступления печати;

Голландия, Норвегия, Славония, Трансильвания, Польша, Сербия, Кроация, Турция не имеют ни суда присяжных, ни шеффенов;

Венгрия, в которой существовал суд присяжных только для преступлений политических и печати, теперь подчинила ему и обыкновенные преступления с введением нового устава уголовного судопроизводстрва с 1 января 1900 г.

См.: (Зиез1юппа1ге роиг 1а сотр&га1зоп йез 81а1181^ие8 спттеИез (а. Мё11юйе роиг 1а ргёрага1юп Йез з1а11з1. спт.—Ь. Ргосёйиге рёпа1е.— с. Ьё§1з1а1юп рёпа1е), в Ви11е1т 1пз1к. т1егп. з1а11з1. Рим, 1892, VI, Газе. 2, с. 161. А об условиях для избрания в присяжные заседатели в различных странах см.: Ыа%е1з. Ье геспИетеп! йи ]игу еп Ве^яие е1 йапз 1ез аи1гез Е1а1з, в .1оигпа1 йез ТпЬипаих, 4 и 5 июня 1899.

В настоящее время обсуждается вопрос о введении суда присяжных в Аргентинской республике и в республике Куба. См.: А%шгге. Е1 ,|игайо; зи 1тр1ап1асюп еп 1а гер. Аг^., в Сптто1о81а тойегпа. 1898. № 1; 1899. № 6; Ботт^иез. Бе1 ]шсю рог .щгайоз. 1Ый., 1899. № 5; КеУ1з1а йе1 Рого (Науапе). № 7-8. 1903.

См. развитие этого положения, сделанное мной еще в моем третьем издании (1892, с. 673); Зогек II §шп е 1а спз1 йе1 Й1п11о репа1е, в 8сио1а розШуа, декабрь 1898.

Саггага. ОризсоН спт. Уо1. V, оризс. 4.

См. относительно сознания обвиняемых по учению позитивной школы: Регп. Ро1егтса, 1886. С. 162; Саго/а1о. 8и11а сопГе88юпе йе1 ге1, в АгсН. сН р51сН., 1886, VII, 448; А1Ьапо. Сагсеге ргеуеп11уа е НЬеПа ргоУ18опа, в 8сио1а ро51Цуа, 30 сентября 1891.

Я не могу заняться здесь техническим судом присяжных, сфера применения которого очень ограничена преступлениями специального технического характера, а также и системой, предложенной в Германии Штенгелем и Гильгардом, а в Италии — Пессиной, системой, заключающейся в совместном постановлении приговора присяжными и судьями: идея эта мне представляется верной с научной точки зрения, но трудно-осуществимой на практике. Впрочем, по моему мнению, это было бы не более как переходным средством к полной отмене суда присяжных.

Относительно суда шеффенов см.: Сгирр1. Ьа соиг (Га8818ез. Рапз, 1898. СН. XI, и 1ип е1 ёсЫутабе, в Кеу. рёпк., Йес. 1899; ЬеЫг. Ье ,)ип соггес1юппе1 дап8 1а Зшвзе гошапйе, в Ви11. зос. 1ёб181. сот., 1888, XIX, р. 547; СпеШ. Сшпа о зсаЫпаЮ, в Ркап^еп, 1897, Газе. 3, 191; СаЫага. Ьо зсаЫпаЮ пе1 СапЮп "Пето, в 8сио1а розШуа, октябрь 1899. Обвинительный акт против действующих систем наказаний, полный фактических данных и выдержек из различных авторов, был составлен Алькгельдом (Оиг репа1 шасЫпегу апй 118 УЮЙГПЗ. СЫса§о, 1886) и Загггетк1 (Б1е НеШще §1гаГгесЬ1зрЯе§е тк Шгег СеГаНг Гиг (Не АНбететНек. КгеГе1(1, 1890). А в числе тех, кто говорит на основании личного опыта, см.: Кропоткин. 1п Киз51ап апй РгепсН Рп50П8. Лондон, 1887; СаиИег Е. Ье топйе дез рпзопз, в АгсЫуез сГапШг. спт., 1888, III, 417 и след; Коти®!. Оззегуагют зш гес1и8оп. Милан, 1899; Уа1ега. Ба1 се11и1аге а РтаИюг^о, 1889. Из новейших пенитенциаристов: ТаПаск. Репо1о81са1 апд ргеуеп11уе Рппарез. Лондон, 1889. Гл. II (системы тюремного заключения вообще крайне малоудовлетворительны).

А%ифа. ЬМтро1еп2а с1е1Г агюпе герге851Уа т ПаНа е 8ие саизе. РгавсаН, 1884. Кптта1ро1к18сНе АиГ§аЪе, в 2екзсНг Г. (Не §ез. 81гаГгесН18\у., 1899, IX,

482.

5еи0еП. Каррог* а ГЫшоп Ыегп. де дгок рёпа1, цитируемый К1У1ёге; Би гб1е де Гт(Ну1(1иаНза1юп дапз ГехёсиНоп дез ретез, в Кеу. рёпк, 1894. С. 1044.

Му. Ье КгасН де 1а гергеззюп, в Соггезропдап!, 25 Геуг., 1896. Сам Жоли (Ьез аз80С1аП0П5 е1 ГЕ1а1 дапз 1а 1и11е сопСге 1е спте, в Кеуие ро1к. е1 раг1ет, зер1. 1895) взывал к помощи частных обществ в деле репрессии, не заме-чая, что причину зла, а следовательно, и средство против него следует искать в ином месте.

СпЛрШ. Ьа 1и11е соп1ге 1е спте еп Ап§1е1егге, в Кеу. рёпк., 1896. С. 623. См. также: ЦЪИе М. Ьа спз1 сагсегапа т 1п8Н1кегга, в 8сио1а розШуа, май 1897. ТгапзасИопз оГЫе\у Уогк Медк. АззоЫа!.; Кеу. репк., 1896. С. 815. РНпз. Ьа 1о1 8иг 1а НЪёгайоп сопдШоппеПе е11ез сопдатпаПопз сопдШоппеЦез, в Кеуие <1е Ве^яие, 15 августа 1888. А относительно этого правосудия на

всех парах против тысячей «микробов преступного мира», судимых в Нью- Йорке в С о иг!5 о/ т/епог сптта1 ]игШк!юп, недавно учрежденном, см.: СогпеП, в 8спЪпег'з Макаете, февраль 1897, и Кеуие йез Кеуиез, 1 апреля 1897. С. 81. См. также: ЯоЬег!з 5тИИ. ТЬе 50С1а1 азрес! оГЫ.У., роНсе соиПз, в Атепсап 1оит. оГ зосю1., сентябрь 1899.

ЬотЬгозо. Ь'тегетеп1о Йе1 йеНио е 1 тег21 рег аггез1аг1о. 2-е изд. Топпо, 1879, и Ь'Ыото йеНпяиеп1е. 5-е изд. Т. III. Топпо.

Пзг!. Кпгтпа1роПП5сЬе. АиГ§аЪе, в 2екзсЬ. Г. вез 81гаГгесЫз\у., 1890, X, 51 и след.

Относительно систем, вносящих менее коренные реформы, см. также: Ргтз. 8с1епсе рёпа1е е1 йгок розШГ. ВгихеНез, 1899. Кн. VIII; Реп!а. II Тга11атеп1о Йе1 йеНпяиеп1е. ЫароН, 1896; критика Ломброзо в АгсЬ. рзусН., 1897. С. 186.

Позднее Лист согласно со своей теорией определяющих мотивов разделил наказания на три категории: наказания устрашающие (то есть выговор, штраф, тюрьма) для преступников случайных, наказания исправительные (рабочие дома) для преступников исправимых, наказания обезопашивающие (смертная казнь, каторжная тюрьма) для неисправимых. Б1е рзусЬо1. СгипсНа^еп <1ег КпгЫпа1ро1к1к, в 2екзсН. Г. без. 81гаГг., 1896, XVI, 479; Р1ог!ап, в АгсЬ. Й1 рзкЬ., 1898, XVIII, 314; ЗкИаг!. 81гаГепзуз1ет аиГ507ю10§15сНег Сгипё1а§е, в 2екзсЬ. Г. §ез. 81гаГг., 1896, XVII, 374. ЗакШез у него заимствовал это деление (1пй|У1йиаНза1юп йе 1а рете. Рапз, Р. А1сап, 1898. С. 251).

Ас1ез йи Сопвгёз ап1г. спт. Йе Сепёуе. 1897. С. 343.

Характерным примером тщетной попытки арифметического соразмерения наказания является попытка МеЛет фаз РгоЫет йег 81гаГ2итеззип8, в СепсН18заа1, 1888, ХЬ, 3), отчет о которой со справедливыми критическими замечаниями, с позитивной точки зрения, сделан 01тег в АГСЫУЮ 8шпй., 1890, ХЫУ, Газе. 6. Известны труды по данному вопросу Бентама (о моральной арифметике) и Сща (об обиде и вознаграждений -за убытки).

Ап1. МаШаеиз, АЙ. НЪ. 57 018. НЪ. I, гл. III, § 8; Сагт^пат. Теопса йе11е 1姧1 есс., III, сН. XI, § 2; ПззоГ. Ье йгок рёпа1. Рапз, 1880. Р. 443-145.

ИауезГез с!е РоШез. Ьез гёГогтез зос1а1ез еп Ап§1е1егге, в Кеуие Йез йеих топйез, зер1. 1858, 134.

0*о1ап. Е1ётеп1з йи Йгок рёпа1. 4 ёй. Рапз, 1875, I, § 1192, 1201, II, § 1142 е1с.

Яоейег. Ьез йос1ппез Гопйатеп1а1ез, е1с. 1гай. СНпег. Майпй, 1877. Р. 248.

ВоНеаи с!е Саз1е!паи. Ьез та1ай1ез йи зепз тога1, в Аппа1ез тёй. рзусН., 1860. Р. 537; йезрте. РзусНо^е па1иге11е. Рапз, 1868, I, 645, е1 711, 390.

МШе1з1ас11. Се^еп Й1е РгеШекз1гаГеп. Ье1р21ё, 1879 и Риг ипй \У1Йег Й1е Рге1Некз1гаГеп, в 2екзсЬг. Г. й. §ез. 81гаГгесН1з\у., 1882 (II), 445; КгаереНп. Э. АЬзсНаГГипв й. 81гаГтаззез, ЗШИваП 1880; УПЬег!. Баз Роз1и1а1 йег АЬзсНаГГипб Йег 81гаГтаззез ипй й. йа^е^еп егНоЬепеп Ет\уепйипбеп, в 2екзсЬг. Г. й. вез. 81гаГгесЫз\у., II (1882), 473, и АгсН. й. рзусН. III, р. 483;

ЮгсИепИегт. М111е151ай1 е КгаереНп, в АгсЬ. й. рзюЬ. 1886, I, р. 403; Регп. II сНпИо Й1 ритге соте Гипггош зос1а1е, в АгсЬ. Й1 рысЬ. III; ЫиоУ1 опггопИ <1е1 сНпИо репа1е. 1-е изд., 1881. Р. 45, 75; 2-е изд., 1884. Р. 539; Саго/а1о. Сп1епо розШуо с1е11а репаШ, 1880, Сптто1о81а, 1885, 1891; Уап Нате1. КарроПо а1 соп^г. репк Й1 Кота: 8и11а 1аИ1иЙ1пе йа 1а5С1аг51 а1 81исИсе пе11а Йе1егттагюпе Йе11а репа, в К1У. сагс., 1884. С. 415, и в Ас1ез йи соп^г. реш1. Йе Коте, 1887, I, 459; Мейет. Баз РгоЫет Йег 81гаГ2итеззип8, в СепсЬ1заа1, 1888, Газе. 3; ЗтоШеп. 01е Рге1Ье1151гаГеп ипй Й1е Ве55егап§51Неопе, в Ргеизз. .(аЬгЪйсЬег, 1889. Вй. 48; ЫзЦ. Кптта1 роН118сЬе АиГбаЬе, в 2екзсЬг., 1889 (IX), 490; Яу1апйз. Спте, Из саизез апй гетейу, 1889. С. 190; Зоттег. 2иг АЬзсЬа(Тип§ йез 81гаГтаз8е5, в Сеп1га1Ь. Г. РзусК., апрель 1890; АзсИгоЧ. Егеа12 киггеШ^ег РгеШеЛзиаГеп, 1890; УОЯ 2икег. Ет^е сптта115115сЬе 2еЛипй §1гекГга§еп йег Се§еп\уаг1, в СепсЫз$аа1, 1890 (XXIV). С. 1 и след.; Науе1оск ЕШз. ТЬе спгтпа1, 1890. С. 258 и след.; РоиПои!. РПозоЯа репа1. Вгихе11е5, 1891. С. 146; Мах 3(егпаи. Б. АЪ5сЬаГГип§ йез 81гаГта55ез, в 2еП5сНг. Гиг §е5. 81гаГп, 1893. С. 17.

ЯопсаП. Сотрепйю й'щ1епе, 1876. Гл. XXXVII; Ват. Ь'езрп! е11е согрз, 1878. С. 76 и след.; 1йет. 8с1епга йе11 ейисагюпе. 1890. С. 63; Ва1/оиг 31екаг1 еI ТаИ. Ь'ишуеге ту151Ые, цитируемые Саго в Кеуиез Йе йеих Мопйез, 1 июня 1883. С. 547, также говорят об электрических наказаниях. См.: Па11ета§пе. Ьа репа согрога1е е 1а зие Ъа51 П$ю1о815сЬе, в 8сио1а ровШуа, 31 ос1. 1894; Могпзоп. Ьа'5сио1а розШуа пе11е пГогте рёпаН 1П§1е51. 1Ый., 31 йес. 1894; Ргепке!. Ьез соггесИопк согрогеНез еп Ки$51е, в АгсЬ. ап1г. спт., май 1899.

В КIV. сагс., 1880. С. 494. ЫоКоп недавно еще это утверждал (Согрогеа1 риш$Ьтеп1, в РПБОПБ Зепасе Кеу1е\у, февраль 1897).

,0° См. по этому поводу: Грамм. Ьа репа согрога1е, в Кеу. реп. йе1. Ыогй, 1895, Газе. I, и Кеу. рёпк, 1896. С. 642.

тСаго/а!о (Сгкепо розШуо йе11а репаШа. 1880. С. 72, и в АГСЫУЮ Й1 рз1сЬ., III, 1 (Сю сЬе йоугеЬЬе еззеге ип ^шйюю репа1е)) требует «отмены всякой предустановленной меры (как я предлагал еще раньше Крепелина) только для привычных преступников, которые должны подвергаться заключению на неопределенное время в особых заведениях». Только в своей СпттоЬ^а Гарофало принял заключение на неопределенное время как общий принцип. В ПгоП йе ритг сотте/опсПоп зоаак (АгсЬ. Й1 рзусЬ. III, 1) и в первом издании настоящего сочинения (1881, с. 45) я писал, что срок заключения не должен быть назначаем судьей а рпоп, но что дирекция того заведения, которое я предназначаю для арестантов, должна высказаться относительно необходимости временного или пожизненного заключения, опираясь на психоантропологическое изучение арестанта; эта мысль приемлема и во всяком случае достойна внимания.

ТЬе Ьопйоп РоНсе, в С>иаПег1у Кеу1е\у, 1871.

Уап Натте1 очень благоприятно отнесся к заключению на неопределенное время в Каррог( аи Соп§г. рёпИ. т!егп. йе Коте, 1885 (Ас1ез. Коте, 1887, I, 100); но в речи, которую он произнес недавно в ЗоЫё1ё йез рп'зопз йе

Рапз (Ьез зегПепсез тс1е1егттёе5, в Кеу. рёпк., та1 1899), он принял взгляд Листа относительно законных тттит'а и тахтит'а заключения, которые, по моему мнению, противоречат природе заключения на неопределенное время; это все равно, что установить в законе тМтит и тахтит заключения в сумасшедших домах для обыкновенных больных и для умалишенных преступников. Предложение Ван Гаммеля вызвало прения в этом собрании и в следующем (см.: Кеуие рёпк., Мп 1899 е1 МИе1 1899, р. 1087).

ШУ. Саге., 1887. Р. 103; 1889. Р. 213, е1 Ргосеейтез оПНе Аппиа1 Сопвгезз оГ Ше Ыа1юпа1 Рпзоп АззоааНоп оГ 1Не Цпкей 81а1ез Ье1й а1 ЫазЬуШе. СЫсаво, 1890, IV, 18, 76, 100, 107, 273.

Это название было предложено Листом, но у него в состав комиссии не входят эксперты по уголовной антропологии.

юб Вступительная лекция, прочитанная в Болонском университете в ноябре 1881 г., напечатанная в АгсН. Й1 рзюН., 1882, III, Газе. 1.

Саго/а!о. С10 сНе йоЪгеЪЪ'еззеге ип ^исНгю репа1е, в АГСЫУ. Й1 рзюЬ., 1882, III, Газе. 1.

Саго/а1о. Спггппо1о§1а. 3-е изд. Рапз, Р. А1сап, 1905; В15сиз5юпе а1 Соп§геззо репкеп21апо сН Кота (засед. 23 ноября 1885); Ьа прагагюпе а11е укНте йе1 йтПо, 1886; Ьа пГогта йе11а ргосеёига репа1е (с Карелли), 1887; КарроП зиг 1а яиез1юп «Мезигез роиг гез1гетйге 1е гб1е Йе 1а рпзоп Йапз 1а гергеззюп йез тГгасИопз 1ё8ёгез», в Ви11е1т йе Ь'Ыпюп т1егп. йе йгок репа1, май 1889; Ке1агюпе а! III Соп^геззо 8'ипй1со. Флоренция, 1891.

Р'югеШ. Без теШеигз тоуепз роиг оЫешг 1е йёйоттаветеп! йи спте, в Ас1ез Йи 1-ег Соп^гёз т1егп. й'АпШг. спт. Коте, 1886. С. 349, 363 и след.

Тот же вопрос был предложен на первом и третьем заседаниях Международного союза криминалистов (Брюссель, 1889), на международных тюремных конгрессах в Париже (1895) и Брюселле (1900), в 5оае1'е йез рпзопз йе Рапз (доклад Брюно (Моуепз рга^иез Й'аззигег а 1а уюпте Йи Йё1к Пйетпкё, Кёу. рёпк., февраль—март—апрель—май 1898)), на конгрессе немецких юристов (1893) по поводу замечательного доклада Иелиша, снабженного сравнительно-историческими данными относительно законодательств, и на III Международном юридическом конгрессе во Флоренции (сентябрь 1891), который одобрил предложение Гарофало и советовал учредить еще «штрафную кассу».

Кроме указаний Бентама (Рппс1рез йи сойе рёпа1е, сЬ. IX) и замечательных арифметических предложений СЫа (Гпвшпе, йапш е ЗоёсНзГаатепП), Спенсер преимущественно в своем опыте «Этика тюрем» (Езза15 йе ро1Шяие. Рапз, 1879) занимался вопросом о возмещении убытков как эквиваленте уголовной санкции.

В 1847 г. Бонневиль де Марсанжи с его удивительным практическим чутьем, констатируя, что вред, принесенный преступлением частному лицу, почти никогда не возмещается, сделал следующие предложения, достойные внимания: «На обязанности суда лежит определить ех 0//1Ы0 размер убытка. Необходимо предоставить пострадавшему особое преимущественное право на имущество преступника. Вознаграждение пострадавшего должно быть требуемо государством подобно судебным издержкам. Помилование может быть даровано лишь с условием, чтобы пострадавший был вознагражден (при солидарной ответственности семьи преступ-ника). Известная доля из заработка арестантов должна быть удерживаема в пользу пострадавших. Не следует признавать давности иначе как в случаях, когда преступником вознагражден причиненный вред и не сохранено никакой выгоды, вытекающей из преступления (что и признается в кодексе австрийском)». См.: ВоппеуШе. Керага1юп ст1е еп таНёге спттеПе, в Кеу. рёт1., 1847, IV, 444.

Основываясь на тех же соображениях, Франки поддерживал мнение, что за работу в уголовных земледельческих колониях не следует платить осужденному, а продукты этой работы за вычетом платы за содержание заключенного должны идти на образование фонда в «штрафную кассу» и служить для возмещения убытков пострадавшим лицам. Он доказывает, что это должно воспитать в гражданах общественное сознание и что таким образом создается привычка смотреть на деликт как на проступок, оскорбляющий все общество; при этом исчезает единичный виновник преступления, а остается совокупность преступников, старающаяся при помощи работы заплатить и вознаградить за убытки; одновременно с этим проникнет в души людей глубокая жалость к арестантам как к лицам, охваченным особой психической болезнью. См.: Франки. II рго§е11о СюНШ, рег И 1ауого <1е1 соп<1апа11 аП'ареЛо, е И сНпКо репа1е пе11а, в 5сио1а розШуа, январь 1903.

Ноу, в Ас1ез йи I Соп^г. Ыегп. д'апНиор. спт. Коте, 1866. Р. 377, и в Ыиоуа 5сио1а репа1е, 1886. Р. 43; Рёге. Оё^ёпегезсепсе е1 сптта1кё. Рапз, Р. А1сап, 1888. СН. XIII.

Таково число осужденных в Италии с 1880 по 1889 г.

ВеИгат 5саИа. Ьа пГогта репкеп21апа т ИаНа. Рим, 1879. С. 48.

ЦзЦ. Кпгшпа1роНП5сНе АиГ§аЬе, в 2ек5сН. Г. сНе §е5атт1е 81гаГгесН1з\у., 1899, IX, 487-488.

1,6 Наш принцип уже начали применять. См.: Утсепз. ЫоИсез тсНуи1ие11е5 зиг 1ез ]еипез йё1епиз (роиг 1ез с1аззег й'ипе {адоп гаНоппеИе йапз 1ез сНуеге ё1аЪНз5етеп15 рёпкепИакез), в Кеуие рёпН., 1895. С. 33. И для взрослых преступников во Франции устроили «отделения для исправляющихся» — для преступников «менее закоренелых». См.: Ьа§иеззе. Ьез ^иа^^^еге «й'атепйетеп!» дез пшзопз сеп1га1ез. 1Ыд., 1895. С. 274; СисИе. 1Ый., 1895. С. 327.

Принцип, который я уже высказывал в своем втором издании (1884, с. 504 и 512), позже был одобрен Рппз'ом (Спгшпа1цё е1 гергеззюп. ВгихеИез, 1886. С. 161 и след.; НиЦ. Ор. с'Ч., в 2е11зсНпП, 1890, X, 57—58).

117 Эй тезпИ. Кё^те е1 зуз1. рёпк., в Апп. й'Нув- риЫ., 1871.

ЗакШез. Ь'шйтйиаНзайоп йе 1а рете. Рапз, Е А1сап, 1898. До него по этому вопросу во Франции см.: СисИе. Ь'ауепи йе Рт11гтйа1юп, в Кеу. рёпк., 1894. С. 786 и след.; Ятеге. Би го1е Йе ГтЙ1У1ЙиаНза1юп йапз 1'ехёсиИоп йез ретез. 1Ый., 1897. С. 1044.

Пенитенциарный режим, основанный на данных, доставляемых психологией, был обрисован Деспином (РзусЬокэ^е па1иге11е. Рапз, 1868, III, с. 387 и след.), но с преувеличениями и иллюзиями, с которыми я не могу согласиться.

Эти мысли, высказанные уже мной в моем третьем издании (1892, с. 708), показывают, как мало основания имела критика позитивной школы Тарда (см. предисл. к кн.: ЗакШез. Ь'тЙ1У1Йиа11за1юп йе 1а рете. С. 5). Там сказано, что ПОЗИТИВИСТЫ (натуралисты или социалисты), отыскивая причины преступления, всегда находят только безличные факторы, как, например, климат, время года, аномалия черепа (!), влияния среды; они натурализируют или социализируют преступление; они его обезличивают; затем, когда дело доходит до приложения их теории к наказаниям, все удивлены тем, что они злоупотребляют «индивидуализацией наказания, как будто индивид из ничего вдруг сделался для них всем».

На самом деле позитивисты всегда отыскивали, кроме факторов без-личных (физических и социальных), также личные факторы деликта (органические и социальные); зато неосуществимому идеалу «чрезмерной» индивидуализации они противополагают практический критерий классификации, то есть наказания, приспособленного к каждому биосоциологическому классу и подклассу преступников.

То же самое мы встречаем у СгипЛШ^а (Ь'тЙ1У1йиаН22агюпе е 1 тегг, рег геаИггаНа, в ШУ. репКепг. Бе1 Ыогй, 1894, Газе. 1, Кеуие рёпК., 1895. С. 150). ЛИСТ на собрании Шюп ткгп. с!е ЛгоН. репаI. а НеШ1Ьег% (июнь 1897) поддерживал с Зеи^еп'ои мою идею о классификации как пути к индивидуализации, хотя та и другая, говорит он, «слишком далеки от юридических представлений судей и администраторов».

См. также: Лш'еге. Би го1е Йе ГшйшйиаНза1юп, и в Кеуие рёпК., 1897. С. 1047.

Принцип классификации был предложен комиссией для реформы тюрем в Англии. См.: ЯШеп (1е КоссИ1. Ьа С1аззШса2юпе йе1 йе1^иеп1е е И гаррог1о зиНе сагсеп 1П81ез1, в 5сио1а розШуа, сентябрь 1895. Доктор Огап%е ввел критерий классификации в виде реформы в доме умалишенных преступников в ВгоаЛтоог. См.: ЬотЬгозо. Ыото йе1^иеп1е. 5-е изд., 1897, III, 556.

См. Уаг%ка о том же (Б1е АЪзс1шЯип§ йег 81гаПспесЫзсЬаП. Сга1г, 1896—97). Задолго до него Вырубов (Бе 1а рёпаН1ё (по поводу книги СкагШп, в РЬНозорЫе розШуе, 1871)) писал: «Я за отмену уголовного рабства, которое должно со временем исчезнуть, как исчезло древнее рабство и феодальное крепостничество».

Закон 13 апреля 1894 г. в Дании, например, в некоторых случаях допускает полную реабилитацию. Также бельгийский закон 25 апреля 1896 г.

и французский закон от 21 февраля 1898 г. См.: Раззег. КёГогтез а т1гойшге йапз 1а 1о1 зиг 1а геНаЫШаиоп, в Кеуие рёпк., апрель 1898.

См.: 11по зр|п(1з1а Йе1 ЙтПо репа!е, в АгсН. <И рзюН., 1887, VIII, с. 28, и мою книгу 3/ийН зиПа спттаШа ей а!(п за%§1 (Топпо, Восса, 1901).

Зрепсег. Езза15 йе ро1Шцие. Рапз, Р. А1сап, 1879. С. 336.

Международный тюремный конгресс в Париже (1895), напротив, заявил, что «арестант не имеет права на заработок, но, конечно, в интересах правительства дать ему награду» (Кеуие рёш1., 1895. С. 1019); здесь признана недостаточность старой системы.

Я занимался этими двумя вопросами в моем докладе Ьауого е се11е йе1 сопйаппаИ (Коте, 1886) (приведен в моей книге 31исП зиПа спттаШа ей. аИп (Топпо, Восса, 1901)).

Сеог%е1. ЫоиуеНе Й)зсиззюп тёй1со-1ёба1е зиг 1а ГоПе, 1828. С. 73, на которую ссылался Ье^гапй йи ЗаиПе (Ьа ГоПе Йеуап1 1ез 1пЬипаих (Рапз, 1864. С. 65)).

Впегге йе Во1зтоп1. Эе 1а пёсеззйё йе сгёег ип ё1аЪНззетеп1 зрёс1а1 роиг 1ез аНёпёз уаваЬопйз е1 спт1пе1з, в Аппа1. ГНу^. риЫ., 1846. Т. XXXV. С. 396; 1йет. Ьез Гоиз сптте1з йе ГАпб1е1егге. 1Ый., апрель 1869. С. 382.

В ВиИеНпз йе 1а 8оае1ё §ёпёга1е йез рпзопз, с декабря 1878 до марта 1879, и Кеуие рёпк., май—июнь 1897. См. также: й'НегЬеШ. 8иг 1а 1ё81з1а1юп йез аНёпёз йапвегеих, в Апп. й'Нуб. риЫ., март 1883; ЯоиззеI. КарроЛ аи 8ёпа1 роиг 1а геу1зюп Йе 1а 1о1 зиг 1ез аНёпёз. Рапз, 1894. Т. 2.

Это правило соблюдается в приюте для умалишенных преступников в Амброджиане, управляемом доктором Сойе1ирр1 так умело и согласно научным требованиям; в нем всегда царит образцовый порядок. Большая часть заключенных работает небольшими группами на воздухе (но в пространстве, окруженном стеной), и за каждой группой наблюдает надзиратель без оружия.

Саггага. I регШ аНетзП пе1 Того, в ОризсоН. Уо1. VII, с. 141.

В ОтШШо (Топпо, 1895. С. 712) я собрал много случаев, когда сумасшедшие убийцы, тотчас по выходе из обыкновенных сумасшедших домов, совершали новые убийства. См. также: Мопой. АНёпёз гесиеПНз аргёз сопйатпа1юп йапз йез азПез риЬНяиез йе 1886 а 1890, в Аппа1ез тёй. рзусЬоЬ, март 1895.

Ьитег говорит в статье Пез ЕрПерПдиез е! йез тоуепз йе 1гаНетеп( е( й'азз1з1апсе Относительно России см.: Магго. I сагаНеп йе1 йе1шяиеп(1, 1887. С. 51; ВаП. Ьез регзёси1ёз еп НЬег1ё, в Кеуие зыепЫЛяие, 21 декабря 1889.

МапсШ. Б18С0Г80 т пзроз1а аИ'опогеу. КщЫ. Кота, 1877. С. 14.

Того же мнения придерживался генерал-адвокат Нетаг во время прений в 5ос1е1е теёко-Ге%а1е ёе Рапз по поводу предложения СаИагс! (в Апп. й'Нуб., 1876); того же мнения был и член кассационного суда ВагЫег во время аналогичных прений в том же обществе (в Апп. те<1. рзусН., 1879).

Огап§е. ТНе 1ипаПс сптта1з т Епв1апй, в .(оигп. оГ т. зс., октябрь 1883. Для технического описания см.: 8е1уаЧсо. II ташсотю сптта1е сН Вгоайтоог, в К1У. зрепт. Ггеп., 1898, XXIV, 506.

В К1У. Саге., 1883, Газе. 12, с. 574. Другие данные можно найти у Зета1 (Соир й'оеП зиг 1ез ГоНез рёпкепНакез, ех1г. <1и Сотр1е гепйи <1и Соп^г. <1е тей. теп1. а Рапз, 1889. Ме1ип, 1890).

В 1873 г. Сотткыоп ё'епдиё(е зиг 1ез е$е(з ёе 1а Ы ёе зет(иёе рёпак нашла, что среди арестантов-мужчин сумасшедшие, эпилептики и безумные составляют 3%, а среди женщин-арестанток — 3,8%; преступления с кровопролитием, поджоги, изнасилования среди сумасшедших встречаются в 3 раза чаще, чем среди здоровых (К1У. сагс., 1880. С. 464).

не (Оззегуагюш 51аП5Псо-сНтсНе зш спттаН ра221, в АгсЬ. сН рзусН.,

1894, XV, 408), исследовал 350 сумасшедших в приюте для умалишенных преступников в Амброджиане и нашел, что 46% были убийцы, 21 — воры, 13 — причинившие поранения, 12 — разбойники и 7 — изнасилователи. И почти все, именно 68%, были рецидивисты.

Ас1ез йи 1-ег Соп^гёз й'апШгор. спт. Коте, 1886. Р. 339.

Саггага. Рго§гатта, § 661.

Вессапа. Ое1 йеНШ е Йе11е репе, § 16.

Кота^поз!. Метопа зиИе репе сарка1е, § 3.

ЬотЬгозо. Ь'тсгетеп1о йе1 йеНПо. 2-е изд. Турин, 1879. С. 79; Мет. М1зйеа а 1а пиоуа зсио1а репа1е. Турин, 1884; Тгорро ргез1о, в АррипП а1 пиоуа Сой. Реп. 2-е изд. Турин, 1889. С. 22; Саго/а1о. Сп1епо розШуо Й1 репаЫа. Неаполь, 1880. С. 83 и след.; Сптто1оё1а, в В1ЪНо1. ап1г. ^шг. 2-е изд., 1891; Соп1го 1а соггеп1е. Неаполь, 1888; Сагпеуак. Ьа ^ие5^^опе Йе11а репа Й1 тог1е пе11а П1озо(1а §шпсНса. Турин, 1888; КШго1а. СпНса йе 1а репе йе тиеЛе. Буанос-Айрес, 1888; Тард. Ьа рНПозорЫе рёпа1е. Лион, 1890. Гл. IX.

Между противниками можно отметить следующих наиболее выдающихся авторов: Рагезе. 8е1егюпе е репа Й1 тоПе, в 5сио1а розШуа, декабрь 1893; Соловьев. Ое 1а рете йе топ, в Кеу. т(егп. зосю1., март 1898; Ре1изо. Ре1 Гопйатеп1о розШуо йаЮ а11а репа Й1 тоПе йа11а пиоуа зсио1а репа1е. Неаполь, 1898; РиНёо. Ьа репа сарка1е еп Езрапа. Мадрид, 1898.

ргапсаП. Ьа рете йе той, в Ви11. Ып. т1егп йг. реп., 1898, VII, 36.

145 йШего!. 1_еПге а Ьапёо15, цитируется Мам, в 8шсН е1 гНгаП. Болонья, 1881. С. 214.

144 Вот среднее годовое число приговоров, вынесенных судом присяжных с 1875 по 1881 г.:

За квалифицированные убийства 635

За вооруженный разбой и пр. с убийством 218

За простые и непредумышленные убийства 1808

Итого 2661

Исключив осужденных за непредумышленные убийства и за убий-ства в порыве страсти, которые происходят не в силу прирожденной преступности, мы получим число, немного превышающее 1500.

Публичные казни теперь являются настоящим оскорблением чувства гуманности, которое законодатель никогда не должен оскорблять в народе, а которое он должен наоборот беречь и развивать с большим старанием и всеми прямыми и косвенными средствами. Я хотел убедиться в этом личным наблюдением и присутствовал в Париже в августе 1899 г. при двух исполнениях казни, которые я описал в ПеИпдиепН пе11'аг1е (1896).

Раз преступник присужден к смертной казни, я полагаю, необходимо не только, чтобы она приводилась в исполнение тайно, но и чтобы для исполнения ее употреблялись менее варварские способы, чем висе-лица и гильотина. Цель смертной казни — чтобы преступник исчез с лица земли и чтобы публика это знала. Всякие приспособления, всякие страдания, которым подвергается осужденный, не нужны и, следовательно, не могут быть оправданы. Нужно было бы приводить в исполнение смертные приговоры, как предлагал между прочим агагйт, давая осужденному моментально действующий яд и предупредив его, что если к известному часу он не покончит с собой, то будет казнен рукой палача.

В Северной Америке вместо этого применяют казнь посредством электричества. См. по этому вопросу: МесНсо-1е8а1.1оигпа1. Ые\у-Уогк, март и сентябрь 1889, март 1890; ТпЬипа ^шсНгапа. Неаполь, 8 июня 1890; Ьасазза§пе. Ьез ехёсШлопз е1ес1^иез аих Е1а1з-игш, в АгсН. ап1Нг. спт., июль 1892.

ЧТО сказать о научной добросовестности некоторых из противников? В критике на первое итальянское издание этой книги, помещенной в КМз1а репак (май 1881. С. ССЬХХХ1), пересыпая изложение всяким вздором и восклицательными знаками, за неимением других доказательств, заставляли содрогаться честного читателя, давая ему понять, что я — новый Торквемада — предлагаю казнить до 2000 преступников в год, между тем как я, опираясь на невозможность исполнения этих приговоров, наоборот возражаю против смертной казни.

Саго/а1о. Сп1епо розШуо сН репаН1а, 1880. С. 87.

В третьем издании в 1892 г. я предсказывал это, и предсказание мое с точностью исполнилось. Несмотря на отмену смертной казни, число раскрытых убийств в Италии уменьшилось; в периоде 1880—1886 среднее число их было 4692, в периоде 1887—1889 — 4089 и осталось почти та-

КИМ же после 1890 г.: в 1890—1892 гг. оно было 3993; в 1893—1895 — 4043; в 1896 г. - 3868.

НоПъепйогЦ'. Могй ипй Тойез81гаГе. Берлин, 1875. С. 225; Ыет. 01е Кйггип§- 5ГаЫ§Ье11 йег Рге1Ье1(8з1гаГеп е1с., 1861.

Сеуег. БеИе репе сагсегапе, в К1У. репа1е, сентябрь. 1877. С. 143. См. также: ТаПаск. Репо1о§юа1 ипй ргеуеп11уе рппс1р1ез. Лондон, 1889. Гл. IV.

По поводу увеличения суровости краткосрочного заключения были прения, и аргументы против него преобладали в 1/пшп. ш/егп. с!е ёгоИреп. в Антверпене (1894). См.: ВиИеИп, 1895, V, 85, 146, 177.

ВеПгап/ ЗсаИа. Ьа йероНагюпе. Рим, 1874; Ыет. Ьа пГогта рет1еп21апа. Рим, 1879.

[>е Гоге$1а. Ьа йероЯагюпе. Рим, 1876; Ыет. № сагсеге, пе ра11Ьо1о, в К1У151а сагсегапа, 1880. С. 81 и след., также в Сотр(ез гепйиз йи соп§г. реш(. т1егп. йе 31оскЬо1т, 1879. Со своей стороны Безрге^ в Ь'аЬоГШоп <1е I'етрпзоппетеп! (Париж, 1868) поддерживал мнение, что тюрьма должна возвратиться к своему первоначальному назначению, состоявшему в изоляции подследственных, а для осужденных должны быть сохранены депортация и земледельческие колонии.

нб регг;_ Ьауого е се11е йе'сопйатпа11. Рим, 1886, и в моей книге 31ис1И зиЧа сптта/Иа её аНп З১1 (Турин, Бокка, 1901) и В/зсогзо о/ Соп^геззо репИепуапо <Л Кота (АсГея. Рим, 1887, I, 422). Эта мысль, которая давно пришла мне в голову, позднее превратилась в закон с проектом СЫИИ (5 декабря 1902 г.), принятым Палатой 2 марта 1904 г. См.: РгапсИ'1 В. II рго§е(Ю СшИШ рег Н 1ауого йе1 сопйатпа11 а1Гарег1о е Н йтМо репа1е, в 5сио1а розШуа, январь, февраль 1903.

В Германии конгресс юристов в Познани (февраль 1898) единодушно (за исключением 5 голосов) признал, что «ссылка — нехорошая мера репрессии и что не следует пытаться применять этот вид наказания». См. также: Кот. 1з1 Й1е Оерог(а(юп ип1ег йеп Ьеи11§еп УегЬаИтззеп а1з 5(гаГтШе1 ргаМзсЬ уепуепйЬаг? Берлин, 1899 (тема, заданная на конкурс Но111епйогГГ511ГШп§), и по этому вопросу МШегта'шг, в 2еК$сЬгкГ. Г. §ез 3(гаГгесЫ8Ш188, 1898, XIX, 85.

Ргш. СпттаШё е1 гергеззтп. Брюссель, 1886. С. 196.

регг-и л рго§еНо зш йеНпяиеп11 гес1Й1У1, в Зсио1а розШуа, март 1899.

0ие(е1е(. Эй зузгёте зос1а1 е1 йез 1о1з яш1е гё§18зеп1:. Брюссель, 1848, 1. II, зес1. 2, гл. III.

Апз(о(е. Е(Ыяие, VII.

РЫШцие. Оеиугез. Гл. XIX. См. также: Ьисаз. Тгакё рЬузЫо^ие е1 рЫ1озор1щие йе ГНёгейКе па1иге11е, 1847, I, 840 и 499; Моге!. Тгакё йез йё§ёпёге8сепсе8 йе Гезресе Ьитате. Париж, 1857; Оезр/пе. Р8усЬо1о§1е па(иге11е. Париж, 1868, III, 983; ЬотЬгозо. Ь'Ыото йеНпяиеп1е. 2-е и 3-е изд.; ТНотзоп. ТЬе ЬегейКагу па1иге оГ спте, в ,1оигп. оГ теп1. зс., 1870; ШЬо1. Ь'ЬёгёйКё рзусЬо1о;доие. 3-е изд. Париж, 1889.

162 Саггага. Рго§гатта, § 647, по1е.

К1У. сагс., I, с. 89. См. также: Сагтег. Ье сптте1 тз(1 с1к е11ез йгокз йе 1а йёГепзе зос1а1е, в Апп. й'Ьу§. риЬ., 1890, XXIII, 5. I64 ЬотЬгозо. Што Йе1тяиеп1е. 2-е изд. С. 437.

1" Вапп1 соп(го СИтега. Репкегшапо рег §Н тсогг姧1ЫН, в КЛУ. сагс., 1875. С. 454.

>66 Вопа. РепКеп21апо рег §М тсогг姧1ЫН. 1Ый., с. 523.

Татазз'ш, в Клу. Й1 Ггеп. III, с. 683.

Саго/а1о. Сгкепо розШуо есс., 1880; Сптто1о§1а е1 СагоГа1о е СагеШ, Ое1 гес1сПУ1 е йе11а гес1сПуа, в Тга11а1о Й1 сПпПо репа1е риЫ. Йа1 Со§По1о, 1891.

|6' Иезрте. РзусЬо1о§1е па1иге11е. Париж, 1868, III, 500.

ЬаЬаМз1е. Езза1 виг 1е8 тзШиИопз репа1е8 йез Котатз. Париж, 1875.

Т/3301. 1п1г. рЫ1., а Гё1. йи йгок рёпа1, IV, гл. IV, § 4; 71ззо(. Ье йгок рёпа1, I, 477.

М'т11о//. Ешйез виг 1а спттаШё, в РЫ1. роек., сентябрь, декабрь 1881. (Очевидно, г. Минцлов по недоразумению отнесен к числу французских ученых. — Примеч. ред.)

•» ЬеуеШе, в Ви11. йе ГЫп. Ыегп. йе йгок рёпа1, 1893. С. 83.

Мау. ТЬе 1геа(теп1 оГ ЬаЪкие1 спттак. Лондон, 1880.

КгаереНп. Ьа со1ра е 1а репа, в Шу. Й1 Шоз. 8С1еп11Г. Турин, 1883. С. 48. •76 ЫНеп1Иа1. Каррог1, в Ви11. Эе ГЫп. т1егп. йе йг. рёпа1, 1890. С. 64.

\УаИ1Ьег%, в Сотр1ез гепйиз йи Соп§г. репк. т(егп. йе 51оскЬо1т, 1879. "« СиШаите. 1Ый., I, 450.

|7' Шпез. 1Ый., I, 450, и М. В., Ьа гёГогте рёпкепИаке аих ЕЫз-Ытз, в Ас(ез

йи Соп§гёз рёпк. т1егп. йе Коте, 1887, II, 727. «о \Уау!ап<1. I йеНпяиепИ тсогге§1ЫН; изложение см. в К1у. сагс., 1888. С. 558. 181 Уап Нате1. Каррог! виг 1ез тоуепз роиг сотЬакге 1а гёс1Й1Уе, в Ви11.

йе 1'Ыпюп 1п1егп. йе йгок рёпа1, 1889. Р. 92. I»2 Ьисаз. КарроП, в Ви11. йе ГЫпюп т1егп., 1889. Р. 104.

РеШ. Каррог! виг 1а гергеззюп йе 1а гес1Й1Уе, в Ви11. йе 1а Зое. §ёп. йез рпзопз, февраль, март 1378.

М1§пеге(. Ьа ЗигУеШапсе 1ё§а1е еп Ргапсе, в Кеу. сгк. йе 1ё§1з1., 1873.

Ке'тасИ. Ьез гес1Й1У18(е8. Париж, 1882.

МкИаих. Ешйез зиг 1а яиезИоп йез ретез. Париж, 1875, с подробными историческими сведениями, касающимися ссылки в Англии.

18? МЫеНе. Эе 1а гёс1Й1Укё аи рснп1 йе уие рёпкепПа1ге. Париж, 1882; Оезрог(ез. Ьа гёс1Й1Уе. Париж, 1883, с подобной библиографией предмета; Вегеп§ег. Ргорозкюп йе Ы ге1а11уе аих тоуепз ргёуепИГз Йе сотЬаПге 1а гёс1Й1Уе, в Ви11. йе 1а зос. §ёп. йез рпзопз, апрель 1884.

Что же касается итальянского проекта о йеПпдиап(з гёс/сПу/зГез, см. мою речь в парламенте (5сио1а розШуа, март 1899). См. также: Сг$1(Нх. Зиг 1е 1гакетеп1 рга^ие йе 1а гёс1сЦуе, в Ас1ез с!и Соп§г. ап1Ьг. спт. Женева, 1897. С. 1340; Мапут. Ьа гёспсНуа пе11а зосю1о§1а, пе11а 1е§1з1а210пе е пе11а зЫепга репа1е. Флоренция, 1899.

По поводу обсуждения в парламенте см.: ШУ. Саге., 1883. С. 343, 393 и т.д.

Применение этого закона до сих пор неудовлетворительно, и его нельзя улучшить, переменив чиновников, потому что зло кроется в самом учреждении. См.: Вёгагй. Кёзи1(а1з йе 1а кп йи 27 та1 1885 зиг 1а ге1ё§а1юп Йез гес1й1У181ез, в АгсЬ. й'ап1Ьг. спт., январь 1890 и май 1897; 1асди1п. Каррог! е1с., в Ви11. Зос. рпзоп. Париж, 1890. С. 785; БЫеге. КарроПз аппие1з зиг ГаррПса1юп йе 1о1 раг 1а ге1ё§а1юп йез гес1й1У181ез; Мопсе1оп. Ье Ъа§пе е11а со1оп1за1юп рёпа1е а 1а Моиуе11е-Са1ёйоше. Париж, 1886; ИаМап. Ьа (гапзрогШтп а 1а Моиуе11е-Са1ёйоте, в Кеуие йе Гёуо1и1юп. Париж, май 1891; Л7соотёс/е. Ьа гё1е§а1юп со11ес11Уе а ГПе йез Рппз еп 1887—1889, КосИе/оП, 1889; Саггаий. Тгакё йе йгок рёпа1 Ггапда1з. Париж,

I, 473 и II, 335; Ье§гапй. Ьа Моиуе11е-Са1ёйоте, в АгсЬ. ап(Ьг. спт., январь 1883; Сог. Эе 1а 1гапзрог1а(1оп. Париж, 1895; М1тапйе. Рогда1з е1 ргозегкз. Париж, 1897, и СпттороПз. Париж, 1897; В1апсИе(. Тгапзрог1. е1 со1отз. рёпа1е а 1а Моиуе11е-Са1ёйоте, в Кеу. репк. е1 раг1ет., 10 января 1898. См. также прения, имевшие место в 8оае1е с!ез рпзопз йе Рапз (Кеу. репк., апрель 1897 и апрель 1899).

Докладчик комиссии палаты депутатов — почтенный Наиззтапп в 1891 г. пополнил проект и подчеркнул неудобства ссылки в Новую Каледонию. Каждый высылаемый стоит: 575 фр. пересылка и 1 фр. 70 с. в день содержание в колонии; в год же высылают в среднем 1200 каторжников. Нужно также считать, кроме этого, расходы на персонал, всегда недостаточный, плату рабочим, которая достигает 5 фр. в день, гигиенические добавочные порции, расходы по переселению семейств высылаемых, концессии, даруемые освобожденным арестантам, получающим земли в колониях, и т.д.

Миггау Вгош. Ье гёс1Й1Уе еп Ап§1е1егге, в Ви11. йе 1а зос. йез рпзопз, апрель 1878; Вакег. Ьа 1и1(е соп1ге 1е спте. 1Ый., май 1878; Ыет. Ье 5уз(ётё сити1аИГ, июль 1878; Ыет. ТЬе шаг шкЬ спте (собрание его сочинений)

24 и след.

Франция одновременно с условным осуждением ввела законом 27 марта 1891 г. прогрессивное усиление наказаний за рецедив. См.: Вёгеп^ег. Каррог! зиг 1а ргорозШоп Й'১гауа1тп рго§гез81уе йез ретез еп саз йе гёс1Й1Уе е1 йе 1еиг а11епиа1тп еп саз йе ргегтег йё1к, в Ви11. Зос. рпзоп. Париж, 1890. С. 396; РагтепЧег. Ьо1 зиг ГаМепиаНоп е1 Г১гауа(тп йез ретез. 1Ый., апрель 1891. С. 436; СарНаШ. Ьа 1о1 йи 27 тагз 1891, в Кеуие сгШяие йе 1ё§1з1., июнь 1891.

В ШУ. Саге., 1871. С. 514.

1Ый., 1873. С. 428.

Сотр1ез гепйиз йи Соп§гёз йе 51оскЬо1т, I, 450.

Сойе рёпа1 гиззе. Рго)е1 йе 1а согтззюп йе гёйасИоп. СПб., 1883. С. 22. (Во избежание недоразумений надо заметить, что ни ст. 56 проекта, ни заменившая ее ст. 67 уголовного уложения не устанавливают неопределенного по сроку заключения. — Примеч. ред.)

В'егеп^ег. РгорозШоп йе Ы зиг Р১гауа1юп ргоцгезмуе йез ретез еп саз йе гёс1Й1Уе, в Ви11. йе 1а Зос. §ёп. йез рпзопз, май 1884.

Кезосоп1о йе1 Соп§г. репН Й1 Р1е1гоЬиг§о, в К1У. Саге., июль 1890; /о/у. Ье

е Соп§гёз репИ. 1п1егп., в АгсЬ. й'ап1Ьг. спт., сентябрь 1890. См. также доклады Сгоскпау, Спасовича, Агепа1, А1оп§1, АттНзЬбИ, СгатапМеп, Ва- ховича, Видом, Латышева, 5ккаг1.

ВиИеПп йе ГЫшоп т1егп. йе йгок рёпа1. Берлин, 1891. С. 210 и 232; 1892. С. 234. См. также: ТЫгу, АНтепа, Уап-Нате1, Маиз, Моге!. Без тезигез аррНсаЫез аих 1псогп§1Ыез, в Ас1ез Соп§г. ап1Ьг. спт. Брюссель, 1893. С. 56 и 394—432; ЬотЬгозо. Ье 1га1(етеп1 йи сптте1 пё е1 йи спттаЫйе, в Ас1ез Соп§г. ап1Ьг. спт. Женева, 1897. С. 143 и 320, и ГЫото йеНпчиеп1е.

е изд. Турин, 1897. Т. III; Веззкге. Ьа 1о1 репа1е е1 1ез йеНпчиап1з тсогп§1Ыез. Париж, 1899.

Тагёе. Ьа рЬПозорЫе рёпа1е, 1890. С. 507.

Итальянский закон 2 марта 1904 г. о работах осужденных в невозделанных и болотистых местностях, являясь окончательным и поспешным отречением от ирландской системы, только для формы записанной в кодексе, подтвердил это мое мнение, высказанное уже в 1892 г. в моем третьем издании.

ЬотЬгозо. I раИтзез^ йе1 сагсеге. Турин, 1891, предисловие.

регг1 ]^ауого е се11е йе1 сопйатпа11. Рим, 1886, и в сочинении 5(иёН зи11а спттаШа её аНп (Турин, 1901); Рппз. Сптта1кё е1 гергеззтп. Брюссель, 1886; ЬотЬгозо. Шизют Йе1 §шпзи зиНе сагсеп, в АгсЬ. Й1 рзусЬ., 1886. С. 563. См. по тому же поводу: Вгоыпе. Соттоп 8епзе апй спте, в Рог1гп§Ь1у Яеу1е\у, август 1895.

К тому же выводу приходят, между прочим, также Л1у (СотЪа1 соп1ге 1е спте. Париж, 1893. Гл. XIV), Реггего (Ьа 1о11а соп(га И ГиПо, в АгсЬ. рз1сЬ., XVI, 482), Сп/р(Нз (Репа1 со1отез, в Ыог1Ь Атег. геу1е\у, декабрь 1896), Еи1а (Эа1 сагсеге а11а со1оп1а а§псо1а. Милан, 1898). К нему в конце концов приходит и ЬиссИш/, который ежемесячно систематически в своем Ктз(а репак нападает на писателей позитивной школы и маневры которого направлены к тому, чтобы отстранить позитивистов от преподавания, хотя в то же время, не сознаваясь в этом, он заимствует у них идеи, положения и аргументы для своих законопроектов. См. его доклад, о котором я уже упоминал, относительно закона о работе осужденных на вольном воздухе.

Магапёоп ёе МопНе/. Ь'ЬозрНаПза^оп йе 1а ГоНе е11ез поиуеаих азПез оиуегТз роиг 1ез аНёпёз, в Апп. тёй. рзусЬ., ноябрь 1895, ноябрь 1896, август 1897; Тоикиве. Ь'ореп-йоог еп Есоззе, в Кеу. йе рзусЫа1пе, сентябрь 1899.

Петерсон советовал устройство земледельчесих колоний даже для эпилептиков (Атепс. ,1оигп. оГ пегу. теп1. 018еазе, декабрь 1889).

Такие колонии уже были организованы в Ьа/огсе во Франции и штате Нью-Йорк (колония Озсаг Сгш%) и пр. См.: Апп. тёс!. рзусЬ., август 1894. С. 170.

Как пример фетишизма по отношению к наказанию см. Л1у (Без с!ёН(з сотггш а Га§е 8со1а1ге, в Кеуие рёпк., 1894. С. 885), который предлагает учредить особую школьную юрисдикцию, чтобы наказывать первые деликты, совершенные школьниками.

К столь же логичному выводу приходит в конце концов и Вой (ВекатрГип§ УОП СешопЬекзуегЬгесЬеп. Берлин, 1895), утверждая, что «привычка, которая ослабляет волю, должна ослабить и ответственность привычного преступника».

Я поддерживал это мнение в 5оае(е йез рпзопз йе Рапз, в заседании 17 января 1901 г., на которое был приглашен. См.: Кеу. рёпк, февраль 1900, и 5сио1а розШуа, январь 1900.

См. между прочим: ВопИаке. Ретез цш роигга1еп1 йапз сег1атз саз ё1ге 5иЪз(кисс8 а Гетрпзоппетеп1, в Кеу. рёпШ, июнь 1893.

2°7 О полном крушении средств, заменяющих наказание, введенных новым итальянским кодексом, см.: Соз(а, в АИ1 сотт. з1а1. §шЙ12. Рим, 1895. С. 436 и след. См. также: ШзроИ. Рипгюпе с1е1 зиггоцаИ е 1з1ки11 аГПгп, в К1У. репа1е, октябрь 1897.

Как показала анкета, произведенная Ношгй аззоа'аИоп у наиболее известных магистратов, они предлагали учредить должность ргоЬаНоп о//]сег в Англии. См.: К1У. репа1, июль 1898. С. 105.

В Бельгии Ье /еипе предложил применение условного осуждения даже к военным (Кеу. репк, 1896. С. 172), и пока будут существовать постоянные армии, мне кажется, оно может найти в них очень полезное применение, потому что преступления в армиях почти всегда носят дисциплинарный характер, а также потому, что в каждом полку лично знают всякого солдата.

РгоЬаНоп \Уогк т 1Ье соип1у оГ ЗиЯЫк Гог (Ье уеаг епйт§, 31 с1ес. 1889. ВозЮп, 1889.

Скажем то же самое о Франции; о ней см. доклад в Лит. Бос. 5(аНз(. (Париж, февраль 1895). Во Франции в 1893 г. из 160 015 приговоров 20 404, то есть 12%, были условные.

В Англии в 1896 г. на 39 737 приговоров 8873 были условны (Войю, в К1У. Сагсег, август 1898).

2,1 О Флейере см. у \Уогтз'а (СопйатпаИопз сопйШопеПез, в Ви11. Зое. рпзопз. Париж, 1901. С. 380).

ВиИеНп с1е ГЧпюп т1егп. йе йгок рёпа1, 1899, I, 149.

Вопаппо. II йеНпяиепН рег раззюпе. Турин, 1896; РщНа. 1п1огпо а1 йеПпяиеп11 рег раззюпе, в К1У. Сагс., май 1897.

2,4 К политическим преступникам, то есть к тем, которые не только проповедуют несоответствующие существующему строю идеи и ведут социально-политическую пропаганду, но и доходят до фактического выполнения какого-нибудь посягательства, необходимо сообразно с антропологической категорией, к которой они принадлежат, применять положения, относящиеся к этой категории. Не нужно забывать, что особый характер их личности (почти всегда нормальный) и специфическая преступность (эволютивная) требуют снисхождения к ним; это значит, что их нужно высылать или подвергать заключению на некоторое время без всяких ограничений и без той дисциплины, которые необходимы для исправления обыкновенных преступников, совершивших преступление в силу атавизма.

См. по этому же вопросу ЬотЬгозо и ЬазсМ (II йеПМо ро1Шсо. Турин, 1890. Ч. II, гл. II).

215 Нужно заметить, что Толстой в своем последнем романе «Воскресенье» (II часть), делая позитивной итальянской школе незаслуженный упрек в том, что она не только не решила, но и не предложила вопроса: «Почему несколько человек имеет право наказывать других людей?» (я уже ответил на это в третьей главе этой книги), излагая психологические наблюдения, сделанные над арестантами, все-таки нашел возможность сделать классификацию, которая сходится в значительной мере с нашими выводами.

Он перечисляет следующие 5 категорий: 1 — жертвы судебных оши-бок; 2 — преступники вследствие ненормального состояния — ревности, раздражения, опьянения и пр.; 3 — виновные в проступках с характером нарушений (контрабанда, лесные порубки и пр.); 4 — преступники с высшим нравственным развитием (эволютивная преступность); 5 — привычные преступники (беспризорные дети), из числа которых некоторые «типы преступников, как утверждает итальянская школа, платят дань наследственности, полученной от предков».

<< | >>
Источник: Ферри Э. . Уголовная социология . Сост. и предисл. В.С. ОБНИНСКОГО. — М.: ИНФРА-М,2005. — VIII, 658 с. — (Библиотека криминолога).. 2005

Еще по теме VI Душевнобольные преступники и приюты для них. — Прирожденные преступники, смертная казнь, ссылка, заключение на неопределенное время. — Система одиночного заключения как одно из заблуждений XIX века. — Работы на воздухе в земледельческих колониях. — Привычные преступники. — Случайные преступники и злоупотребление краткосрочным лишением свободы. — Преступники по страсти, их относительная безнаказанность.:

  1. V Банкротство классических систем наказания и позитивная система репрессивной социальной обороны. — Основные принципы системы обороны. — I. Заключение на неопределенное время с периодическим пересмотром приговоров. — II. Возмещение ущерба как функция государства. — Применение оборонительных мер сообразно с категориями преступников в противоположность классическому единству наказания. — Общие черты различных заведений для заключения преступников.
  2. I Влияние новых данных биологии и уголовной социологии на новейшие уголовные законы (параллельные наказания — увеличивающие и уменьшающие вину обстоятельства — приюты для умалишенных преступников; особый порядок производства дел о малолетних преступниках. Меры против рецидивистов. — Реакция против краткосрочного заключения).
  3. III Естественная классификация преступников. — Преце-денты. — Преступники привычные и случайные. — Пять основных категорий: преступники помешанные, прирожденные, привычные, случайные, по страсти. — Их различия. — Относительные количества их. — Другие классификации. — Выводы.
  4. 5.2. Психолингвистический анализ как метод распознавания и идентификации преступника
  5. 2.1. Западная модель поискового психологического портрета (профиля) как метод установления серийного преступника
  6. Дезорганизованныи асоциальный преступник
  7. Организованный несоциальный преступник
  8. Поведенческие индикаторы – «автограф» преступника
  9. Ограничения, связанные с предъявлением требований о предоставлении документов, необходимых для заключения трудового договора и документального оформления приема на работу
  10. 42. Порядок и основания заключения кредитного договора. Работа банка по заключению кредитного договора
  11. Психологический профиль преступника – ограничение круга подозреваемых
  12. 2.3. Поисковый психологический портрет преступника, убившего 34 американки
  13. Оценка аудитором неопределенных обязательств (условных фактов хозяйственной деятельности) и отражение этой оценки в аудиторском заключении
  14. 3.3. История и практика разработки поискового психологического портрета преступника в России
  15. Глава 2 Поисковый психологический портрет серийного преступника
  16. 4.1. Психолого-криминалистический анализ способов совершения преступлений и "автографов" преступников
  17. Структура и содержание аудиторского заключения. Виды аудиторских заключений
  18. 4.6. Россия в XIX веке 4.6.1. Экономическое развитие России в первой половине XIX века
  19. 4.6. Россия в XIX веке4.6.1. Экономическое развитие России в первой половине XIX века
  20. Как учесть доплату за работу в ночное время