<<
>>

5. Роль религии в условиях колониальной зависимости восточных обществ

Религиозное отражение социально-экономических преобразований

Значение религиозного фактора в синтезе традиционного и современного на Востоке нельзя недооценивать не только вследствие относительно высокой религиозности населения, но также потому, что развитие по капиталистическому пути в той или иной мере сопряжено там с попытками соединения добуржуазных культурных и связанных с ними религиозных традиций с идеями буржуазной модернизации.

В обстановке господства средневековых устоев религия и освящаемые ею традиции определяли и регулировали весь ход государственной, общественной, личной жизни. Религиозная организация непосредственно связана с политико-админист­ративной и социальной структурой. Схоластико-метафизичес- кая основа канонической догматики обеспечивает копирова­ние и повторение устоявшихся традиционных стереотипов мировосприятия, быта. Этот процесс контролирует и направ­ляет сословие духовных лиц. Консервативен и психологичес­кий настрой верующих масс с его ограничением трудовой де­ятельности насущными потребностями, необремененностыб чрезмерными заботами о будущем, строгой регламентацией социальных ролей, обязанностей и взаимоотношений.

Если перемены и происходят, то не столько вследствие осознанной необходимости, сколько из-за невозможности сохранять все по-с'тарому. Восприятие всего нового идет через призму усто­явшихся традиционных представлений и нравственных уста­новок.

Но подобный род социально-религиозной активности вклю­чает в себя несколько типов. Низший соответствует стадии на­чальной феодализации общества, обычно сопровождающейся упадком прежних родо-племенных культов и распространением

вероучений регионального (зороастризм, индуизм, джайнизм, сикхизм и т. д.) или мирового масштаба (буддизм, христиан­ство, ислам). В этих условиях конфессиональная общность поддерживается культом, в котором оставался мощный пласт религиозных пережитков, сохранившихся от патриархально­го общества.

Приходы отдельных храмов, мечетей, церквей, молелен еще были автономны. Зато сохранялись тесные внут- риприходские связи: личные, семейные, родственные, сосед­ские. Еще была нестабильной складывающаяся прослойка служителей культа. Зато сами эти служители выполняли раз­нообразные функции: они — авторитеты, в области богосло­вия и религиозного нрава, духовные и нередко политические лидеры общины, учителя, наставники и судьи. Их статус в обществе определялся, в первую очередь, личными качества­ми и заслугами.

Следующий тип религиозно-традиционной структуры ба­зировался на зрелом-феодализме. Именно тогда окончатель­но оформилась духовная иерархия, которая в большинстве случаев либо тесно переплеталась, либо полностью сливалась с феодальной. Ее верхи закрепили за собой статус охраните­лей веры и неоспоримых авторитетов во всех сферах государ­! ственной, общественной и личной жизни.

По мере того как формировалась феодально-духовная | иерархия, как расслаивалась сама конфессиональная общи- | на, выявлялись и усиливались различия между ее верхами и низами. Выполняя социальный заказ первых, официальное ' богословие освящало и закрепляло складывающуюся систе- { му феодального соподчинения, всеми силами стремилось уничтожить возможности классового протеста со стороны ни­зов, объявляя бедность добродетелью, а предпочтение небес­ного земному — критерием благочестия.

Широкие народные массы тем не менее отличал утилитар­но-прагматический подход к религиозным установлениям. Незнание одних догм, игнорирование других сочетались с пре­имущественным вниманием к культовой обрядности, кото­рая, в свою очередь, включала в себя отдельные элементы родо-племенных верований. Впрочем, без опоры на некото­рые элементы язычества не могли обойтись и феодальные кру­ги. Ведь такого рода иллюзорность зачастую была способна сдерживать нарастание внутриклассовых и межклассовых конфликтов среди единоверцев.

Но в том и заключалась особенность этих конфликтов на Востоке в Новое время (так же как и в предшествующие пери­оды), что они проявлялись в религиозной форме — в сугубо ортодоксальной или сектантско-еретической.

В итоге образо­вывались новые вероучения и конфессиональные организа­ции. Одни остаются,на оппозиционном положении, другие легализуются, получают официальное признание.

Религиозное брожение достигло особого размаха на стадии упадка и кризиса феодализма. Именно тогда развертывались движения, выражающие стихийное недовольство их участни­ков феодальными общественными устоями и неосознанное стремление к серьезным социальным сдвигам. При этом на дан­ном этапе присутствовала утопичность целей и архаичность способов борьбы, авторитарно-харизматический метод органи­зации масс, что делало их слепым орудием лидеров, а само дви­жение — крайне уязвимым в случае гибели, измены, отхода руководителей от первоначальных намерений и т. п.

Качественно новый момент в расшатывании феодальных и религиозных средневековых устоев появляется тогда, когда на авансцену общественной жизни выходят носители идей, объективно служащих задачам буржуазного переустройства как всей социальной структуры, так и базирующейся на ней конфессиональной деятельности.

Среди деятелей религиозного реформаторства на Востоке немало выходцев из аристократии и верхов духовного сосло­вия. Чаще всего их выступления на первых порах обусловле­ны не столько' развитием местного капитализма, сколько по­ниманием гибельной угрозы, исходящей от косности и отсталости, при экспансии буржуазного Запада. \

В своем классическом варианте реформаторство начиналось с такой ревизии религиозно-мировоззренческих основ и куль­та, которая бросала прямой вызов традиционно-феодальным принципам и построенной на них системе регуляции духов­ного микроклимата и всей жизни единоверцев. Это и понят­но: для того, чтобы возможно было нападать на существую­щие общественные отношения, нужно было сорвать с них ореол СВЯТОСТИ. Г

Однако десакрализация и демифологизация одних рели­гиозно-традиционных установлений шли одновременно с пе­реориентацией других на сугубо земные проблемы, с при­внесением в решение последних элементов рационализма.

Именно эти нововведения несли в себе импульс к дальней­шему обновлению религии в духе требований буржуазного развития и тем самым поднимали реформаторство на каче­ственно новую ступень модернизации. Реформаторы утвер­ждали принцип земного предназначения религии. Этот прин­цип позволял придать обличье «святости» идее долга верующего перед самим собой, обществом и Народом. В ито­ге наносился урон традиционному приоритету конфессио- I; нальных уз над всеми остальными и облегчалось восприя­тие таких неотъемлемых от буржуазного развития понятий, как гражданственность, нация, национальное самосознание и т. п.

Как правило, провозвестников реформаторства окружала 1 стена вражды и непонимания со стороны большинства еди­новерцев, живущих в мире средневековых традиций. Всту- I пая в борьбу за массы, реформаторы начинали с укрепления | и расширения собственных рядов, более или менее решитель- | но и открыто порывая с традицией в вопросах массовой аги­тации и формы организации верующих. Так, слепому пови- " новению религиозным авторитетам противопоставляли принцип сознательной идейной убежденности. Соответствен­но этому авторитарно-харизматические методы мобилизации ; масс вытеснялись иными, основанными на учете современ- | ных политических, общественных, профессиональных, куль- \ турных и других запросов. В противовес «старым» реформа­; торы создают «новые» культовые учреждения. Однако • главный упор делается на создание миссионерско-благотво- [' рительных, учебных и других заведений, ориентированных I на нужды буржуазного прогресса.

г По времени процессы религиозного реформаторства со­впадали (в наиболее развитых странах Востока) с процесса- | ми классообразования последней трети XIX в. При этом по­явление модернизированных школ, где изучались и религиозные, и общеобразовательные дисциплины, созда­ние миссионерско-благотворительных заведений, которые становились центрами пропаганды реформированной рели­гии, а также познаний в современной агротехнике, меди­цине, коммерции, издательском деле и т.д. — все это спо­собствовало появлению и расширению прослойки новой интеллигенции. Эта интеллигенция была тесно связана с формирующейся национальной буржуазией и решительно

оспаривала привилегии феодальной элиты, вступала с ней в борьбу за руководство.

Тенденция к ослаблению, если не религиозности как тако­вой, то прежнего значения конфессиональных уз, пробивало себе дорогу в либерально-буржуазной среде, у радикально на­строенной интеллигенции и учащейся молодежи. Одних под­талкивало к этому приобщение к сферам деятельности, свя­занным с достижениями науки и техники, и у них появлялось убеждение в несовременности религиозных принципов миро­понимания; других интересовал преимущественно прагмати­ческий поиск классового и политического союзника из числа сторонников секуляризма.

Так или иначе, но подобное ослабление когда-то всепро­никающего религиозного поля делало религиозную общину уже неадекватной тому новому социальному организму, в рамках которого она функционировала. В области идейной борьбы все это приводило к тому, что к старым расхождени­ям по классово-политическим мотивам добавились новые, связанные с вопросом о способах выживания религии в «се­куляризованном мире ». Среди буржуазных прагматиков-мо­дернистов утверждалась мысль о необходимости руковод­ствоваться не столько буквой, сколько духом религии, т. е. реформаторски истолкованными морально-ценностными ориентирами. Доктрины таких идеологов порой настолько наполнялись светским содержанием, что лишь религиозная оболочка отделяла их от классово однотипных нерелигиоз­ных учений. Тем не менее акцент неотрадиционалистов на универсальность религии не означал все же отказа от уста­новления связи между прошлым и настоящим. При этом под­нималась на щит традиционная символика, в результате чего ранее выработанные реформаторами стереотипы мышления и бытия окостеневали и быстро становились консерватив-» ными.

То, в каком направлении и какими темпами осуществля­лось реформаторство в целом, зависело в конечном счете от конкретно-исторической ситуации. И здесь многое определя­лось тем, какие классово-политические силы выражало то или иное вероучение, на каком уровне развития находится дан­ная конфессиональная община, каков ее официальный ста­тус, роль в обществе, в системе, внутрирелигиозных и межре­лигиозных мировых связей.

<< | >>
Источник: Под ред. Родригеса А.М.. Новейшая история стран Азии и Африки. XX век. В 3 ч. М.: Ч.1 - 368с.. 2001

Еще по теме 5. Роль религии в условиях колониальной зависимости восточных обществ:

  1. 2. Религии и их роль в странах Юго-Восточной Азии.
  2. РЕЛИГИИ ВОСТОКА: РОЛЬ РЕЛИГИИ В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАН СОВРЕМЕННОГО ВОСТОКА. ИСЛАМ
  3. ОБЩЕСТВО ВОСТОКА: ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ СОВРЕМЕННОГО КАПИТАЛИЗМА И ТРАДИЦИОННОГО ВОСТОЧНОГО ОБЩЕСТВА
  4. Зависимое общество
  5. Дочерние и зависимые общества
  6. Основное и зависимое общества.
  7. 56. Понятие дочерних и зависимых обществ, их виды
  8. Учет расчетов с дочерними и зависимыми обществами
  9. Классы феодального общества. Зависимые и крепостные крестьяне.
  10. Миграции и формирование колониального общества
  11. Правила включения данных о зависимых обществах в сводную бухгалтерскую отчетность
  12. § 2. Особенности и социально-историческая роль религии
  13. Традиционное восточное общество и его потенции
  14. Глава 17. Крушение колониальной системы. Развивающиеся страны и их роль в международном развитии
  15. ГЛАВА 17. КРУШЕНИЕ КОЛОНИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ. РАЗВИВАЮЩИЕСЯ СТРАНЫ И ИХ РОЛЬ В МЕЖДУНАРОДНОМ РАЗВИТИИ
  16. Глава 17. Крушение колониальной системы. Развивающиеся страны и их роль в международном развитии
  17. Ислам: религия и общество
  18. 6) Особенности, формирования социальной структуры восточных обществ: традиционные и современные черты