<<
>>

Имперская политика

Прежде чем рассматривать процесс укрепления европейской системы союзов после 1900 г. — важную роль во втягивании Британии в эту систему играло морское соперничество, — необходимо более детально рассмотреть имперскую политику конца XIX в.
Она была еще более сложной, чем политика в Европе, и не может быть сведена в диаграммы. Решения принимались не только в европейских ведомствах иностранных дел, но и прямо на месте, вдалеке от столиц, причем в их принятие были вовлечены многие люди. Давление исходило и от миссионеров, проповедующих Евангелие, и от авантюристов, торговавших золотом и оружием. Средства коммуникации улучшались, но все еще оставались довольно медленными. Приказ мог прийти слишком поздно.

До конца шестидесятых годов слово «империализм» — один из многих «измов» конца XIX в. — обычно употреблялось по отношению к Франции Наполеона III. Только в 1869 г. один британский автор обратил внимание на то, что назвал «империализмом в его лучшем смысле». Под этим подразумевалась «убежденность, а иногда и обязательный долг выполнять чрезвычайно утомительные и неприятные задачи — такие, как защита Канады или управление Ирландией».

О прибыли в этом заявлении не упоминалось, хотя иностранные инвестиции — как на территориях, напрямую контролируемых европейскими странами, так и в других странах, подвластных «неофициальной империи», империи экономического развития и торговли, — приносили ощутимые доходы. Автор писал о поселениях белых, в то время как большинство «колониальных приобретений» между 1869 и 1900 гг. были сделаны в тропиках. Это были годы так называемого раздела Африки и «битвы за мир» в Азии и на Тихом океане. Это также были годы становления двух великих держав за пределами Европы — Соединенных Штатов и Японии. В 1898 г. США своими победами над Испанией, оккупацией Кубы и Пуэрто-Рико, аннексией Филиппинских и Гавайских островов положили начало процессу собственной имперской экс-

166 глава 4

пансии.

В феврале 1904 г. Япония предъявила ультиматум России и без объявления войны начала успешные боевые действия. Договор, завершивший войну, был подписан не в Европе, а в Соединенных Штатах.

Западноевропейские государства оказались вовлечены в китайские дела между окончанием японо- китайской войны и 1900 г., добиваясь концессий и создавая прибрежные анклавы. Огромные территориальные приобретения были сделаны в других частях света. В 1870—1910 гг. колониальные державы аннексировали земли площадью свыше 11 млн квадратных миль*. Одна Британская империя на протяжении последних трех десятилетий XIX в. увеличила свою территорию наполовину, а свое население — на треть, несмотря на то что у власти в Лондоне иногда стояли антиимпериалистические правительства. (Гладстон никогда не одобрял колониальной экспансии.) Подобным же образом Франция, где империалисты никогда не были хозяевами положения, в последние два десятилетия XIX в. приобрела 3,5 млн квадратных миль территории**. Премьер-министр в 1883—1885 гг.*** Жюль Ферри был особенно деятельным и крикливым колонизатором, расширившим власть Франции в Индокитае и потерявшим свой пост после военного провала в далеком Тонкине (Северный Вьетнам). Германия также приобрела 1 млн квадратных миль****. Бисмарк однажды заявил, что его карта Африки находится в Европе. Канцлер любил рассеивать или уводить в сторону опасное соперничество в Европе, поощряя конкуренцию в дальних землях. Однако именно он начал германскую колониальную экспансию.

Другие люди, более, чем Бисмарк, преданные этой идее, своей имперской риторикой смогли

довести германскую экспансию до той степени, чтобы вызвать страх в Британии. Между тем на

карте все еще существовали старые, испанская, португальская и голландская, колониальные

империи — у последней росло благосостояние, хотя и не размеры, первая теряла ценные земли, а у

старой португальской империи увеличивались и размеры, и богатства. Итальянцы приняли

участие в колониальной гонке с небольшим успехом (в 1896 г.

им не удалось добиться власти над

Эфиопией), а бельгийцы, формально не обладавшие никакой империей, управляли

леопольдовским государством Конго, пока в 1889 г. оно не перешло к ним согласно королев­* 28,5 млн кв. КМ — Примеч. пер. ** Свыше 9 млн кв. км. — Примеч. пер. *** Также в 1880-1881 гг. - Примеч. пер. ***« 2Л59 млн кв. км. — Примеч. пер.

СОПЕРНИЧЕСТВО И ВЗАИМОЗАВИСИМОСТЬ, 1871-1914 167

скому завещанию*. Поражения в Африке привели к отставке Криспи в 1896 г., а безжалостная политика Леопольда подвергалась нападкам и в самой Бельгии, и за ее рубежами. Статистика территориальных приобретений или частной и общественной собственности — это лишь часть имперской истории, в то время обычно излагавшейся в нестатистических понятиях — посредством карт, в приключенческих романах, очерках путешествий, популярных песнях и восторженных речах с трибун, задрапированных цветами государственного флага. Империализм впитал в себя часть националистического фольклора, но всегда имел и свои собственные мифы, и своих собственных героев. Подобно национализму, он заявлял, что мир поделен не между конкурирующими, а скорее дополняющими друг друга империями, каждая из которых обладает собственной «миссией». Иногда эти разные империи могли объединяться во имя «цивилизации» и «прогресса».

Британские представители четко отграничивали себя и «свою родню» от «туземцев» или «аборигенов», которых они покоряли или держали под контролем. В первом случае примерами служат Канада и Австралия — тамошние поселенцы, в том числе волны новых иммигрантов, получили в первой половине XIX в. значительную степень независимости. Федеральное правительство Австралии появилось в 1900 г. Во втором случае шли разговоры о «бремени», но зачастую имело место радостное опьянение успехами. Налицо было и стремление «упростить вещи». «Благодаря практическому опыту мы находим, — писал сэр Фрэнсис Янгхасбэнд, исследователь Центральной Азии (где британские и российские интересы столкнулись в так называемой «великой игре»), — что мировые дела не будут идти, пока в них царит беспорядок».

В «империалистические» авантюры было вовлечено столь много людей, столь разного масштаба и в столь непохожих местах, что делать какие-либо обобщения нелегко. Африка предсташ!ялась всем «темным континентом», исследуемым и эксплуатируемым, в то время как в «странной и таинственной» Азии невозможно было игнорировать древные религии и культуры. В 1837 г., когда Виктория взошла на престол, европейские поселения в Африке представляли собой отдельные клочки на побережье. Ко времени ее смерти в 1901 г. в Африке остава- * Превращение Конго из владения короля Леопольда в бельгийскую колонию состоялось не в 1889 г., а в 1907-1908 гг., еще до смерти короля в 1909 г. Это изменение статуса было вызвано протестами европейских держав против бессовестной эксплуатации страны Леопольдом. — Примеч. пер. 168 глава 4

лось лишь два независимых государства — Эфиопия и небольшая республика Либерия. Виктория гордилась титулом императрицы Индии, пожалованным ей по инициативе Дизраэли 1 января 1877 г. Двадцатью годами позже она еще более гордилась присутствием в Лондоне индийских и других «туземных» подданных на «бриллиантовом» юбилее ее правления. (Новое определение 60-летнего юбилея как «бриллиантового» пришло из Африки.)

К последнему десятилетию XIX в. вопрос «Дальнего Востока» (это составное понятие также отражает представление о европейском господстве в мире) был поднят на повестку дня не столько из-за прямой европейской экспансии в этот регион, сколько из-за появления азиатской державы — Японии, уже взявшей на вооружение идеи европейского национализма. (В 1880 г. немецкий капельмейстер британских войск в Иокогаме был приглашен, чтобы создать национальный гимн, положив на музыку слова IX в.)

Япония переживала первые этапы промышленной революции, которая поддерживалась всей мошью государства и которая в XX в. трансформировала все основы этой мощи. После короткой японо-китайской войны 1894-1895 гг., продемонстрировавшей и японскую силу, и китайскую слабость, японцы получили ряд территориальных и иных приобретений. По Симоносекскому договору 17 апреля 1895 г. Китай и Япония признавали независимость Кореи, страны, из-за которой шла война, однако Япония получала Формозу*, Порт-Артур и Китайский полуостров**. В

результате протестов со стороны Франции и Германии (Британия воздержалась) Порт-Артур и полуостров были возвращены Китаю, но на него возлагалась огромная контрибуция. Была ли Китайская империя своего рода Османской империей Дальнего Востока? В 1895 г. выгоду извлекли также Франция, Россия и Германия, но еще до конца столетия направленное против иностранцев «боксерское» восстание встревожило европейские страны и Соединенные Штаты в большей степени, чем любые события в Японии. К 1908 г. у Китая уже имелась своя конституция — султаны в Константинополе никогда не были готовы пойти на это, — а в 1912 г. Китай стал республикой.

Если рассматривать «империалистический» мир в целом — Африку, Азию и Тихий океан, то выяснится, что среди людей, вовлеченных в запутанные процессы экспансии, были исследователи (Леопольд, последний конкистадор, запустил свой африканский «проект» на Международном географическом конгрессе в Брюсселе в 1876 г.);

* Португальское название острова Тайвань (устар.). — Примеч. пер. ** То есть полуостров Ляодун. — Примеч. пер.

миссионеры всех конфессий, распространявшие Евангелие и вместе с ним многое другое, в том числе образование; эмигранты, приобретавшие новые дома вдали от родины и усваивавшие новый образ жизни; деловые люди, крупные и мелкие, искавшие новое сырье (каучук, минералы и растительные масла) и новые рынки сбыта для промышленных товаров; подрядчики, строители, архитекторы и инженеры, возводившие города, пристани и железные дороги; солдаты, сражав­шиеся на войнах, зачастую неверно называемых «малыми»; наконец, администраторы, также крупные и мелкие, причем размах деятельности некоторых из них действительно позволял назвать их «проконсулами», как думали о себе, в терминах наполеоновской эпохи, и они сами. Такими были три великих проконсула Британской империи конца XIX — начала XX в.: Ивлин Бэринг, первый граф Кромер, управлявший Египтом — страной, связывавшей Африку и Османскую империю (как считал первый консул Наполеон); маркиз Джордж Керзон в Персии и Индии; и свежеиспеченный аристократ виконт Альфред Мильнер в Южной Африке.

Значение прибыли в имперской истории оценить трудно, хотя именно ей отводилось центральное место в теории «империализма», разработанной Лениным в XX в. на базе марксистского учения. Для него, много взявшего у английского либерального экономиста Дж. Гобсона, главной движущей силой империализма была не торговля, а инвестиции. Колонии предлагали новые рынки капитала, а капитал, вложенный за морями, мог принести большую отдачу, чем дома. Он также мог обеспечить занятость и повысить уровень жизни в метрополии. За эти рынки началась конкуренция. Следовательно, считал Ленин, эпоха империализма, естественно и неизбежно вытекавшая из эпохи европейского капитализма, приведет к войне.

Предложенное Лениным объяснение было не более всесторонним, чем трактовка Марксом капитализма как неизбежного источника революции, трактовка, которая в конце XIX — начале

XX в. подверглась «ревизии», особенно со стороны германских марксистов и британских социалистов-фабианцев. (Многие из последних, впрочем, Маркса не читали.) Есть много примеров колониальной экспансии, которые можно объяснить лишь в неэкономических понятиях. Да и инвестиции не всегда следовали за флагом. В конце XIX в. относительно малая доля британского капитала направлялась в места, закрашенные на карте красным цветом*, за исключением Южной Африки. Намного

* Долгое время Британская империя обозначалась на картах мира красным цветом. — Примеч. пер. 170 глава 4

большая доля шла в Латинскую Америку, особенно в Аргентину, которая в итоге, как и в начале

XXI в., обзавелась огромным внешним долгом. В самой Европе только Британия и Германия превосходили по объему океанской торговли Норвегию, которая вплоть до отделения от Швеции в 1905 г. и выбора своим королем датского принца не была ни империей, ни даже национальным государством.

Место политики и правительств в истории империй так же сложно оценить в общих понятиях, как и имперскую экономику, поскольку стремление к империи зачастую не менялось со сменами правительств. В то же время любое правительство всегда могло вдали от метрополии столкнуться с колониальнымиfails accomplis*, которые оно не могло предвидеть или контролировать. У «империалистов» в европейских политических партиях и правительствах наблюдались самые разные и нередко противоречивые мотивы. Некоторые полагали, что колониальные территории обеспечат выход избыточному населению. В этом действительно состоял любимый консервативный аргумент, выдвигавшийся людьми, не связанными с торговлей и инвестициями.

Другие думали о могуществе или престиже. В этом вновь видно консервативное мышление, естественное для людей вроде Дизраэли или Бисмарка, хотя те были достаточно умны, чтобы скорее пользоваться этим аргументом, нежели разделять его. Ферри в побежденной Франции семидесятых годов XIX в. особо выделял esprit и elan**. Говорил ли Ферри о таких далеких друг от друга местах, как Тунис и Тонкий, он доказывал, что если Франция не создаст новой империи, она «скатится с первого ранга [могущества] к третьему и четвертому». Позднее, в том же столетии, Джозеф Чемберлен, чье радикальное прошлое в бирмингемский период*** научило его думать в категориях действия, считал империю «недоразвитым поместьем». Даже после разрыва Чемберлена с Гпадстоном и Либеральной партией в 1886 г. по ирландскому вопросу оставшиеся либералы по-прежнему были разделены на либеральных империалистов («лим-пов») и прочих членов партии, которых оппоненты называли «малоанг-личанами». Здесь также проявлялись двойственность и противоречивость, столь ярко выразившиеся в Сесиле Родсе, прибывшем в Южную Африку (для поправки здоровья) в 1870 г. — как раз, когда в Кимберли * Свершившимися фактами (фр.). — Примеч. пер. ** Дух и порыв (фр.). — Примеч. пер.

*** Имеется в виду деятельность Джозефа Чемберлена на посту мэра Бирмингема до его избрания в палату общин. Там он проявил себя как сторонник социальных реформ и в консервативных кругах даже получил репутацию «революционера». — Примеч. пер.

были открыты алмазы, нажившем на бриллиантах состояние и служившем премьер-министром Капской колонии в 1890-1896 гг. Роде интересовался всем имперским — деньгами, властью, промышленным развитием, благосостоянием, образованием, однако также восхищался ирландским национализмом и давал деньги Парнеллу. В Африке он в основном сочувствовал черным африканцам. Роде умер в 1902 г., и согласно его завещанию в Оксфорде были учреждены стипендии для студентов из Британской империи, Соединенных Штатов и Германии. Степень влияния на европейскую политику соперничества за пределами Европы менялась год от года, а информация о некоторых особо резких столкновениях попадала на передовицы газет. По любым критериям, впрочем, выделяются 1884-1885 и 1904-1905 годы. В 1884—1885 гг. представители великих держав, в том числе США, в первый и последний раз встретились в Берлине, чтобы обсудить судьбу Африки. На этой впечатляющей конференции, где было при­думано выражение «сфера влияния», удалось прийти к соглашению, что державы могут оккупировать африканские земли при условии уважения притязаний других стран и уведомления тех о своих действиях. О чувствах африканцев почти не думали. Это были годы, когда было признано государство Конго бельгийского короля Леопольда (условием стала отмена рабства)* и когда Бисмарк выступал со своей «заявкой на колонии». Прежде канцлер осуждал «наших колониальных джинго», но теперь без затруднений нашел верный язык: «Колонии будут означать приобретение новых рынков для германской промышленности, торговую экспансию и новое поле для германской деятельности, цивилизации и капитала» (в таком порядке). Помимо Африки события развернулись на Новой Гвинее, и после раздела с Британией тех ее земель, которые не принадлежали Голландии, немцы продолжили свою экспансию приобретением Самоа (не без споров) и дали имя Бисмарка архипелагу в Тихом океане.

Все это не исчерпывает темы 1884 и 1885 годов. Неприятности ждали британцев к северо-западу и северо-востоку от Индии. В 1884 г. огромную тревогу в Лондоне и Калькутте вызвала оккупация русскими Мерва — туркменского центра, расположенного всего в 200 милях от Герата и считавшегося одним из ключевых пунктов на пути в Индию. На востоке, после того как король Бирмы предложил в 1885 г. французам железнодорожные и другие экономические кон­* В обсуждении проблемы Конго и признании на нее прав Леопольда, собственно, и состояли главная цель и основной итог Берлинской конференции. — Примеч. пер. 172 глава 4

цессии, британцы направили ему ультиматум, захватили его и 1 января 1886 г. присоединили Бирму к Индии.

Другими неспокойными годами в этом временном промежутке были 1896, 1897 и 1898-й. Первый из них ознаменовался не только рейдом Джеймсона*, но и завоеванием Британией королевства Ашан-ти на так называемом Золотом Берегу (в 1960 г. оно станет Республикой Гана), подчинением французами Мадагаскара и разгромом эфиопами итальянцев при Адуе — редким примером поражения, нанесенного потенциальной колониальной державе неевропейским соперником. Это также был год, когда французский офицер Жан Маршан получил приказ

двинуться в Судан, где британский генерал Горацио Китченер только что победил туземную армию под Омдурманом. (Среди молодых британских офицеров там сражался Уинстон Черчилль.) Маршан не подчинился требованию Китченера отступить, и об этом затруднении сообщили в Европу.

Случившемуся тогда придавали впоследствии огромное значение, большее, чем было в действительности. Франция в лице нового министра иностранных дел Теофиля Делькассе согласилась уйти из Судана, и в 1899 г. между французами и британцами было подписано более общее соглашение, ослабившее взаимные трения. Впоследствии в этом увидели начало франко- британского сближения, которое через «сердечное согласие» 1904 г. приведет к полноценному франко-британскому союзу в годы первой мировой войны, хотя даже в 1900 г. франко-русская военная конвенция еще предусматривала возможность войны с Британией.

Характерно, что подписанное Делькассе «сердечное согласие» просто устранило заморские споры

— о Европе в нем не упоминалось. Также характерно, что к этому времени, в январе 1902 г. (когда бурская война подходила к концу), уже был сделан первый шаг Британии по выходу из изоляционизма — и это был союз не с европейской державой, а с Японией. При других обстоятельствах и с другими политиками стал бы возможен союз Германии, Британии и Японии, поскольку германское правительство тогда выражало интерес к подобному соглашению. Пользу из двустороннего союза извлекла Япония, начавшая в феврале 1904 г. войну против России. Затем, в 1910 г., последовала аннексия Кореи. Тем временем, между 1904 и 1914 гг., Британия все больше удалялась от Германии и сближалась с Францией. Вильгельм был увлечен идеей Weltpolitik с опорой на

* Рейл с целью присоединения к Британской империи Южно-Африканской Республики (Трансвааля). — Примеч. ред. морское могущество — курсом, который рекомендовали ему некоторые советники, особенно адмирал Альфред фон Тирпиц, тогда как Делькассе просто верил в то, что Германия является «извечным врагом» Франции.

<< | >>
Источник: Бриггс Э., Клэвин П.. Европа нового и новейшего времени. С 1789 года и до наших дней / Пер. сантл.АА. Исэрова, B.C. Нестерова. — М: Издательство «Весь Мир», - 600 с.. 2006

Еще по теме Имперская политика:

  1. 3. Формирование имперской субцивилизации
  2. 6.4. Имперская иммиграция и первая попытка ее регулирования
  3. 9.Решения имперской конференции 1924 г. А). О статусе Англии и доминионов
  4. ГЛАВА 6НЕФТЯНЫЕ ВОЙНЫ: ВОЗВЫШЕНИЕ "РОЙЯЛ ДАТЧ" И ЗАКАТ ИМПЕРСКОЙ РОССИИ
  5. 5. Соглашение между федерацией британской промышленности и имперской (германской) группой промышленности
  6. Лекция 12. Международные отношения, мировая политика, природа международной политики, содержание и принципы международной политики
  7. 7.2. Налоговая политика как часть финансовой политики
  8. Передаточный механизм кредитно-денежной политики, ее связь с бюджетно-налоговой и валютной политикой
  9. Традиционный аргумент в пользу правил денежно-кредитной политики: временные лаги в политике
  10. ЭФФЕКТИВНОСТЬ ДЕНЕЖНО-КРЕДИТНОЙ ПОЛИТИКИ ПО СРАВНЕНИЮ С ФИСКАЛЬНОЙ ПОЛИТИКОЙ
  11. ЭФФЕКТИВНОСТЬ ДЕНЕЖНО-КРЕДИТНОЙ ПОЛИТИКИ ПО СРАВНЕНИЮ С ФИСКАЛЬНОЙ ПОЛИТИКОЙ
  12. Проблемы осуществления стабилизационной политики. Активная и пассивная политика
  13. Политика твердого курса и произвольная макроэкономическая политика
  14. «Моя политика состоит в том, 1«чтобы не иметь никакой политики»
  15. Нил ФлигстинРЫНКИ КАК ПОЛИТИКА: ПОЛИТИКО-КУЛЬТУРНЫЙ ПОДХОД К РЫНОЧНЫМ ИНСТИТУТАМ
  16. 4.4. Распределение прибыли. Политика выплаты дивидендов и политика развития производства
  17. ГЛАВА 3 РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИБЫЛИ. ДИВИДЕНДНАЯ ПОЛИТИКА И ПОЛИТИКА РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДСТВА
  18. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИБЫЛИ. ДИВИДЕНДНАЯ ПОЛИТИКА И ПОЛИТИКА РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДСТВА
  19. Глава 4. Дивидендная политика и политика развития производства. Внутренние темпы роста и норма распределения прибыли
  20. Любая политика — это местная политика.