<<
>>

2. КИТАЙ ПОД ВЛАСТЬЮ МОНГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ

Несмотря на долгое и стойкое сопротивление, впервые в своей истории весь Китай оказался под властью иноземных завоевате­лей. Более того, он вошел в состав гигантской Монгольской им­перии, охватившей сопредельные с Китаем территории и прос­тиравшейся вплоть до Передней Азии и приднепровских степей.

Претендуя на универсальный и даже вселенский характер своей державы, монгольские правители дали ей китайское название Юань, означавшее «первоначальное творение мира». Порвав со своим кочевым прошлым, монголы перенесли свою столицу из Каракорума в Пекин.

Перед новым правительством встала сложная задача утвердить­ся на троне в стране чуждой монголам древней культуры, веками созидающей опыт государственного строительства в условиях зем­ледельческой цивилизации.

Монголы, завоевавшие великого соседа огнем и мечом, обре­ли тяжелое наследство. Бывшая Срединная империя, и особенно ее северная часть, переживала глубокий упадок, вызванный губи­тельными последствиями нашествия кочевников. Само развитие некогда процветавшего Китая было повернуто вспять.

Согласно данным источников того времени, в середине 30-х годов XIII в. народонаселение на севере сократилось более чем в Ю раз по сравнению с началом века. Даже к концу монгольского нашествия население юга по численности в четыре с лишним раза превосходило северян.

Экономика страны пришла в упадок. Запустели поля и обез­людели города. Широкое распространение получил рабский труд.

В этих условиях перед правящими кругами Юаньской империи с неизбежностью встал вопрос о стратегии отношений с поко­ренным китайским этносом.

Разрыв культурных традиций был так велик, что первым есте­ственным побуждением шаманистов-монголов было превратить непонятный им мир оседлой цивилизации в огромное пастбище для скота. Однако волею судьбы ввергнутые в притягательное культурное поле побежденных победители вскоре предпочли от­казаться от первоначальных планов едва ли не поголовного ис­требления населения завоеванной территории.

Советник Чингис­хана, киданин по происхождению, Елюй Чуцай, а затем и китай­ские помощники Хубилая убедили императоров династии Юань в том, что традиционные китайские методы управления поддан­ными способны дать значительные выгоды ханскому двору. И за­воеватели стали заинтересованно познавать все известные в Ки­тае способы упорядочения отношений с различными категориями населения.

Однако монгольской элите пришлось долго учиться. На поли­тический климат Юаньской империи оказывали влияние все более обнаруживающие себя две ведущие тенденции. Стремлению усво­ить жизненно необходимый опыт китайских политиков препятст­вовало недоверие к своим подданным, чей образ жизни и духов­ные ценности были изначально непонятны монголам. Все их усилия были направлены на то, чтобы не раствориться в массе китайцев, и главной доминантой политики юаньских правителей стал курс на утверждение привилегий монгольского этноса.

Юаньское законодательство делило всех подданных на четыре категории по этническому и религиозному принципам.

Первую группу составляли монголы, в ведении которых сосре­доточилось руководство практически всем административным ап­паратом и командование войсками. Монгольская верхушка бук­вально распоряжалась жизнью и смертью всего населения. К мон­голам примыкали так называемые «сэму жэнь» — «люди разных рас» — иностранцы, составляющие вторую категорию. В ходе своих завоеваний монголы вступали в добровольный или насильствен­ный контакт с различными народами мира. Они достаточно тер­пимо относились ко всем вероисповеданиям и были открыты са­мым разным внешним влияниям. Обращение к выходцам из раз­ных стран, по всей видимости, позволяло новым правителям легче держать в узде многочисленных ханьцев, следуя принципу «раз­деляй и властвуй». Именно в монгольский период в Китае брали на службу выходцев из Средней Азии, Персии и даже европейцев.

Достаточно упомянуть, что в Пекине поселилось 5 тыс. хрис­тиан-европейцев. В 1294 г. при юаньском дворе до конца своей жизни находился посол папы монах Джованни Монте Корвино, а в 1318—1328 гг.

в Китае жил итальянский путешественник-миссио­нер Одарико ди Парденоне (1286—1331). Особенно известен был венецианский купец Марко Поло (ок. 1254—1324). Он прибыл на Дальний Восток с торговыми целями и долгое время состоял в высокой должности при Хубилае. Китайская политическая элита была отстранена от кормила правления. Так, финансами ведал узбек Ахмед, военачальниками служили Наспер ад-дал и Масар- гия. Хотя по сравнению с монголами иностранцы занимали более низкое положение в социальной структуре общества, они так же, как и представители господствующего этноса, пользовались осо­бым покровительством властей и имели свои собственные суды.

Третью категорию составляли китайцы-северяне, а также ас­симилированные кидане, чжурчжэни, корейцы и т.д.

Низший, четвертый, разряд свободного населения составля­ли жители Юга Китая (нань жэнь).

Исконное население Срединной империи подвергалось все­возможным огрничениям. Людям было запрещено появляться на улицах города ночью, устраивать какие бы то ни было сборища, изучать иностранные языки, обучаться военному искусству. Вме­сте с тем сам факт деления единого ханьского этноса па северян и южан преследовал цель вбить клин между ними и тем самым укрепить свою власть захватчиков.

Озабоченные прежде всего упорядочением отношений с ки­тайским большинством, монголы взяли на вооружение китайс­кую модель развития общества, в частности традиционные пред­ставления о сущности власти императора как носителя в едином лице всех функций управления: политических, административ­ных, правовых.

Созданная в этой связи специальная фуппа ведомств состоя­ла из 15 учреждений, обслуживающих потребности императорс­кого двора и столицы.

Главным управленческим органом монголов стал традицион­ный императорский совет — кабинет министров с шестью ве­домствами при нем, восходящими еще к суйскому времени. Мощ-

Империя Юань

ным средством борьбы с центробежными тенденциями в стране стал цензорат, исконно использовавшийся в Китае для надзора за чиновниками.

Но основой могущества монголов оставалось их преимущество в военной области: они обеспечили себе ведущие позиции в уп­равлении военными делами (Шумиюань) и в главном военном ведомстве вооружений.

Вопреки бытующему мнению о высокой степени централиза­ции Юаньской империи функции правительственной админист­рации, администрации уделов и других территорий распростра­нялись в основном на столичную провинцию. Чтобы восполнить отсутствие администрации низшего уровня за пределами юаньс- кого дома, там создавали центры управлений, куда посылали чиновников из центра, наделенных огромными полномочиями. Хотя правительство и провозгласило свою власть над местными структурами, полного административно-политического контро­ля ему достичь не удалось.

Под управлением центрального правительства, по существу, находилась лишь столица — г. Даду (совр. Пекин) и примыкавшие к столичной области северо-восточные пределы Юаньской дер­жавы. Остальная территория была поделена на восемь провинций.

Постепенное приобщение монгольской элиты к китайской культуре проявилось в восстановлении традиционного китайско­го института экзаменов, тесно связанного с функционировани­ем административного аппарата и системой образования. Эти ком­поненты традиционно обеспечивали кадрами все органы госу­дарственного управления и определяли культуру и образ жизни ханьского этноса. Показательно, что еще в 1237 г., до установле­ния династии Юань, при Угэдэе по совету Елюй Чуцая была предпринята попытка возродить экзаменационную систему. Лю­бопытно, что в испытаниях предусматривалось участие даже кон­фуцианцев, взятых в плен и ставших рабами, причем их хозяева наказывались смертной казнью, если они прятали рабов и не посылали их на экзамены.

По мере стабилизации и упрочения власти монгольских ханов над Китаем и возникновения в данной связи потребности в но­вых сферах управления и административном аппарате начинает­ся процесс их частичного восстановления.

Однако характер общения носителей двух культур складывал­ся не всегда гладко. Здесь существовало несколько аспектов. Осо­бенно сложными были отношения монгольских властей с китай­скими книжниками на юге, получившими традиционное обра­зование и ученое звание еще в сунское время. Воцарение династии Юань ознаменовалось отменой института экзаменов, и потому бюрократическая машина, созданная монголами до завоевания южносунского Китая, оказалась заполненной китайцами-северя­нами и представителями других народностей. В этих условиях южане-книжники, отстраненные от службы, были востребованы главным образом в системе образования.

Пытаясь привлечь на свою сторону китайских интеллектуалов и погасить среди них антимонгольские настроения, юаньские власти в 1291 г. издают указ об учреждении публичных школ и академий (шуюань), определявший принципы набора их персо­нала и его продвижения по служебной лестнице.

Академии, представлявшие собой учебные заведения более вы­сокого уровня и менее зависимые от властей, сохранили при монгольской династии свои позиции. Академия выполняла роль собирателя и хранителя книг, а нередко и их издателя. Эти учеб­ные заведения стали пристанищем для многих южносунских уче­ных, находивших здесь применение своим знаниям и не желав­ших находиться на службе у юаньского двора.

С другой стороны, всякое продвижение монгольских правите­лей по пути приобщения к китайской культуре встречало про­тиводействие в самой монгольской среде. Во время правления Хубилая — последнего великого хана и первого императора ди­настии Юань — вопрос о введении экзаменационной системы как средства отбора чиновников и стимула для приобретения зна­ния вставал несколько раз. Но попытки ввести новую систему отбора чиновников через экзамены вызывали недовольство и со­противление монгольской знати, опасавшейся отхода от племен­ных порядков. Насколько сильным было это противодействие, свидетельствует тот факт, что обнародованное в 1291 г. при Ху- билае постановление, разрешавшее китайцам занимать любую должность ниже губернатора провинции, при его преемниках не быдо проведено в жизнь.

Преодолеть препятствия на пути восстановления экзаменаци­онной системы, и в том числе сломить сопротивление монгольс­кой знати, удалось только Жэнь-цзуну (1312—1320), привержен­цу конфуцианства, издавшему в 1313 г. указ об экзаменах. Начи­ная с 1315 г. экзамены проводились регулярно каждые три года вплоть до конца правления династии Юань.

Для монголов и иностранцев предусматривалась иная програм­ма, чем для китайцев. Это объяснялось не только дискриминаци­ей последних, но и худшей подготовкой первых. Монголы с трудом привыкали к непривычной для них культурной среде и полити­ческим традициям. В то же время многие из бывших степных ко­чевников становились по-китайски образованными людьми и могли соперничать, пусть на льготных условиях, с утонченными китайскими книжниками.

Кроме общих экзаменов, связанных с изучением и толкова­нием конфуцианских канонов, были введены и некоторые спе­циальные экзамены. Так, много внимания уделялось экзаменам по медицине. Постоянные войны вызвали повышенную потреб­ность во врачебном уходе, и потому монголы стремились исполь­зовать древнюю китайскую медицину на собственное благо.

В политике монгольских правителей в области государствен­ного строительства и образования, и в частности в отношении к китайскому институту экзаменов, особенно ярко отразилось противостояние китайского и монгольского начал, укладов жиз­ни двух этносов, культуры земледельцев и кочевников, фактичес­ки не прекращавшееся в течение всего юаньского периода. В ус­ловиях первоначального поражения китайской культуры все более обнаруживалась тенденция к заметному восстановлению и даже торжеству ее позиций. Показательно, в частности, и учреждение монгольских школ по китайскому образцу и обучение в них монгольской молодежи на китайских классических книгах, хотя и в переводе на монгольский язык.

Другой очень важной стороной благотворного влияния ки­тайской культуры было историописание.

Пытаясь представить себя в качестве законных правителей — наследников предшествующих китайских династий, монголы мно­го внимания уделяли составлению официальных династийных ис­торий. Так, при их покровительстве после нескольких лет подго­товительных работ всего за три года были составлены истории династий Ляо (907—1125), Цзинь (1115—1234) и Сун (960—1279). Таким образом завоеватели стремились учесть настроение корен­ного населения и особенно его культурные традиции и тем са­мым способствовать политической консолидации своей власти-

Значительным шагом в этом направлении стало создание еще в начале 60-х гг. XII в. историографического комитета Гошиюаня, призванного хранить и составлять исторические записи и докумен­ты. Так была восстановлена традиция, уходящая в период Хань. Впоследствии Гошиюань была объединена с конфуцианской ака­демией Ханьлинь в целях написания не только вышеназванных китайских историй, но и для составления хроник правления мон­гольских императоров на монгольском и китайском языках.

Историографическая работа над династийными историями ста­ла сферой идеологической борьбы. Одним из главных вопросов дискуссии был вопрос о легитимности некитайских династий Ляо и Цзинь, а это означало, что ставилась под сомнение и законность существующей монгольской династии.

Подводя итог культурным заимствованиям монгольской эли­ты, можно сказать, что их политика, особенно в области образо­вания, явилась своего рода компромиссом, уступкой высшим слоям покоренного этноса со стороны монгольской правящей прослойки, вынужденной пойти на это вследствие потребности страны в чиновниках (как монгольских, так и китайских), из-за ослабления монгольской власти над Китаем и определенной ки- таизации монгольского двора и знати. Побежденный этнос как носитель древнего культурного субстрата и укорененной полити­ческой традиции постепенно одержал победу над формами тра­диционных институтов, привнесенных монголами.

В связи с осознанным курсом на разделение подданных на раз­личные слои строилась и социально-экономическая политика го­сударства, и прежде всего в аграрной области.

В условиях дезорганизации экономики страны монгольские правители совершили поворот к упорядочению управления под­властными территориями. Взамен бессистемных хищнических поборов они перешли к фиксированию налогообложения: было создано налоговое управление в провинциях, проводились пере­писи населения.

Монгольская знать распоряжалась землями в Северном и Цент­ральном Китае. Значительную часть финансовых поступлений монгольские правители получали с удельных владений. Новые хозяева раздавали пахотные поля, угодья, целые селения мон­гольской знати иностранцам и китайцам, поступавшим к ним на службу, буддийским монастырям. Был восстановлен институт должностных земель, кормивших привилегированную часть об­щества из числа образованной элиты.

На юге Юаньской империи большинство земель осталось у китайских владельцев с правом купли-продажи и передачи по наследству. На Юге налоги были более тяжелы, чем на Севере.

Политика завоевателей способствовала разорению слабых хо­зяйств и захвату земли и крестьян монастырями и влиятельными семьями.

В ходе покорения Китая монголами исконное население ока­залось на положении невольников, чей труд в сельском и до­машнем хозяйстве, в ремесленных мастерских фактически был рабским. Немногим легче оказалась и доля арендаторов частных земель — дянъху и кэху, страдавших от нефиксированных налогов. Они отдавали большую часть урожая хозяевам земли — монголь­ским и китайским чиновникам, и буддийским монастырям.

Тяжелыми поборами облагались цеховые ремесленники. Не­редко их вынуждали дополнительно отдавать часть товара, бес­платно работать на гарнизон.

Купцы и их организации также облагались тяжелой податью и платили многочисленные пошлины. Китайским торговцам для перевозки товара требовалось специальное разрешение.

Финансовая политика монгольских властей ухудшила положе­ние всех слоев населения. Резко обострились отношения и с ки­тайской элитой общества. Китайцы, служившие Хубилаю, недо­вольные его правлением, поднимали мятежи. В 1282 г. в отсутствие хана в столице был убит всесильный Ахмед. Иностранцы посте­пенно стали покидать страну.

Правители династии Юань — преемники Хубилая — были вы­нуждены со временем пойти на сотрудничество с господствующим классом Китая и заполнить учреждения чиновниками из ханьцев.

Хубилай, продолжая войны с южными китайцами, бросил свои силы на восток. В 1274 г., а затем в 1281 г. он снарядил воен­но-морские экспедиции для покорения Японии. Но корабли его флотилии погибли от бури, так и не достигнув японских остро­вов. Затем завоевательные устремления юаньского императора обратились на юг. Еще в 50-х гг. XIII в. войска Хубилая вторглись в Дайвьет, где встретили решительный отпор. В 80-х гг. хан вновь предпринял попытки завоевать страну, но там началась ожесто­ченная партизанская война. Китайский флот, посланный монго­лами на юг для завоевания портов, был потоплен в дельте Крас­ной реки. Монгольские военачальники увели остатки своих войск на север. В 1289 г. дипломатические отношения двух стран были восстановлены.

Преемники Хубилая, правившие в Пекине, некоторое время еще продолжали активную внешнюю политику. В 90-х гг. XIII в. ими была предпринята военно-морская экспедиция на о. Ява. С ослаблением военной мощи империи юаньские императоры от­казались от завоеваний.

<< | >>
Источник: Под редакцией А.В. Меликсетова. История Китая. Учебник — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Изд-во МГУ, Изд-во «Высшая школа», — 736 с.. 2002

Еще по теме 2. КИТАЙ ПОД ВЛАСТЬЮ МОНГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ:

  1. Китай под властью маньчжуров.
  2. Устройство Османской империи. Народы под властью Турции.
  3. 1. ПЕРИОД ТРОЕЦАРСТВИЯ И ПОПЫТКИ ОБЪЕДИНЕНИЯ КИТАЯ ПОД ВЛАСТЬЮ ИМПЕРИИ ЦЗИНЬ (ПЫУ вв.)
  4. Балканские славяне под властью Османской империи в XVII- XVIII вв.
  5. ЗОЛОТАЯ ОРДА — УЛУС МОНГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ
  6. Китай в раннем средневековье: эпоха Хань и кризис империи
  7. § 50. Османская империя. Китай
  8. Индия под властью Великобритании.
  9. Древний Китай: трансформация чжоуской структуры; и возникновение империи
  10. Арабские страны под властью Турции
  11. Глава 12 Древний Китай: трансформация чжоуской структуры; и возникновение империи