<<
>>

11.1. ЦЕНТР И ПЕРИФЕРИЯ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Объективно протекающий в рамках мирового хозяйства процесс глобализации во многом по-разному воздействует на страны с различным уровнем развития, представляющие центр мирового хозяйства (по новой терминологии — передовые эконо­мики[52]) и его периферию и полупериферию {развивающиеся страны и страны с переходной экономикой).

Прежде всего следует отметить принципиальную асимметричность рисков и выгод глобализации для различных групп стран. Такая асимметричность усугубляется последствиями воздействия на страны реализуемой в первую очередь США и ведущими международными экономическими организациями неолиберальной модели глобализационных про­цессов, предполагающей усиление взаимосвязей и взаимозависи­мости между национальными экономиками параллельно со все большим дерегулированием внутренней (в масштабах страны) и внешнеэкономической деятельности и усилением роли рыночных механизмов саморегулирования на теперь уже не национальных, а глобальных рынках.

Принципиальная асимметричность рисков а выгод глобализа­ции вытекает из логики осуществления самого этого процесса: как известно, в рамках процесса глобализации складываются глобаль­ные товарные и финансовые рынки, интегрированное в масшта­бах всего мира экономическое пространство, на котором явные конкурентные преимущества имеют крупнейшие компании — ТНК и транснациональные банки.

Они, как правило, изначально выигрывают конкуренцию на рынке с относительно небольшими национальными по масштабам деятельности компаниями за счет эффекта экономии на масштабе, оптимизации использования ресурсных, трудовых и технологических потенциалов многих стран, где расположены их филиалы и производственные мощности, использования механизма трансфертного ценообразования и т.д. А ведущие мировые производственные компании и институты финансового сектора, как свидетельствуют многочисленные рей­тинги, контролируются резидентами развитых стран, с выгодой для них используются и получаемые данными хозяйствующими субъек­тами доходы.
Тем, кто знаком с азами экономической теории, хорошо известно, что неограниченная рыночная конкуренция не способна обеспечить равный уровень благосостояния всем ее участникам. Ситуация принципиально не изменяется с переносом конкуренции с национального на глобальный уровень. В глобаль­ной конкуренции выигрывает сильнейший, а сильнейшие в боль­шинстве случаев — это компании передовых стран. Производителям из многих развивающихся стран и стран с переходной экономи­кой в такой борьбе часто остаются менее выгодные и прибыльные ниши — изготовление технологически несложной, трудоемкой и местной по характеру целевого рынка продукции.

Именно в передовых экономиках сосредоточен основной на­учно-технический потенциал мира, здесь создается большинство новых технологий, что позволяет компаниям этих стран получать своеобразную «технологическую ренту». Согласно широко изве­стным статистическим данным, доля расходов на НИОКР в ВИД на рубеже ХХ-ХХ1 вв. в развитых странах составляла: США — 2,75%, Германии — 2,8%, Японии — 3%. В то же время даже в тех передовых экономиках, которые лишь совсем недавно были вклю­чены в данную группу стран, соответствующий показатель суще­ственно ниже (в Южной Корее — 1,9%, в Сингапуре — 1,68%), ниже он и в подавляющем большинстве остальных стран с более низким уровнем социально-экономического развития (например,

в Малайзии, известной своими технологическими достижения­ми, — 0,22%)'. Индустриальное развитие в развивающемся мире, включая создание ряда наукоемких отраслей в крупнейших странах Латинской Америки, Китае и Индии, происходило путем импор­тирования техники и широкого заимствования технологии из стран Запада.

Таким образом, освоив новые информационно-коммуника- ционные и управленческие технологии, компании и банки развитых стран имеют возможность контролировать движение капитала на глобальных финансовых рынках. Использование сво­их конкурентных преимуществ на финансовых рынках, на рынках научно-технических услуг и объектов интеллектуальной собствен­ности позволяет хозяйствующим субъектам развитых стран, взя­тых в целом, стать фактическими монополистами в финансовой и научно-технической сферах.

Конечно, не только в развивающихся странах и странах с переходной экономикой, но и в развитых странах есть отрасли хозяйства, которые терпят ущерб от иностранной конкуренции по мере интенсификации международной торговли и между­народного движения капитала, становления глобальной финансо­вой сферы. Сокращение производства в этих секторах (см. гл. IV «Рынок труда в условиях глобализации мировой экономики»), может повлечь за собой значительные социальные издержки для определенных групп населения (безработица, необходимость переквалификации и переезда в другие регионы и др.). Очевидно, есть немало таких людей, которые в силу возраста, образования или других причин не имеют шансов на переквалификацию и перспектив найти себя на резко изменившемся рынке труда. Отсюда даже в развитых странах возникают зоны «новой бед­ности», «социальной исключенности». Однако в развитых странах данные негативные эффекты, если они возникают, амортизи­руются относительно высоким уровнем развития систем социаль­ной защиты населения, страхования по безработице, государствен­ной помощью в обретении новой специальности и повышении квалификации рабочей силы. Хорошо известны случаи предостав­ления правительствами этих стран субсидий на временной основе, призванных смягчить болезненный процесс структурной пере­стройки хозяйства (особенно в странах ЕС). Кроме того, и США, и западноевропейские страны (посредством единой аграрной политики в рамках ЕС) через различные механизмы субсидируют аграрную сферу своего хозяйства, искусственно повышая тем

' См, Нитап БеуеЬртепг ЯероП 2004. 1ЛЧБР, Уогк. 2004. Я 180-182.

296

самым конкурентоспособность отечественных производителей сельскохозяйственной продукции'. Подобная политика позволя­ет смягчать негативные эффекты глобализации при полном ис­пользовании ее выгод.

Для менее развитых стран (развивающихся и стран с переходной экономикой) при неочевидности выгод глобализации вследствие относительно более слабых конкурентных позиций их хозяйст­вующих субъектов в современных секторах экономики издержки глобализационных процессов будут, скорее всего, более болезнен­ными, поскольку возможности сглаживания негативных послед­ствий ограничены низким уровнем развития и меньшим потен­циалом систем социального страхования и социальной помощи государства, меньшими финансовыми возможностями прави­тельств данных стран, не позволяющими эффективно регулировать процесс структурной перестройки их хозяйственных комплексов.

В то время как природные и трудовые ресурсы менее развитых стран все в большей мере включаются в мирохозяйственные процессы, государства в этих странах часто не в состоянии под­держивать на минимально достаточном уровне социальную инфра­структуру.
297

Возможности повышения рисков глобализации для менее развитых стран и их снижения для передовых экономик связаны с реализацией на практике так называемой неолиберальной модели глобализации, поддерживаемой в первую очередь США и международными экономическими организациями, в рамках которой объективные глобализационные процессы сочетаются с осознанной политикой по дерегулированию глобальных товарных и финансовых рынков. Это не только усиливает проявление су­ществующих на данный момент конкурентных преимуществ в конкретных взаимоотношениях на рынке (сила сильнейшего не ограничивается в интересах общества), но и снижает возмож­ности регулирования рынков с целью сглаживания колебаний эко­номической динамики, уменьшения нестабильности (волатиль- ности) рынков, особенно финансовых. А учащение финансовых кризисов в мировой экономике больнее всего отражается на эко­номике менее развитых стран, так как при нарастании кризисных явлений именно из их активов международные инвесторы выводят свои средства в первую очередь. (Это наглядно продемонстрирова­ли последние финансовые кризисы в Мексике в 1994-1995 гг.,

По оценочным данным, ежегодный объем аграрных субсидий в развитых странах в начале 2000-х гг. превышает 1 млрдцолл. (Economist. 2002. № 2. Febr. P. 63).

20-5997

в странах Восточной Азии в 1997—1998 гг., а также в Аргентине в 2001-2002 гг.).

Хорошо известно, что различные формы внешнеэкономи­ческих связей, и в первую очередь участие в международной торгов­ле и процессах иностранного инвестирования, при благоприятных условиях способны быть двигателем хозяйственного и социально­го прогресса менее развитых стран. Необходимость широкого участия во внешнеторговых связях, привлечения иностранного капитала и технологий в целях содействия процессам модерни­зации и экономического развития, как правило, хорошо осозна­ется деловыми и политическими элитами развивающихся стран и стран с переходной экономикой. Однако в реальной действитель­ности и по объективным причинам, и по субъективным, связан­ным с реализуемой моделью глобализации, многие менее развитые страны часто не в состоянии воспользоваться плодами глобализа­ции, превратить участие в международных товарных и финансо­вых потоках в «двигатель» своего собственного развития. А по­пытки правительств этих стран благодаря контролю за процессом увеличения открытости национальных экономик уменьшать риски глобализации часто вызывают противодействие сторонников неолиберальной модели глобализационных процессов.

Положение дел таково, что во многих случаях глобальные рынки затрагивают развивающиеся экономики весьма избирательно. Например, ввиду низких показателей кредитоспособности и вы­соких валютных рисков эффективная процентная ставка для за­емщиков из лтретьего» и бывшего «второго мира» существенно превышает ставку привлечения средств для «стандартного» запад­ного заемщика. Это делает и более тяжелым бремя обслуживания и рефинансирования внешней задолженности этих стран, как государственной, так и частной. Причем к 2004 г. сумма внешней задолженности развивающихся стран и стран с переходной эко­номикой превысила величину 2,76 трлн долл., а платежи по об­служиванию долга составили около 440 млрд долл. в год'. Решение, принятое в 1999 г. странами «большой восьмерки» о списании 90% долгов наименее развитых стран иностранным суверенным кредиторам и международным экономическим организациям при условии проведения в них программ структурных реформ в те­чение последних 6 лет и призванное облегчить долговое бремя указанных государств, затрагивает лишь 2% общей задолжен­ности стран «третьего мира». Основными реципиентами прямых

иностранных инвестиций в последние десятилетия являются не развивающиеся (на них в 2003 г. по данным ЮНКТАД приходилось только 30,7% от общего притока ПИИ, в том числе 0,5% — на 49 наименее развитых стран) и не восточноевропейские и постсоветские страны с переходной экономикой (3,8%), а развитые страны[53] (см. диаграмму на рис. 11.1). К тому же и этот приток прямых инвестиций, поступающих в развивающиеся страны, распределяется крайне неравномерно: на рубеже XX—XXI вв. порядка 80% объема инвестиций приходилось на 20 стран-реци- пиентов, в том числе около половины — всего на 5 стран. Средне­годовой показатель объема официальной помощи развитию, выраженный в процентах к ВИД развитых стран-доноров, на протяжении последних десятилетий имеет тенденцию к устой­чивому сокращению. Например, в 1990 г. он составлял 0,33%, в 2000 г. — только 0,22% и в 2002 г. — около 0,2%. Чистый при­ток же частных финансовых ресурсов (по данным МВФ, всего 33,3 млрд долл. — в 2000 г. и 96,5 млрд — в 2004 г.) распределяется также крайне неравномерно, многие страны с низким уровнем доходов имели близкие к нулю либо отрицательные значения чистого притока частного иностранного капитала2. В экономи­ческой литературе часто анализируются не всегда благоприятные последствия ослабления валют менее развитых стран под давле­нием доллара и евро, процессы долларизации местных денежных систем.

20*

Не менее серьезными являются и проблемы, с которыми по тем же самым причинам сталкиваются менее развитые страны в попытках использовать выгоды более широкого участия в между­народной торговле. В трети развивающихся стран за 1990-е гг. произошло уменьшение показателя их внешнеторговой квоты (отношение оборота внешней торговли к ВВП). Согласно имею­щимся статистическим данным, к концу 1990-х гг. условия торговли наименее развитых стран ухудшились по сравнению с началом 1970-х гг. примерно на 50%. Хорошо известно, что на переговорах в рамках ВТО (в том числе в формате нового раунда многосторонних торговых переговоров, начало которому положи-

Интересно, что к началу Первой мировой войны картина была иной: доля более развитых стран во всем объеме импорта зарубежных инвестиций не превышала 55%, а в слаборазвитые страны — колонии и полуколо­нии — направлялось примерно 45% соответствующих капиталовложений. г См.: World Economic Outlook. 2004. September. IMF, Washinston DC. 2004. P. 250; Global Development Finance 2004. World Bank, Washinston DC. 2004. R 197.

299

1988- 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 1993

1 i 1 1 г—т

*' • 1988- 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 1993

|_| Развивающиеся страны Щ Страны с переходной экономикой Рис. 11.1. Доля развивающихся стран и стран с переходной экономикой в мировом объеме ввоза прямых иностранных инвестиций, % (World Investment Report 2000, 2001, 2004. UNCTAD. -

ла IV Министерская конференция ВТО в Дохе в ноябре 2001 г.) позиции развивающихся стран, заинтересованных в либерали­зации доступа своей продукции на рынки многих трудоемких товаров в развитых странах (прежде всего текстиля, аграрной продукции), встречают серьезное противодействие, соответст­вующие таможенные барьеры все еще остаются достаточно высо­кими.

45 40 35 30 25 20 15
m

В настоящее время любой производитель из периферийных стран сталкивается в мирохозяйственных центрах со множеством рыночных и нерыночных барьеров на пути своих товаров. Продук­ция из развивающихся стран в передовых экономиках подлежит дорогостоящей и сложной (по сути, протекционистской) процедуре сертификации, патентования, проверке на соответствие стандартам и нормам и т.д. Даже если обратиться к исключительно тарифным методам ограничения экспорта из развивающихся стран, то ока­

жется, что в странах — лидерах мировой экономики, как показы­вают исследования аналитиков Всемирного банка, в 1990-е гг. эффективная (взвешенная по реальной структуре импорта) ставка импортного тарифа на продукцию обрабатывающей промышлен­ности развивающихся стран была в 3,5—4 раза выше, чем на со­ответствующую продукцию из передовых экономик. (Данный вывод может показаться недостоверным некоторым читателям, знакомым с существованием в рамках ВТО Генеральной системы преференций для развивающихся стран, правилами Ломейских конвенций ЕС И др. Тем не менее оснований не доверять в этом вопросе экспертам Всемирного банка нет.)

Характерно, что современная ситуация, когда большинство товарных потоков в международной торговле и большинство мировых инвестиционных потоков рециклируют в рамках группы передовых экономик, дает повод для оценок некоторых ведущих российских экономистов (например, В. Иноземцева) о «возраста­нии закрытости западного мира» — замкнутом на себя характере современных внешнеэкономических связей развитых стран.

Возможности хозяйственного развития многих развивающихся стран и стран с переходной экономикой подрываются продол­жающимся и усиливающимся в условиях глобализации процессом «утечки мозгов» — наиболее квалифицированной части трудового потенциала этих государств — в богатые развитые страны.

Существование очевидных рисков глобализации для менее развитых стран хорошо демонстрирует пример Аргентины, которая за 1990-е гг. выполнила программу мер, признаваемую обычно необходимой для форсированной интеграции экономики любой страны в глобализирующееся мировое хозяйство: либерализовала внешнюю торговлю и движение капиталов, остановила инфля­цию благодаря привязке национальной валюты к доллару США, осуществила дерегулирование и приватизацию в национальной экономике и т.д. Однако неблагоприятное воздействие внешних и внутренних факторов развития привело к тому, что в декабре 2001 г. в этой стране разразился серьезный экономический и финансовый кризис, сопровождавшийся дефолтом по обязатель­ствам правительства.

С учетом изложенного выше можно утверждать, что современ­ное развитие мирового хозяйства характеризуется такой ситуаци­ей, когда потенциальные риски глобализации в странах мировой периферии не могут не быть выше, чем в странах его центра — передовых экономиках. Стремительно развивающийся процесс глобализации зачастую приносит явные выгоды странам с более высоким уровнем развития и большей конкурентоспособностью национальной экономики, а для менее развитых стран издержки данного процесса могут уравновесить выгоды, а то и превысить их. По образному выражению, большинство стран мировой периферии и полупериферии попали в «ловушку глобализации», под которой понимается вовлечение в глобализационные процессы экономик менее развитых стран путем разрушительной для последних эксплуатации их национальных ресурсов, в том числе природных и интеллектуальных. Выбраться из этой ловуш­ки, очевидно, не так просто. Существуют оценки ежегодных потерь развивающихся стран от отсутствия равноправного доступа к глобальным торговым и финансовым рынкам, приближающихся к суммам порядка 1 трлн долл.[54] Представляется вполне логич­ной точка зрения ряда исследователей проблем глобализации (А. Бэттлер, А. Салицкий), что «третий» и «второй миры» — это, скорее, объекты процессов глобализации (globalization-takers) в противоположность странам — лидерам мировой экономики, которые являются субъектами глобализации (globalization-makers). Причем именно в странах — объектах глобализации сильнее всего опасность проявления негативных сторон данного процесса. А испано-американский экономист М. Кастельс вообще считает, что в современном мировом хозяйстве воспроизводится и за­крепляется «глобальная асимметрия*, которая, согласно данной точке зрения, и лежит в основе процесса глобализации[55].

Проблема субъектов мировой экономики — выгодоприоб­ретателей и проигрывающих от процесса глобализации не сходит с повестки дня многих представительных международных форумов. Так, в материалах Специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН по социальному развитию (2000 г., Женева) констатировалось, что от Глобализации в ее нынешнем виде выигрывают прежде всего богатые страны, а это неизбежно порождает и укрепляет оппози­цию новому экономическому порядку в мире. Говорит сам за себя заголовок доклада ПРООН за 1999 г. — «Глобализация с челове­ческим лицом». С 2002 г. работает созданная под эгидой Между­народной организации труда специальная комиссия по изучению социальных аспектов глобализации.

<< | >>
Источник: Под ред. д-ра экон. наук, проф. М.Н. Осьмовой, канд. экон. наук, доц. A.B. Бойченко. Глобализация мирового хозяйства: Учеб. пособие - М.: ИНФРА-М, - VIII, 376 с. - (Учебни­ки экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова).. 2006

Еще по теме 11.1. ЦЕНТР И ПЕРИФЕРИЯ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ:

  1. 1.4. РЕГУЛИРОВАНИЕ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ И РОЛЬ ГОСУДАРСТВА
  2. 3.1. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА И РАЗВИТИЕ МИРОВЫХ ФИНАНСОВЫХ РЫНКОВ: ВЗАИМОСВЯЗЬ И ВЗАМОЗАВИСИМОСТЬ
  3. 3.4. МИРОВЫЕ ФИНАНСОВЫЕ ЦЕНТРЫ В ГЛОБАЛИЗИРУЮЩЕМСЯ МИРОВОМ ХОЗЯЙСТВЕ
  4. 3.1. Налоговое планирование на уровне хозяйствующих субъектов в условиях глобализации экономики
  5. рынок труда в условиях глобализации МИРОВОЙ экономики
  6. 3.3. ФУНКЦИИ И СТРУКТУРА МИРОВЫХ ФИНАНСОВЫХ РЫНКОВ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
  7. Под ред. д-ра экон. наук, проф. М.Н. Осьмовой, канд. экон. наук, доц. A.B. Бойченко. Глобализация мирового хозяйства: Учеб. пособие - М.: ИНФРА-М, - VIII, 376 с. - (Учебни­ки экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова)., 2006
  8. Глава IV рынок труда в условиях глобализации МИРОВОЙ экономики
  9. Отношения центр—периферия
  10. 1.1. ПОНЯТИЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ
  11. 3.5. ИТОГИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ МИРОВЫХ ФИНАНСОВЫХ РЫНКОВ
  12. Мировое сообщество и процессы глобализации
  13. Мировое сообщество и процессы глобализации
  14. Мировое сообщество и процессы глобализации
  15. Глобализация мировых финансовых рынков
  16. Глобализация мировой экономики
  17. Мировая система и процессы глобализации
  18. Мировая система и процессы глобализации